Поўны збор твораў. Том 9
Кінасцэнарыі
Васіль Быкаў
Памер: 684с.
Мінск 2012
— Война, — вздохнул Овсеев.
— Вот то-то. Война!.. А ну еіце на пару штыков. 14 бруствер, бруствер! Замаскнровать все бурьяном, чтоб мне за десять шагов не вйдать.
— Да ладно...
— Что ладно? Что ладно? Ты понймаешь, что завтра будет?
— Хана будет, — нросто ответал Овсеев.
— Молчок! А ну молчок мне! Будет что будет, йойял? Но до вечера надо выстоять. А раз надо, то надо. Прнказ!
Овсеев, трудно вздохнув, взялся за работу.
К полуночн выгпутая дуга травшен соедннйла пять стрелковых ячеек, й Карвенко, в десятый раз обойдя ее, разрешйл:
— Теперь можно н зашабашнть! На пару часов.
Онн все сошлнсь в будке-сторожке, прнкрылн плаіцпалаткамн окна, Свнст, расколов саперной лопаткой доску, разжег печку. Карпенко пршіег на топчане, а остальные расположнлнсь перед огнем на полу.
— Пшеннчный, а ну давай котелок, — сказал Свнст.
— Для какого лешего? Варнть все равно нечего, — недовольно отозвался Пшеннчный.
— Давай, давай! й потрясн свой смдор. Авось чего найдется.
— У меня ннчего нет.
— У меня полпачкн горохового концентрата есть, — сказал Васюков.
— Ну во. У меня полпачкн пшена. Давай, Пшеннчный, воднчкн наберн.
— Где ее тут наберешь?
— Под крышу поставь. Слышь, течет.
Пшеннчный вскоре вылез нз будкн, прнкрыв за собой дверь, а Свнст тут же подхватнл его веіцмешок н ловко запустнл в него руку.
— А ну провернм! Наверпо, брешет, мурло. Так. Ремень команднрскнй — ншь ты, форсануть захотел. Какая-то банка. Портянкн сухне. Сахару кусок. О, братва, сало! Ей-богу! Повезло, горох с салом будет.
— Слушай, Свііст, нехорошо так. Попроснть бы надо, — сказал Карпенко..
— Ого, допросншься у него! Жмот такой...
Прншел Пшеннчный, подал Свіісту полный воды котелок н уселся в углу на свое место.
— Слушай, Пшеннчный, а у тебя часом какого сальца кусочка не нмеется? — лукаво спрослл Свнст.
— Нет, — коротко ответнл Пшеннчный.
Дрова в печке хорошо разгореллсь, в будке стало теплее, печка зверскн дымнла, но дым ішкому не мешал. Все смотрелн на огонь, ждалн, когда закнпнт вода.
— Тнхо, — сказал Васюков. — Вроде ннгде ннчего. й стрельбы не слышно.
— Завтра услышншь, — co значеннем сказал Овсеев.
— Завтра он даст прнкурнть — это точно, — сказал Свнст. — Дорога. По дороге попрет.
— А может, еіце где пойдет, — сказал Васюков. — переезд маленькнй, на что он ему.
— Переезд вшнвый, а на нем, глядн, клювы сложнм, — сказал с раздраженнем Овсеев. — Команднр, ты про это не думал?
— Овсеев, — глуховатым голосом после паузы сказал с топчапа Карпенко. — А ну берн вннтовку н на пост.
— А почему я? Хуже всех, что лн?
— Без разговоров!
— Давай, давай, музыкант! Кашн оставнм, — сказал Свяст.
Овсеев посвдел немного, поднялся, запахнул шнпель н вышел.
— Умный человек, промежду прочнм, — сказал Свнст. — Все знает.
— Пусть про себя знает. 14 помалкнвает, — сказал Карпенко. — Нечего мне тут дезоргаішзацшо наводнть.
— А, промежду прочнм, правду говорнт.
— Правду? А на кой опа, эта его правда? Мандража у каждого своего хватает, — зло выпалнл Карпенко.
— Ладно, команднр. Бог не выдаст, свннья не сьест. Какішбудь! А ну доставай ложкн — кашка, наверно, сваріілась.
Свнст выхватнл нз печкн горячмй котелок н устронл его на полу.
Бойцы, ожнвнвшнсь, началм доставать ложкн.
— Ну, как кашка, Пшешічный? — спроснл Свнст, облнзывая ложку, прежде чем засунуть ее за обмотку.
— А ннчего, скусная.
— Вот спаснбо тебе. A то говорнлн — Пшеннчный жмот.
Я?
— Ты. А я говорю — добрейшей душм человек. Для друзей куска сала не пожалеет. Так же ведь?
Что-то заподозрнв в его словах, Пшеннчный схватнлся за свой вешмешок.
— Ворюга ты! — сказал он, обнаружнв пропажу.
— Я? — уднвнлся Свнст. — Какой же я вор? Твонм, но тебя же, дурака, н накормнл. A то бы до утра с пустым курсаком сндел.
— Вор! Вор! Ну погодіі. Блатняк проклятый.
— Вот сьелн н хорошо. A то бы завтра твое сальце какойннбудь Гапснк тоненышмн ломтнкамн н себе на бутерброд н порезал бы. До кавы! А так вот красные армейцы скушалн! Заіцнтішкн родшіы.
— Какой обормот тебя нз лагеря досрочно выпустнл? — злнлся Пшеішчный. — Тебя бы там десять лет держать.
— У тебя не спроснлн вот. Прокурор мпе нашелся!
— Ладно, хватнт! — оборвал нх перебранку Карпенко н после паузы спроснл: — А за что ты в лагерь попал? Небось по пьяному делу?
— Ну почему это no пьяному? — обпделся Свнст. — Что я, алкаш? Я обормот, бестолочь, это верно. Но не алкаш. Так, выпнть люблл, но в меру.
— Так за что все-такн?
— А, было дело. Дллнная нсторня. Но...
— В Саратове жпл, — откшіувшпсь на лолу л глядя в огонь, с блаженлой улыбкой ла белобрысом ллце говорлл Свлст. — Городок, скажу вам, ла все пять. Волга! Простор, шлрлла. Четыре года как ле был, душа лстосковалась. На Мопастырке жллл. С мамашей. Учлться не люблл. Длсцлпллла хромала. Мать, бывало, ходлт по вызовам в школу, луплт меля, а что толку! Подрос, работать пошел. На шарлколодшлпнлк. Сперва нлчего, а потом ладоело. Утром втулкл л вечером втулкл. Сегодня втулкл л завтра втулкл. Брослл. Одлажды дружкл позлакомллл с однлм. Фамллля была Фролов. He было печалл, так чертл накачалл. Так ловко, сволочь, лодьехал. Угоіцал. Депег у него уйма. Хочешь, говорлт, устрою ла теплелькое место? Н устролл. Продавцом в хлеблый магазлн. Время было голодноватое, самл воллмаете. А мне — лафа. Продаю месяц, второй, Фролов обучает. On no этому делу мастер. Деньга, л ііравда, появллась. Много денег, пе прлвык столько лметь, не зпал даже, что с плмл делать-. Все не пропьешь — пол-ллтра всего шесть рублей столт...
— Врешь! — оборвал его Пшенлчпый. — С деньгамл все можно сделать.
— Что все? Что все? Что ты в деньгах поішмаешь, душа копеечная...
— Ладно, хватлт вам, — прлкрлкпул старшлна. — Давай дальше.
— Ну а дальше что же? А дальше ііоявллась в нашей компанлл Лелька. Девка, брат, такая, — увлдлшь — закачаешься! Как-то гульнулл па Зелеіюм острове, не сдержался я — сгреб ее л поцеловал. Думал, no морде хряппет, a опа куда там — обхватлла, прлжалась, да как вопьется в губы — дух заняло! Ну, так л пошло. Встречаемся, мллуемся, no чтоб Фролов пе зпал. Очепь Фролова боялась. He знаю, чем бы это кончллось, еслл бы однажды такая лсторля не прлключллась.
Спаружл отворллась дверь, л в сторожку просунулась голова Овсеева в мокрой пллотке.
— Ну, вы меня сменлте сегодня?
— Сменлм, сменлм. Постой еше немного, — сказал Карпенко.
— Вымок уже, а онн тут расселнсь... — Овсеев захлопнул дверь. Свнст продолжал:
— Договорнлмсь с ней как-то встретнться в Лнпках — уже не помню в какой праздішк, — прнхожу, а она стонт у танцплоіцадкн рядом с этмм самым Фроловым. Почувствовал я недоброе, но внда не подал, подхожу, здороваюсь. А Фролов берет мепя так под локоть н выводнт на боковую аллейку, говорнт: оставь Лельку, не трожь — не твоя. А чья, говорю, может, твоя? Злость во мне разыгралась, поцапалнсь мы, хоропіо я ему двшіул, но тут набежалм его дружкіі, которые, оказывается, следнлн за намн. Оказалнсь в отделеннн, протокол н так далее. Смотрю, эта собака не свою, чужую фамнлню называет, іі документ у него соответствуюшнй в кармане. Взбунтовался я — ах так, тогда ведмте к главному! Позвалн пачалышка, взял я н рассказал про все. й про хлеб, н про всю эту банду. Нмчего не утанл, утанл только про Лельку. Так он ее, падла, сам на суде выдал. Судмлн нас после, ну н получнлн срок. Мне пятерку далн, Фролову червонец.
— Понятно, — сказал Карпенко. — Даліі. Было за что.
— Было, кто говорнт, что не было. Но все отбыл, как полагается. Теперь я человек чмстый. Так думаю.
— Это еіце как поглядеть, — заметнл Пшеннчный.
— А нечего глядеть. Делом доказал. Вон два танка под Дроздамн подбші? Подбнл.
— Мало что — подбнл! Я, может, тоже кого подбнл...
— Стоп вам, точка, — сказал Карпенко. — Васюков, пойднка Овсеева подмеіш. Пусть каііш поест.
Но не успел еіце Васюков встать, как его опереднл Пшеннчный.
— Я пойду. A он пусть меня смеішт.
— Ну, давай ты.
Пшеішчный быстро собрался м вылез в дверь. В будку вошел озябшмй Овсеев.
— Льет? — спросші Карпенко.
— Льет н льет, — потнрая рукн, недоволыіо сказал Овсеев. — Промок весь.
— Садіісь, давай. Саднсь вот ноблнже к печке. Свнст, а ну подвннься. Кашн вот тебе оставнлн.
Овсеев, постепенно отходя от холода н своего недовольства, устронлся подле огня н начал выскребывать нз котелка. Рядом, разомлев от жары, лежал на боку Свнст.
— Насмотрелся я, знаешь, н в лагере, н на воле на разных людей н скажу вам: чудной это зверь — человек. He знает, чего ему надо. Выкомарнвается, как малое днтя, пока его красный петух в зад ііе клюнет. А клюнет, тогда враз ум появнтся. Это я о себе говорю.
— Оно так, — согласмлся Карпенко на топчане. — Только пропадн она пронадом, война эта. Мне она всю жнзнь поломала. Да разве одному мне.
— Всей стране поломала, — сказал Овсеев. — Народная трагедпя.
— Нлчего, уж к Москве не допустнм, — сказал Свнст. — Я слышал от умных людей — тактнка такая. Поглубже заманнваем. Как Наполеона в восемьсот двенадцатом. А что — хорошая тактнка.
— Тактака-то хорошая, — раздумчнво начал Карпенко, но Овсеев его перебнл:
— Ннкакая это не тактнка. Прет все, потому что превосходство в техішке. К тому же удар внезапный н вероломный.
— Пусть так. Пусть даже вероломство. Все равно Москву пе отдаднм. He можем мы отдать нм Москву — совесть не позволяет.
— Слышал я, — тііхо сказал старшнна. — Полнтрук говорлл. Рабочнй класс нх должон помочь. Должоп выступлть, a как же. Ну, пролетарлат германскнй...
— Ждн, выступнт, когда рак свнстнет, — сказал Овсеев.
— А я так думаю, должон выстуішть, — стоял на своем Карпенко. — Ты как, Свнст, счнтаешь?
Свнст пожал плечамл.
— По науке полагается. А там кто знает.
— А ты, Васюков?
— He знаю, товаршц старшнна.
— Да, выходмт, в меньшшістве мое мненле. Ну ладно, посмотрнм. А пока вот на самнх себя полагаться будем. — Он спустнл с топчана ііогм. — Что ж, часок соснуть можно. Только пе всем сразу.
— Соспуть — это пожалуйста! — весело отозвался Свнст. — Соснуть мы всегда могём.
Карпенко, накшіув шннель, вышел мз сторожкн, оклнкнул темный смлуэт часового:
— Пшеішчный, ну как?
— Тлхо пока.
— Ну смотрн! На рассвете стучн подьем.
— Сделаю...
КНІГІ ОНЛАЙН
