КНІГІ ОНЛАЙН

Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Анатоль Тарас

Выдавец: Харвест

Памер: 800с.

Мінск 2010

255.97 МБ

Утром 11 октября Цецура прислал ответ. Он писал, что уйдет от москалей, кактолько убедится, что гетман действительно находит­ся у поляков. Тогда Юрий выехал на холм под гетманским бунчу­ком. Увидев его, Цецура с двумя тысячами казаков ринулся наутек из лагеря. Но татары подумали, что это вылазка, и бросились в ата­ку на них, а поляки стали защищать перебежчиков. Около двухсот казаковтатары убили, остальные, окруженные польскими всадни­ками, благополучно добрались до гетмана.
Уход казаков Цецуры серьезно ухудшил положение Шеремете­ва, которому уже никто не мог прийти на помощь:
«От пушечной и гранатной стрельбы теснота была великая. С голо­ду ратные люди ели палых лошадей и мерли. Пороху и свинцу у них не стало».
Шереметев продержался еще 11 дней, а 23 октября сдался на сле­дующих условиях:
1)	«Царские войска должны очистить города Киев. Переяслав, Нежин, Чернигов, оставя в них пушки и всякие пушечные запасы, после чего бес­препятственно отступят к Путивлю, взявши с собою имение свое и казну царскую.
2)	Войско Шереметева, сдавши оружие, все военные запасы и хоругви, остается в обозе /таборе/ три дня, а на четвертый выступает в города К.одно, Котельню, Паволоч и ближние места.
3)	Шереметев с начальными людьми остается у гетманов коронных и у султана крымского, пока царские войска не выйдут из Киева, Переяслава, Нежина и Чернигова; им позволяется оставить при себе только сабли и иметь сто топоров в войске для рубки дров; когда упомянутые города будут очишены, то войско, под защитою королевских полков, отпустится к Путивлю, где будет ему возвращено все ручное оружие; дорогою русских ратных людей не будут ни грабить, ни побивать, ни в плен брать; пищу себе и лошадям вольно им будет покупать.
4)	Казаки, оставшиеся в таборе Шереметева по уходе Цецуры, выйдут наперед из обоза, оружие и знамена повергнут под ноги гетманов корон­ных, и Москве нет до них никакого дела.
5)	Шереметев с товарищами ручаются, что воевода князь Юрий Ники­тич Барятинский на все эти статьи согласится, приедет к гетманам и оста­нется у них до очищения Киева, Переяслава, Нежина и Чернигова».
Если же он этого не сделает, то статьи договора войска Барятин­ского не касаются.
Шереметев отправил письма Борятинскому, стоявшему под Киевом, и воеводе Чаадаеву, находившемуся в самом Киеве, в ко­торых просил согласиться на Чудновский договор. Но князь Борятинский вовсе не собирался капитулировать. Он написал Шере­метеву:
«Я повинуюсь указам царского величества, а не Шереметева; много в Москве Шереметевых!»
Получив этот ответ, польские начальники решили задержать московское войско и воевод, поскольку главное условие капитуля­ции, относительно украинских городов, не было выполнено.
Тем не менее группировка Шереметева была уничтожена. Само­го воеводу поляки отдали татарам. Те отвезли боярина в Бахчиса­рай, заковали в кандалы и посадили в подвал ханского дворца. Лишь через три месяца кандалы с него сняли и перевели в горную крепость Чуфут-Кале, являвшуюся центром общины караимов. Впрочем, довольно скоро татары отпустили воеводу домой — за хороший выкуп, уплаченный его семьей.
* * *
Старшины Хмельницкого собрали раду в городе Корсунь для утверждения его гетманом казацкого войска уже в составе Речи Посполитой. На раду прибыл и представитель короля, некий пан Веневский. Совещание старшин происходило не на площади, а в большом доме. Там Веневский торжественно вручил гетманскую булаву Хмельницкому.
Но к вечеру Веневскому сообщили, что «чернь» бунтует: почему рада прошла в избе, а не на майдане, как всегда было, и нет ли втом злого умысла против казаков. Тогда Веневский утром следующего дня сам собрал раду у церкви Святого Спаса. Было там до 5 тысяч казаков. На этой раде Веневского поддержал казацкий старшина Павел Тетеря (будущий преемник Хмельницкого).
Он в свое время ездил в Москву к царю Алексею Михайловичу в составе посольств от Богдана Хмельницкого. Рядовые казаки знали об этом. Тетеря стал говорить о коварных замыслах царя про­тив казаков. Дескать, он все это разузнал, будучи в Москве. Речь произвела сильное впечатление на простодушных слушателей. Через несколько минут Тетерю собравшиеся избрали войсковым писарем и передали ему войсковую печать. Казаки кричали ему:
«Пан писарь! Будь милостив, учи гетмана уму-разуму, ведь он молодень­кий еще! Поручаем его тебе, поручаем тебе жен, детей, имение наше!»
В то время как в Корсуне казаки в соборной церкви присягали королю, в Переяславе по другую сторону Днепра, в соборной цер­кви тоже толпился народ. Там полковник Яким Самко (дядя Юрия Хмельницкого) вместе с казаками, горожанами и духовенством клялся умереть за царя и православную веру, а украинских городов полякам не сдавать.
ф
2 января 1661 года казаки Хмельницкого штурмовали Козелец, но были отбиты. 6 января они вместе с татарами появились под Нежиным, ворвались в посад, но город взять не смогли. 10 января казаки и татары снова пришли к Козельцу и снова были отбиты. С 30 января по 6 февраля казаки и татары четыре раза пытались взять Нежин, но в итоге ушли ни с чем. То ли нежинцы проявили чудеса героизма, то ли казаки не горели желанием погибать в ру­копашной схватке.
В Москве полагали, что Потоцкий и Любомирский, воспользо­вавшись чудновской победой, немедленно перейдут Днепр и зай­мут всю Левобережную Украину. Но ничего подобного не про­изошло. Польское воинство давно не получало жалованье. В ито­ге оно отказалось воевать и самовольно разошлось по домам.
Однако те казаки, что сохранили верность царю, не воспользо­вались уходом поляков. Вместо этого они стали спорить, кому быть гетманом. В апреле 1661 года в Нежине собралась рада, но полови­на казаков хотела Якима Самко, а другая половина — нежинского полковника Василия Золотаренко (брата Ивана Золотаренко).
В итоге решили «отдать гетманское избрание на волю царскую, кого государь пожалует в гетманы». Однако в Москве царь Алексей Михайлович и бояре плохо разбирались в ситуации в Украине и не
Вид Киева в середине XVI1 века
знали, кому отдать предпочтение. Вдобавок ситуацию запутал Юрий Хмельницкий, весной приславший царю письмо, в котором утверждал, что его принудили к союзу с поляками изменники-пол­ковники. Сам же он якобы желает «быть в подданстве в Вашего царского величества».
Однако в начале июня 1661 года, когда к Днепру приблизилось небольшое войско поляков и татар, Юрий Богданович внезапно разлюбил царя. 12 июля 6-тысячный отряд под его командовани­ем, состоявший из казаков, татар и поляков, внезапно атаковал отряд Якима Самко, стоявший лагерем в трех верстах от Переяслава. Битва шла весь день, до полной темноты. Ночью остатки отряда Самко незаметно перешли в Переяслав. На следующий день Хмельницкий осадил Переяслав, но тут Самко, получив­ший подкрепление в виде хоругви московитов, сделал удачную вылазку и отбросил Хмельницкого от стен города. Тогда он по­шел к Каневу.
Кременчугские казаки изменили царю и 23 июня впустили в го­род две тысячи казаков Хмельницкого. Однако 500 стрельцов мос­ковского гарнизона вместе с частью горожан засели в малом горо­де и отбили осаждавших. Узнав об этом, князь Ромодановский не­медленно пошел на помощь Кременчугу с 10-тысячным войском. 1 июля он подошел к городу и атаковал осаждавших. Осажденные,
видя это, тоже пошли на вылазку. В результате казаки Хмельниц­кого потерпели поражение и ушли из Кременчуга.
В Каневе и Черкасах стояли московские гарнизоны. Но 1 авгус­та Хмельницкий с татарами истребил в бою возле Канева весь гар­низон, более двух тысяч царского войска. Через день, 3 августа, он вместе с татарами разбил под Бужином отряд стольника Приклонского, лишь остатки которого переправились через Днепр. Хмель­ницкий сообщил королю, что под Бужином погибли десять тысяч московитов /реально не более пяти — А. Т./, казаки и татары взяли семь пушек, много знамен и других трофеев.
После поражений у Канева и Бужина князь Ромодановский на­чал отступление, но крымский хан Камиль-Мухаммед, перепра­вившись со своими татарами через Сулу, нагнал Ромодановского, разбил его, захватил 18 пушек и весь обоз. Сам князь с остатками войска едва ушел в Дубны.
Следующие два года (1662—1663) прошли в Украине довольно бурно, но бестолково. У поляков и московитов не хватало сил для решительного удара, татары преимущественно грабили население, а казаки решали все те же две проблемы: кому быть гетманом и с кем дружить — с царем или королем?
Наконец 18 июня 1663 года в казацком лагере возле Нежина со­стоялась генеральная рада с участием посланника царя, князя Да­нилы Гагина. Историк С.М. Соловьев описывал эту раду следую­щим образом:
«Не дали еще Гагину дочитать царского указа о гетманском избрании, каке одной стороны раздались крики: «Брюховецкого!», ас другой: «Сам­ка!», но за криками следовала драка: запорожцы Брюховецкого кинулись на приверженцев Самка; бунчук наказного гетмана был сломан, он сам едва мог выдраться из толпы и скрыться в шатер царского воеводы; не­сколько человек было убито; победители запорожцы столкнули Гагина с его места и выкрикнули своего кошевого/Брюховецкого/ гетманом.
Гагин, однако, не дал Брюховецкому утверждения от имени царского: Самко объявил ему, что гетманство Брюховецкого, приобретенное наси­лием, не есть законное, что ни он, ни Войско не признает его гетманом и что необходимо собрать новую раду. Рада была созвана, но Самко не по­лучил он нее никакой выгоды, потому что приверженцы его перешли на сторону Брюховецкого, провозгласили его гетманом и стали грабить возы своей старшины...
После этого нового избрания, против которого нельзя было ничего ска­зать, Гагин дал булаву Брюховецкому. Запорожцы праздновали свое тор­жество трехдневным убийством: гибли неприязненные Брюховецкому полковники, и их место заступали запорожцы. Новый гетман... по-пре­жнему твердил об измене Самка и Золотарснко; обвиненные отданы были
на войсковой суд по древнему обычаю казацкому: судьями были врагипобедители, которые и приговорили побежденных к смертной казни; при­говор был исполнен в Борзне 18 сентября».
Соловьев С.М. «История России с древнейших времен». Книга VI, с. 117— 118