КНІГІ ОНЛАЙН

Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Анатоль Тарас

Выдавец: Харвест

Памер: 800с.

Мінск 2010

255.97 МБ

Шляхта (дворянство), интеллигенция, купечество, другие обра­зованные слои населения на территории бывшего ВКЛ мало-по­малу стали употреблять термин «беларусы» лишь после подавления восстания 1863 года. «Простому народу» он оставался чуждым еше очень долго.
Одним из свидетельств тому может служить опрос, проведенный немецкими оккупационными властями в июне 1942 года, то есть через полтора века после упомянутых трех разделов. Опрос прохо­дил на территориях Виленской и Минской областей. Выяснилось, что сельские жители, исповедавшие православие, называли себя «литвины» либо «тутэйшыя» («здешние»), а исповедавшие католи­цизм — «поляки»! При этом те и другие говорили на беларуском языке!*
Только после 1945 года, благодаря оголтелой русификаторской политике партийного руководства СССР и БССР, термин «белару­сы» постепенно распространился и в сельской местности, где в 1946 году проживало около 80% жителей Беларуси.
НА КАКОМ ЯЗЫКЕ ГОВОРИЛ И ЛИТВИНЫ?
Тот язык, на котором говорили и писали жители Великого кня­жества Литовского в XIII—XVII веках, на котором составлялись официальные документы, в равной мере можно назвать и ста­рославянским, и западным русским наречием, и древним беларуским.
Если судить по дошедшим до нас текстам того времени (доку­менты, личная переписка), а также по свидетельствам тогдашних авторов, можно сделать вывод, что долгое время жители Полоцка, Минска или Вильно могли без переводчиков общаться с жителя­ми Киева, Новгорода, Смоленска или Твери. Но постепенно возникли существенные различия между речью московитов и лит­винов.
В данной связи следует отметить, что на формирование беларуского языка весьма существенно повлиял немецкий язык (в том числе через «идиш» — язык проживавших здесь евреев, выходцев из Германии и Чехии). Так, современные исследователи установи­
См.: Малецкий Я. Под знаком «Погони». Торонто, 1976, с. 66—72.
ли, что в словаре базовой лексики (это около 4500 слов) беларуского языка середины XVII века, когда еще существовало Великое княжествоЛитовское, более 1400 слов являются прямым заимство­ванием из немецкого языка (разумеется, с искаженным произно­шением).* А это свыше 30% словарного состава! Для примера при­ведем первые попавшиеся слова:
«Абрыс» (контур, план, чертеж) — это немецкое «abriss»; «бира» (пиво) — «Ыег»; «габель» (рубанок) — «hobel»; «гандля» (торгов­ля) — «handel»; «гетман» (предводитель) — «hauptman»; «дах» (кры­ша) — «dach»; «крама» (мелочная лавка) — от слова «кгат» (барах­ло); «руйнаваць» (разорять, разрушать) — от «ruinieren»; «лихтар» (фонарь) — от слова «licht» (свет); «палац» (дворец) — «palaste»; «фарба» (краска) — «farbe»; «цукар» (сахар) — «zucker»; «швагер» (брат мужа или жены) — «schwager»; «штых» (дистанция нанесения удара холодным оружием) — «stich»; «шыльда» (щит, герб, вывес­ка) — «schild» и т.д. и т.п.
По мнению академика Е.Ф. Карского, высказанному еще в на­чале XX века, беларуский этнос составлял около 80% населения ВКД. Соответственно, представители данного этноса говорили на своем собственном языке, существенно отличавшемся от русско­го языка.
В качестве примера процитируем указ великого князя литовско­го Жигмонта 1 (он же польский король Сигизмунд I «Старый»), изданный в 1553 году, о даровании титула шляхтича некоему лит­вину Мартыну Ч ижу:
«Иж мы маючи ласковы взгляд на цноты и верности и теж на вернын послу™ Мартина Чижа Константиновича з Нетечи, добрага и потребнага служебника нашего, которы напротивку нам з великой працою и пильное цью взычил, и сам себе, нам и некоторим паном и двореном нашим, на дворе нашом отдавных часов почцивеся радечи, велми вдячного и прием­ного оказал, его самого з сынми и з девками и зо всим его потомством ошляхчаем, и в местцы шляхетства его приворочаем, и даем ему герб...
Еще того Мартина Константиновича Нетецкого и его потомки, пока его власное поколене буде тривати, годным быти привильем и волностьям и чти так духовных, яко и светских, которыми иншими рыцери и шляхта в королевстве, и у Великим князьстве нашом Литовском, и теж во всякой везде Речи Посполитой хрестиянской уживаци и веселииися звыкли.
Всим, которым ест потреба тых речей ведати объявляем и оповедаем, приказуючи всим посполитосцьу шляхецком написе и в поступе на зна-
* См.: Выхота В.А. Предупреждение ошибок при понимании немецких слов, сходных со словами родного языка, в условиях близкородственного двуязы­чия (IX—X классы белорусской школы). Автореферат кандидатской диссертации. Москва, 1986.
мененых, абы того Мартина Чижа Нетецкого з его всими потомки ображати и пренагабаць не смели и овшем з дозволеня нашего кролевского в том на которых кольвек местцах быць допустили и допущали. Итож мы вам з ласкою нашою кролевскою призволяем...»
Метрика Великого княжества Литовского. Книга 28, с. 96—92
Еще один пример. Вот какими словами литвинский автор нача­ла XVII века Федор Софонович описал знаменитый поединок между печенегом и кожемякой (по Софоновичу, он был из Пере­яславля, а не Киева), упомянутый в «Повести временныхлет» Не­стора.
«Печениг велик, як Голиад, боротися вышовши, смеялся з переясловца, иже мал был возростом /ростом/ переясловец, называл его жолвию /черепахой/. Еднак же гды переясловец смело сказуючи зышолся з печенигом великим, взяли боротися и битися кулаками. Переясловец з разго­ну вдарил лобом своим печенига в товстое чрево, аж печенигупадл. Кинувшися з земли печениг кинувся з гневом на переясловца и кулаком вдарил моцно, а переясловец гды от замаха ухилився, повалився печениг на зем­лю. Переясловец зас на его вскочив почал бити печенига и душити за гор­ло, аж насмерть вдушил».
А вот запись из так называемой «Баркулабовской летописи», составленной в селе Баркулабово, неподалеку от Старого Быхова, что на Могилевщине:
«Сейм великий был у Берести /Бресте/лета божого нароженя 1545, на котором сейме был король его милость полский, великий князь литовский Жикгимонт Казимерович з королевою Бонею и с королевнами. А при его милости сын его милости господарь наш другий, крол полский Жикгимонт-Август, и с королевою своею Алжбетою, дочкою короля ческаго и римского Фирдынанда. При которых на сейме при их милости обоих королех много было бискупов, панов-рад, панове-рада Великого князства, панята и вся шляхта хоруговная, и вси рыцерства всих землей и княжства Литовского, так же было множество людей на том сейму, иж на обе сторо­ны около Берестя на колконадцать мил стояли. А при их милостех обоих королех на том сейме Берестейском много было послов яко от християнских господарей, также и от бесурменских».
Что это за язык? Явно не русский времен великого князя мос­ковского Ивана IV, хотя и не современный нам беларуский.
После создания в 1569 году на основе Люблинской унии конфе­дерации Литвы и Польши, среди литвинских шляхтичей (служи­лого сословия) и магнатов (удельных князей) постепенно стал вхо­дить в употребление польский язык. С 1696 года на польский язык было переведено все государственное делопроизводство ВКЛ. Бе-
ларускии язык остался языком крестьян и других «низших» соци­альных групп.
Но тот язык, который сейчас называют «литовским», в течение всех пяти веков истории ВКЛ употребляла лишь небольшая часть населения княжества — северные племена жемойтов и аукшайтов. Вдобавок, они не имели своей письменности. Документов Вели­кого княжества Литовского на государственном языке независи­мой Лиетувы просто не существует. Этот исторический факт самым убедительным образом доказывает, что литвины были славянами.*
Чтобы больше не возвращаться к вопросу о названиях земель и этносов, приведу выписку из коллективной монографии совре­менных беларуских историков:
«Захваты и раздел самостоятельного государства — Речи Посполитой обоих народов — даже по нормам международных отношений XVIII века был делом несправедливым и незаконным. Поэтому в российской столи­це искали идеологическое оправдание содеянного. Идеологи русского са­модержавия подавали это так: Россия освободила из литовской (читай: жемойтской) и польской неволи своих соплеменников и единоверцев. Дяя реализации придуманной концепции восточную часть Литвы переимено­вали в «Белоруссию» и ее жителей назвали белорусами...
В белорусы российские чиновники сразу же записали всех православ­ных и униатов, а католики или продолжали называться литвинами, или волею судьбы вынуждены были называть себя поляками. Искусственный административный раздел /на Белорусское и Литовское генерал-губерна­торства. — Л. Г/, ликвидация униатской церкви (1839 г.), интенсивная ру­сификаторская политика царских властей нанесли непоправимый удар по процессу этногенеза на белорусской земле. Процесс формирования еди­ной нации — литвинов — и без того сталкивался с преградами конфесси­онального и политического толка. А после разделов Речи Посполитой,
* Разумеется, данный факт сильно огорчает «национально озабоченную» часть интеллигенции современной Лиетувы. Ей так хочется утверждать, что литов­цы изначально были «настоящими европейцами», знали грамоту, писали латин­скими буквами, а не кириллицей, не имели ничего общего с этими «ужасными сла­вянами». Увы! Даже князьЯгайло был славянином если не на все сто процентов, то на три четверти, и к тому же неграмотным. Литовская письменность и литература (т.е. письменная речь жемойтов и аукшайтов) возникли лишь после того, как Ве­ликое княжество Литовское прекратило свое существование — в XIX веке.
Кстати, государственный архив ВКЛ, так называемая Метрика, сохранился. Он составляет около 600 томов документов на старославянском, польском и ла­тинском языках. Однако это национальное достояние Беларуси и Лиетувы при­своили себе россияне. Архив находится в Москве, возвращать его законным вла­дельцам никто не собирается. Впрочем, как и любые другие документы, связан­ные с историей каждой из 14 бывших союзных республик.
ликвидации Великого княжества Литовского и включения в соств России народ был полностью дезориентирован, лишен своей государственности и названия.
Исторической драмой явилось и то, что народ лишился своей элиты, политических лидеров. Та часть литвинской шляхты, которая боролась за возрождение Речи Посполитой, или вместе с поляками выехала в эмигра­цию, или подверглась репрессиям, попала в ссылку. В польском окруже­нии она быстро ополячилась. Так, представители известного литвинскогорода Радзивиллов уже в XIX веке стали считать себя поляками. Польская элита получила от литвинов (белорусов) такие шикарные «подарки», как композиторе. Монюшко, поэтА. Мицкевич, политики военоначальник Ю. Пилсудский и др. Под угрозой русификации к польскому этносу при­соединялись широкие круги шляхты, горожан и крестьян.