КНІГІ ОНЛАЙН

История имперских отношений

беларусы и русские, 1772— 1991 гг.

Анатоль Тарас

Выдавец: Выдавец A. М. Вараксін

Памер: 608с.

Мінск 2008

170.17 МБ

Но при Хрущеве жителей беларуских деревень заставляли везде сажать кукурузу, даже на приусадебных участках! Это было время, когда на беларуские поля пришла химия, а истребление лесов до­стигло предела возможного. Так, в 1955 году зрелые деревья выруби­ли на площади, составившей 80% от общей площади беларуских ле­сов! Именно тогда в обмелевших и загрязненных беларуских реках исчезли раки и прежнее изобилие рыбы.
Сельское хозяйство БССР ориентировалось на животноводство. Иногда беларуский край называли всесоюзным свинарником. В 1963 году здесь насчитывалось 70 свиноводческих колхозов и 45 совхозов. Пахотные земли превращали в выпасы и сенокосы, но кормов для животных все равно не хватало. Их везли со всего Со­юза, а республика теряла зерновые поля. Преимущественно вруч­ную, ценой предельного напряжения сил, беларуские крестьяне производили около 5% общесоюзного объема товарного мяса и мо­лока, 11% картофеля, 16% льняного волокна.
Появились несколько образцовопоказательных привилегиро­ванных колхозов, вроде колхоза «Рассвет» (Кировский район Боб­руйской, затем Могилевской области), который с января 1945 года возглавлял бывший боевик НКВД Кирилл Орловский (1895—1968). Туда возили заграничных гостей для демонстрации «преимуществ социализма», а также руководителей отстающих колхозов — пока­зать им, «как надо работать». Но секрет успеха таких хозяйств, воз­главлявшихся особо проверенными «бойцами партии», заключался
в том, что они негласно получали специальные дотации от государ­ства и новую технику, пользовались различными льготами.
В начале 60х гг. в большинство деревень Беларуси пришло, на­конец, электричество. Но колхозносовхозная система не обеспечи­вала страну продуктами питания. Не хватало даже хлеба. В первой половине 60х годов повсюду, в больших городах и малых, в посел­ках и деревнях, можно было увидеть длинные очереди за хлебом. Не помогло и освоение целинных земель Казахстана, куда, кстати, власти «добровольнопринудительно» вывезли десятки тысяч бела­руских юношей и девушек. С 1963 года, впервые в истории России и СССР, всесоюзному руководству пришлось начать импорт зерна. Увеличился дефицит всех видов продуктов питания.
Средний заработок колхозников был вдвое меньше минимально­го заработка горожан! В 1964 году 33% колхозов и 30% совхозов БССР считались «отстающими», то есть, они систематически не вы­полняли основные плановые задания. Средняя урожайность зерно­вых в Беларуси составила в 1960 году 8,7 центнера с гектара, пример­но столько же, сколько местные крестьяне производили в 1850е годы, во времена крепостничества, без какихлибо машин, удобре­ний и «достижений агрономии».
Борьба с «частнособственническими инстинктами». Чтобы окон­чательно и бесповоротно превратить жителей деревни в колхозных батраков, власти целенаправленно разрушали их личные хозяйства. Коммунистам особенно не нравилась западнобеларуская специфи­ка. Первый секретарь Брестского обкома компартии Петр Машеров выступил на XXII съезде КПБ (1956 г.) за полное уничтожение хуто­ров и отмену льгот, установленных в 1947 году колхозникам Запад­ной Беларуси. Эти льготы позволяли им держать в одном хозяйстве по две коровы с молодняком, по две свиноматки и по 20 овец и коз, то есть, вдвое больше, чем в восточных районах. После съезда повсе­местно началось упразднение этих льгот.
Недовольные жители деревни Плотницы (Столинский район) в октябре 1956 года устроили бунт. Выступление народа против ком­мунистов в Венгрии они посчитали началом революции против со­ветской тирании. Разобрали по домам колхозное имущество, утопи­ли в озере ненавистного председателя колхоза. Но через пять дней в деревню вошли войска. Были арестованы 140 человек. Троих рас­стреляли, остальных осудили на сроки от 10 до 25 лет.
В других местах крестьяне просто терпели. Только их терпели­вость спасала деревенский уклад жизни от окончательного разруше­ния. К счастью, у коммунистов не хватало строительных материалов и финансовых средств для создания «аграрных городов». Даже пос­ле десяти лет (1945—55 гг.) систематического разрушения крестьян­
ских хозяйств, государство получало от них основную долю молока и мясо. На долю колхозов приходилось всего 22—23%.
Однако наступление на деревню периодически возобновлялось. В 1960 году из Москвы поступил приказ обрезать приусадебные участки рабочих и служащих совхозов, всех других государственных учреждений, находившихся вне городов. Отныне разрешалось иметь не более 0,35 гектара (три с половиной «сотки»). Так коммунисты искореняли у крестьян «частнособственнические инстинкты» и го­товили их к жизни в коммунистическом обществе.
В условиях хлебного кризиса крестьяне и жители малых городов кормили скотину хлебом, ведь приобрести дешевый комбикорм не было никакой возможности. Но вместо того, чтобы наладить произ­водство фуражного зерна, коммунисты боролись с ростом поголовья скота в частных хозяйствах. В 1963 году вышел приказ, который за­претил крестьянам держать овец и коз, а также более одной коровы и одной свиньи. Представители районных финансовых отделов ис­кали «внештатную» скотину в грязных хлевах. Однако эти меры не могли решить хлебный кризис. Послевоенный энтузиазм крестьян истощился. Новые поколения колхозников работали так, как им платили. А после отмены в 1962 году запрета на получение паспор­тов крестьянство хлынуло в города.
«Все ради блага человека, все во имя человека»
Экономический диктат и дискриминация. Обеспечение жителей союзных республик целиком зависело от Москвы. Она определяла, кому сколько дать из общесоюзного бюджета. Послушную БССР хрущевское руководство всегда обделяло. Так, в 1958 году фонды БССР составляли: по сахару — 8,6 кг на душу, тогда как в среднем по СССР — 15,2 кг; по обуви, соответственно, 87 рублей и 110; по тка­ням — 187 рублей и 270.
По кодификации розничной торговли БССР, в отличие от Лат­вии, Литвы, Украины или смежной Брянской области РСФСР, от­носилась ко второму поясу, где цены на товары потребления были на 7—10% выше, чем в первом поясе. В результате население республи­ки переплачивало за год в среднем около 500 млн. рублей. И это не­смотря на то, что денежные доходы населения БССР были меньше, чем у тех же соседей. А удельный вес поставок продуктов животно­водства в общесоюзный фонд от объема заготовок в БССР был са­мым высоким в Союзе. Беларусь поставляла в общесоюзный фонд свыше 50% заготовленного для продажи мяса, тогда как Украина — 43,1%, Литва — 37%, РСФСР — 19,5%. Кроме того, Москва забира­ла себе более половины молока и около 47% куриных яиц, произво­дившихся в республике.
В массовый обиход широко вошли промышленные изделия. Но в расчете на душу населения потребление важнейших товаров в БССР отставало от общесоюзного уровня. Даже не все крупные де­ревни имели магазины.
С 1 июня 1961 года впервые после войны были повышены цены на продукты животноводства и импортные товары. Непривычная ситуация вызвала всеобщее возмущение. «Не надо кормить Кубу и Африку!» — говорили люди. Издевательством выглядел коммуни­стический лозунг «Все ради блага человека, все во имя человека». Пришлось властям в 1962 году произвести деноминацию (один но­вый рубль обменивался на 10 старых). Это на время стабилизирова­ло финансовую систему.
Без права на предпринимательство. Люди находились в полной экономической зависимости от партийной бюрократии. Любые по­пытки поднять свое благополучие собственными руками жестоко карались. С 1961 года начались гонения на лиц, не занимавшихся общественной работой. Дармоедами провозгласили и тех предпри­нимателей, которые не батрачили на советских бюрократов, а жили продажей собственных ремесленных изделий, перепродажей мелких розничных товаров, сдачей в найм квартир, извозом, шитьем и т.п. За год в БССР милиция выявила около девяти тысяч такого рода «тунеядцев». Одних трудоустраивали на промышленные предпри­ятия, других судили и сотнями выселяли в специально отведенные места, в том числе на лесоразработки в Туровский район Гомель­ской области. После соответствующих «разъяснений», чтобы не по­пасть в ссылку, записались в колхозы последние единоличники.
За самогоноварение даже вдовам, не имевшим средств к сущест­вованию, давали три года лишения вободы. В 1958 году судили жи­теля Житковичского района Брестской области Саченко за «сопро­тивление властям». Старик провинился тем, что в зачет налогов от­дал райфинотделу серую козу, а белую пожалел. За это бедняга получил 2,5 года заключения!
Повседневная жизнь. В январе 1962 года в городах БССР прожива­ло 35% населения республики, а в целом по СССР — 51%. Среди союзных республик это был 13й показатель из пятнадцати. Белару­ских крестьян, видимо, крепче держали на колхозносовхозной при­вязи. А промышленных городов у нас было мало. Городские кварти­ры в первую очередь раздавали советским офицером, которые в свя­зи с сокращением вооруженных сил во второй половине 50х годов буквально оккупировали беларуские города, особенно Минск.
Все необходимые товары жители городов приобретали через длинные очереди. С 1959 года жителям городов и городских посел­ков запретили держать скотину. Это больно ударило по их благопо­лучию. Сельскохозяйственных продуктов не хватало, но, тем не ме­
нее, их вывозили за пределы БССР. И все же городская жизнь было намного легче деревенской. Потому в города, особенно крупные, старались перебраться все, кто мог.
В 1956 году уменьшилась налоговое обложение крестьян. Летом 1964 года Хрущев объявил о назначении колхозникам пенсий по старости и об увеличении зарплаты работникам культуры и сферы услуг. Жизнь понемногу улучшалась, но мало кто знал, что побеж­денная Германия уже обеспечила своим гражданам благополучие общеевропейского уровня — всего за 10 лет, прошедших после вой­ны! А советским людям только обещали коммунизм, где когдани­будь воцарится материальный достаток.
Зарождение демократической оппозиции. Скольконибудь значи­тельных политических выступлений после смерти Сталина не было. Жители БССР, наученные горьким опытом, старались быть осто­рожными. И все же сталинизм не превратил всех их в послушных исполнителей воли аппаратчиков, ведь никакая сила не могла за­претить людям думать и критически оценивать свою жизнь. Так, в октябре 1956 года «за антисоветскую агитацию и пропаганду» на два года заключения был осужден молодой журналист Федор Кардаш. Что он сделал? Всего лишь написал письмо Хрущеву, со­державшее критику колхозной системы.