КНІГІ ОНЛАЙН

Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Анатоль Тарас

Выдавец: Харвест

Памер: 800с.

Мінск 2010

255.97 МБ

Поздней осенью 1557 года в Москву вторично прибыли ливон­ские послы с богатыми подарками царю Ивану и с просьбой об отсрочке выплаты Юрьевской дани. Иван пригласил их на обед, но велел подать пустые блюда и сказал, что сам взыщет эту дань с ма­гистра и со всей Ливонской земли. Возвращаясьдомой, послы ви­дели, что Московское государство усиленно готовится к войне: повсюду строят мосты и чинят дороги к западной границе, идут большие обозы с военным снаряжением и продовольствием. Втор­жение было уже предрешено.
Глава 2
ПЕРВЫЙ ЭТАП ВОЙНЫ (1558—1561 гг.)
Ливонскую войну историки условно разделяют на четыре этапа. Первый (1558—1561 гг.) — это война Ивана IVc Ливонским орде­ном. На втором этапе (1562—1569 гг.) он воевал в основном с Ве­ликим княжеством Литовским. Третий период (1570—1576 гг.) зна­менуют боевые действия Москвы в Ливонии против шведов. Чет­вертый период (1577—1583 гг.) — это война Москвы против Речи Посполитой и продолжение войны со шведами.
ВТОРЖЕНИЕ МОСКОВСКОГО ВОЙСКА
В ЛИВОНИЮ (1558 г.)
Холодной снежной зимой, 22 января 1558 года, 40-тысячная ар­мия Москвы, заранее сосредоточенная в районе Пскова, вторглась в Ливонию. Большей частью она состояла из казанских татар, мор­двы, черемисов, пятигорских черкесов и прочих «национальных меньшинств» Московского государства.
Войсками командовали касимовский «царь» Шиг-Алей, боярин Даниил Романович Захарьин (брат царицы Анастасии), князь Михаил Васильевич Глинский (дядя царя), братья князья Серебря­ные, Иван Шереметев, Андрей Курбский, атакже другие воеводы.*
Иван приказал им пройти несколькими большими отрядами до Ревеля и Дерпта, не тратя времени на осаду сильных крепостей, но
* Шиг-Алей, правильно Шах-Али (1506—1567), в 1519—21 гг. хан Казани, в 1516—1519 и в 1536—67 гг. «царь» Касимовского княжества. Обладал отталкива­ющей внешностью. По словам русского летописца, «имел уши долгие, на плечах висящие, лицо женское, толстое и надменное чрево, короткие ноги, ступни дол­гие, скотское седалище... Такого им, татарам, нарочно избраша царя в поругание и в посмеяние им».
Сходное описание дал С. Герберштейн: «Отличался безобразным и хилым те­лосложением: у него огромное брюхо, редкая бородка и женоподобное лицо».
8. Зак. 1846.
225
производя повсюду опустошения. За один месяц московиты про­делали маршрут Мариенбург — Нейгаузен — Дерпт — Везенберг — Нарва обшей протяженностью 200 верст.
Немцы пытались кое-где обороняться, но вследствие своей ма­лочисленности везде были разбиты. При этом ни один укреплен­ный город взят не был, но сельская местность, мелкие городки и замки подверглись полному разграблению. Царь Иван приказал своим воеводам применить в отношении «неразумных ливонцев» политику устрашения. Вот как это выглядело на практике:
«Движение армии великого князя московского сопровождалось просто фантастическими зверствами, включая младенцев, вырванных из чрева матерей, женщин, изнасилованных до смерти, людей, сожженых живьем
Ливония к началу войны
в монастырях и храмах, посаженных на кол или четвертованных (список можно продолжить, читая древние хроники)»...
Бушков А.А., Буровский А.М. Россия, которой не было. М., 2000, с. 9
Карамзин писал, по сути дела, то же самое:
«Князья Барбашин, Репнин, Данило Федорович Адашев громили Юж­ную Ливонию на пространстве двухсот верст; выжгли посады Нейгауза, Киремпе, Мариенбурга, Курслава, Ульцена и соединились под Дерптом с главными воеводами, которые взяли Алтентурн и также на пути своем все обратили в пепел.
Немцы осмелились сделать вылазку из Дерпта, конные и пешие, в чис­ле пятисот: их побили наголову. Простояв три дни в виду сей важной кре­пости, воеводы пошли к Финскому заливу, другие к реке Аа; еще разбили немцев близ Везенберга; сожгли предместия Фалькенау, Конготы, Лаиса, Пиркеля; были в пятидесяти верстах от Риги, в тридцати от Ревеля, и в конце февраля возвратились к Ивангороду столпами пленников, с обоза­ми богатой добычи, умертвив множество людей...
Немецкие историки говорят с ужасом о свирепости россиян, жалуясь в особенности на шайки так называемых охотников, новгородских и псков­ских, которые, видяЛивониюбеззашитною, везде опустошали ее селения, жестокостию превосходя самых татар и черкесов, бывших в сем войске. Россияне, посланные не для завоевания, а единственно для разорения зем­ли, думали, что они исполняют долг свой, делая ей как можно более зла».
* * *
Итак, в конце февраля 1559 года усталые, но чрезвычайно до­вольные собой и своими успехами московиты вернулись на зимние квартиры «с богатейшей добычей».
В начале марта состоялось экстренное заседание ливонского ландтага в Вендене. Напуганные вторжением московитов, а также их диким террором в отношении населения, представители светс­кого рыцарства, послы Дерпта, Ревеля и Риги потребовали пойти на уступки царю, чтобы избежать нового карательного похода. Ре­шили собрать 60 тысяч марок для уплаты пресловутой «Юрьевской дани». Однако к середине апреля удалось собрать лишь половину этой суммы.
Царь Иван думал, что ливонские власти, увидев воочию, что ждет их страну в случае дальнейшего неповиновения, смирятся со своей участью. Поэтому, ожидая прибытия послов, он приказал прекратить военные действия до 24 апреля. Итак, царь ждал не уп­латы дани, а заявления о полном подчинении Ливонии его власти; ливонцы же надеялись откупиться. Обе стороны ошибались в сво­их надеждах.
Карамзин в свое время выразился по этому поводу совершен­но однозначно:
«В сие время приехали наконец послы ливонские в Москву, брат маги­стра Фирстенберга Теодор и другие чиновники, не с данию, но с молени­ем, чтобы государь уступил ее земле разоренной. «Вся страна Дерптская, говорили они боярам, стенает в бедствии и долго не увидит дней счастли­вых. С кого требовать дани? Вы уже взяли ее своим оружием, взяли в де­сять раз более. Впредьможем исправиться, и тогда заплатим по договору... Но государь требовал уже не дани Юрьевской, а подданства всей земли».
ВЗЯТИЕ НАРВЫ, НЕЙГАУЗА И ДЕРПТА (май — июль 1558 г.)
Поняв, что ливонцы все еще надеются сохранить свою незави­симость, Иван IV приказал возобновить боевые действия. Нача­лась иная война. Теперьуже московиты не довольствовались разо­рением Ливонии; они добивались полного господства над ней.
Отряд князя Темкина, стоявший в Изборске, в конце апреля вторгся в окрестности города Валка. Он разбил ливонский отряд,
Московский лучник XVI века. Немецкая гравюра XVI века
захватил четыре пушки, сжег имения и села вокруг города, а затем вернулся в Йзборск.
Взятие Нарвы
Тогда же воеводы Данила Адашев, Иван Бутурлин и Алексей Басманов возглави­ли войско, сосредоточенное в Ивангороде, на противопо­ложном берегу реки от города Нарва. В Нарве стоял гарни­зон под командованием ры­царя Шнелленберга.
Это была сильная кре­пость. Поэтому воеводы на­чали ее обстрел из пушек, стоявших в Ивангороде. Ка­менные и каленые ядра осы­пали Нарву в течение недели; гибли люди, горели и руши­лись здания. Жители пришли в ужас. К царским воеводам явились бургомистры и го­родские советники. Они зая­вили, что согласны покорить­
ся Москве, упросили прекратить стрельбу; дали заложников и по­слали к царю депутатов, Иоахима Крумгаузена и Арндта фон Дедена. Эти депутаты присяг­нули царю за всех горо­жан и получили от него грамоту, гарантировав­шую сохранение их веры и некоторых прав.
Но пока они ездили на поклон к Ивану Ва­сильевичу, судьба На­рвы решилась иным об­разом. 11 мая там вспыхнул пожар, рас­пространению которо­го способствовал силь­ный ветер.
Согласно тогдашней
Московский всадник XVI века. Немецкая гравюра XVI века
выдумке, до сих пор по­вторяемой русскими «национал-патриота­ми» от истории, он воз­
ник якобы потому, что пьяные ливонцы бросили в огонь право­славную икону Богородицы (которая, естественно, «чудесным об­разом» не сгорела).
Увидев общее смятение в Нарве, московские ратники из Иван­города сели в лодки и устремились на другой берег. Много людей переправилось на плотах, даже на бревнах и досках. Воспользовав­шись отсутствием охраны, занятой тушением пожара, передовой отряд буквально в считанные минуты открыл двое ворот (Русские и Колыванские). На улицах, охваченных огнем и дымом, завязал­ся кровопролитный бой. Несмотря на отчаянное сопротивление немцев, нижний город пал довольно быстро. Уцелевшие защитни­
ки засели в каменном замке на высоком холме, называемом Выш-
городом.
Атакующие открыли огонь по замку из орудий, захваченных в Нарве, стали готовить лестницы для приступа. Но штурм не понадобился, поскольку к вечеру гарнизон сдался, с условием свободного выхода из города всех желающих. Ушли знатные ры­цари с семьями (в том числе Шнелленберг) и некоторые рядо-
вне воины. Все остальные жители присягнули на верность царю Ивану IV.
Во время боя за город командоры Кетлер и Зегегафен, послан­ные магистром Ордена на помощь Нарве с отрядом пехоты и кон­ницы общей численностью в тысячу человек, стояли в трех милях от города. Они видели пожар, слышали стрельбу, но не двинулись с места, считая, что крепость, имеющая каменные стены и желез­ные ворота, сможет без их помощи отразить неприятеля.
Это была первая крупная крепость, взятая в Ливонскую войну. Трофеями захватчиков стали 230 пушек и «великое богатство» (вы­ражение Карамзина). Царь Иван пышно отметил взятие Нарвы в Москве; щедро наградил воевод и воинов, взявших город; подтвер­дил жалованную грамоту, выданную Крумгаузену и фон Дедену; приказал освободить всех нарвских пленников.
Нарва представляла собой удобную морскую гавань. Здесь Иван Васильевич начал создавать собственный флот. Была оборудована верфь. Первые корабли на ней строили мастера из Холмогор и Во­логды, которых царь ранее посылал за рубеж «для присмотра, как на западе льют пушки да строят корабли». В Нарве также базиро­валась каперская флотилия в составе 17 судов.* Ею командовал датчанин Карстен Роде, принятый на службу по приказу Ивана IV.
Взятие Нейшлоса и Нейгауза
В конце мая 1558 года закончилось сосредоточение в Пскове 40тысячной армии Москвы. Ею командовал князь Петр Иванович Шуйский, в подчинении у него находились воеводы Ф.И. Троеку­ров, А.И. Шеин, В.С. Серебряный, А.М. Курбский и другие.