КНІГІ ОНЛАЙН

Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Анатоль Тарас

Выдавец: Харвест

Памер: 800с.

Мінск 2010

255.97 МБ

В том же 1550 году Иван IV издал указ о самом крупном в рус­ской истории наделении служилых людей землей. Он приказал раздать «детям боярским» сразу тысячу поместий в ближайших ок­рестностях Москвы, причем поместья выделялись исключительно по заслугам, а не по знатности происхождения. Эта тысяча (точная цифра — 1078 человек) составила конный полк личной охраны царя, названный Стремянным.
Формирование поместного ополчения регулировало Уложение 1556 года. Согласно ему, служба боярских и дворянских сыновей должна была начинаться по достижении ими 15-летнего возраста. Для учета таких «новиков» в различные районы страны выезжали бояре и думные дьяки. Каждому вновь принимаемому на службу юноше они определяли поместный и денежный оклад. Поместный оклад составлял от 150 до 450 десятин земли. Деньгами платили 4— 7 рублей в год. Каждый дворянин являлся в ополчение верхом на коне, причем не один, а с несколькими «боевыми холопами» — своего рода безземельными шляхтичами.
Что касается «смертей лютых», то речь о них пойдет дальше.
ПРИЧИНЫ и повод для войны
В 1948 году, в связи с обсуждением второй серии кинофильма «Иван Грозный», так и не выпушенной в прокат, ЦК ВКП(б) при­нял специальное постановление о том, как надо трактовать лич­ность царя Ивана IV и его политику.
По предложению Сталина, единогласно одобренному члена­ми ЦК, опричнину предписали отныне считать «прогрессив­ным» общественным явлением, а бояр — «реакционерами». Ничего не поделаешь, душегубу и садисту Иосифу Виссарионо­вичу, страдавшему манией преследования, очень нравился ду­шегуб и садист Иван Васильевич, подозревавший в измене аб­солютно всех. С тех пор в советской историографии утвердилась следующая концепция:
«Ливонская война для России была поставлена в повестку дня самой историей — выхода к Балтийскому морю требовали ее экономические и военные интересы, а также необходимость культурного обмена с более развитыми странами Запада. Иван Васильевич, следуя по стопам своего знаменитого деда — Ивана III, решил прорвать блокаду, которой факти­чески отгородили от Запада Россию враждебные ей Польша, Литва и Ли­вонский орден».
Заичкин И.А., Почкаев И. И.
«Русская история. Популярный очерк», М., 1992, с. 295
Как мы уже знаем из предыдущих глав, именно «знаменитый дед» самолично «закрыл окно в Европу», обрушившись на Новго­род в 1477 году. А что касается Ивана IV, то в нынешние времена уже далеко не все историки разделяют взгляды И. В. Сталина и его идейных преемников. Так, современный российский историк А.М. Буровский пишет:
«Иван IVи его эпоха — это какой-то сплошной провал в истории... Про­валы возникают всякий раз, когда факты опровергают исторические сте­реотипы или могут показать московский тип государства с невыгодной стороны. Очередным стеореотипом стало утверждение «прогрессивного характера» Ливонской войны. Мол, необходимо было выйти к Балтийско­му морю, и это оправдывает все потери и все усилия.
Но вот первый провал: никакой необходимости двигать армии не было и в помине, потому что древний Новгород давно и успешно вел активную морскую торговлю на Балтике. Вмешательство Москвы отнюдь не созда­ло чего-то нового, а напротив, уничтожило уже давно достигнутое».
Бушков А.А., Буровский А.М.
«Россия, которой не было». Москва, 2000, с. 8—9
Читаешь эти слова и в очередной раз убеждаешься, что новым является хорошо забытое старое. Например, такой авторитет, как Н. И. Костомаров, еще в 70-е годы XIX века назвал Ливонскую вой­ну проявлением стремления Ивана Грозного к захвату и ограбле­нию все новых и новых территорий.*
В самом деле, был ведь у Московской Руси и выход к морю, и возможность торговли со странами Западной Европы, и канал для культурного обмена. Речь идет о Новгороде. Но царь Иван IV сам все это уничтожил, полностью и окончательно разгромив Новго­
* См. его трехтомное исследование «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей». 1873—1888 гг. У меня нет сомнений в том, что Костома­ров был значительно ближе к истине в оценках царя Ивана, чем «товарищ» Ста­лин и его современные последователи. Этот вурдалак в человеческом облике меньше всего думал об «окне в Европу», он не имел ничего общего с Петром Ве­ликим, радевшим о пользе государства.
род, едва начавший приходить в себя после того погрома, что учи­нил в нем его дед — Иван III.
Главной причиной Ливонской войны стала жажда грабежа, сне­давшая московского тирана. Это были богатые земли. Еще в 1437 году ливонские города поразили роскошью зданий и богат­ством жителей суздальского священника Симеона и его спутни­ков, которые ехали через Дерпт в Ригу, чтобы отправиться морем на восьмой Вселенский собор во Флоренции. За последующие 130 лет они стали еще богаче. Зная об этом, Иван IV решил ограбить богатую Ливонию, а затем присоединить ее к своему государству. Но для успеха в этом замысле требовалась гибкая и разумная вне­шняя политика. Между тем с гибкостью у Ивана Васильевича все­гда были большие проблемы.
Помимо причины, обычно нужен еще и предлог для войны. Этот вопрос в Москве решили просто. Там нашли даже два предлога.
Первым из них стало требование Ивана к Ливонскому ордену в 1554 году, чтобы тот уплатил дань за 50 лет (считая от 1503 года) с Юрьевской (Дерптской) волости, якобы установленной в давние времена договором между Москвой и Орденом. Между тем вот что пишут об этой дани современные российские историки:
«Происхождение «юрьевской дани» неизвестно... Упоминание о «юрь­евской дани» содержалось в договорах Пскова и Дерптского епископа с 60х гг. XV века: она выплачивалась епископом в пользу Псковской респуб­лики».
«История России с древнейших времен...», с. 371
Как видим, Москва здесь абсолютно ни при чем. Это царские чиновники (дьяки) Иван Висковатый и Алексей Адашев сочини­ли, будто бы немцы должны платить ее за разрешение прежних московских государей (Псков они вообще не упоминали) селить­ся в Юрьеве (Дерпте). Как бы там ни было, Иван установил срок для уплаты дани (по гривне с каждого жителя волости, деньги для тех времен большие) в три года. Ливонские посольства дважды в течение 1557 года пытались добиться отмены пресловутой дани или хотя бы снижения ее размеров и отсрочки выплаты, но безус­пешно.
В качестве второго предлога решили использовать весть о закры­тии нескольких православных храмов в Ревеле, Риге и Дерпте вви­ду отсутствия прихожан. «Православно озабоченный» дореволю­ционный историк Нечволодов утверждал, что Иван пошел войной на ливонских немцев в первую очередь ради защиты православной веры. В качестве доказательства он цитировал письмо Ивана Васи­льевича, отправленное им в 1553 году капитулу (руководству) Ли­вонского ордена:
«Необузданные ливонцы, противящиеся Богу и законному правитель­ству! Вы переменили веру, свергнули иго императора и папы Римского: если они могут сносить от вас презрение и спокойно видеть свои храмы разграбленными, то я не могу и не хочу сносить обиду, нанесенную мне и моему Богу. Бог посылает во мне вам мстителя, который приведет вас в послушание».
Нечволодов А. «Сказания о русской земле». Книга 4, с. 101
Понятно, что при такой постановке вопроса практически полное отсутствие православных в Ливонии не имело никако­го значения.
СОСТОЯНИЕ ЛИВОНИИ НАКАНУНЕ ВОЙНЫ
Ливония середины XVI века не могла противостоять Московс­кой Руси. Фактически она являлась конфедерацией пяти государ­ственных образований: Ливонского ордена, Рижского архиепис­копства, Курляндского, Дерптского и Эзель-Викского епископств.
При этом Ливония формально входила в состав Священной Римской империи, подчинялась как германскому императору, так и Папе Римскому. Но фактически она была предоставлена самой себе и переживала далеко не лучшие времена. Экономическое про­цветание Л и вон и и сочеталось с отсутствием политического, рели­гиозного и национального единства ее населения.
Во-первых, Ливония была местом пребывания духовно-рыцар­ского Ордена, владения которого находились во всех частях стра­ны (с расположением ставки магистра Ордена в крепости Венден). Во-вторых, значительная часть земель принадлежала католичес­кой церкви. Главными земельными собственниками являлись ар­хиепископ Рижский и три других упомянутых епископа. В-третьих, здесь проживали светские рыцари, чьи замки стояли в землях Ордена либо епископов. В-четвертых, все сколько-нибудь круп­ные города (Рига, Вольмар, Дерпт, Динабург, Митава, Нарва, Феллин и прочие) имели самоуправление на основе так называемого «Магдебургского права».
При этом и орденские рыцари, и светские рыцари, и духовен­ство, и члены городских магистратур — все они были немцами. Коренные жители Ливонии — курши, латгалы, ливы, земгалы, эсты — занимали нижние ступени в сословной иерархии, а к нем­цам относились враждебно. Лютеранство, получившее к середине XVI века широкое распространение среди жителей городов и свет­ских рыцарей, еше больше усиливало общее разделение.
Главным механизмом согласования интересов разных сословий, конфессий и национальностей являлись общие съезды их предста-
вителей (ландтаги), собиравшиеся в городе Вольмар. Однако час­то они завершались безрезультатно, ввиду серьезных противоре­чий между делегатами.
Итак, Ливония была богатой страной, но слабой в военном от­ношении. А как мы знаем по житейскому опыту, прилекательную беззащитную девушку при первом удобном случае многие не прочь изнасиловать. Ливония была обречена...
Вот характеристика Карамзина:
«Пятидесятилетний мир, обогатив землю, умножив приятности жизни, роскошь, негу, совершенно отучил рыцарей от суровой воинской деятель­ности... Тунеядство, пиры, охота были главным делом знатных людей в сем, по выражению историка, земном раю, а как жили орденские, духов­ные сановники, так и дворяне светские, и купцы, и мещане в своем избыт­ке; одни земледельцы трудились в поте лица, обременяемые налогами ал­чного корыстолюбия... Многосложное, разделенное правительство было слабо до крайности: пять епископов, магистр, орденский маршал, восемь командоров и восемь фохтов владели землею; каждый имел свои города, волости, уставы и права; каждый думал о частных выгодах, мало заботясь о пользе общей... Орден не думал о способах противиться сильному врагу внешнему; не имея собственной рати, не имел и денег. Одним словом, из­быток земли, слабость правления и нега граждан манили завоевателя».