КНІГІ ОНЛАЙН

Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Анатоль Тарас

Выдавец: Харвест

Памер: 800с.

Мінск 2010

255.97 МБ

После этой победы московское войско беспрепятственно совер­шило зимний рейд до самой Риги, сопровождая свой путь (как и прошлой осенью в Эстляндии) грабежами, пожарами, изуверски­ми казнями. Не занимаясь осадой больших крепостей, воеводы занимали маленькие городки, грабили их, убивали жителей, не успевших бежать, а затем сжигали. Серьезное сопротивление ока­зал только городок Шмильтен. Московские ратники долго реза­лись в его улицах с отчаянным неприятелем.
Карамзин подвел итоги этого похода следующим образом:
«Россияне брали пушки, колокола, запасы; предавали огню все, чего не могли взять с собою; истребили таким образом одиннадцать городов; три дни стояли под Ригою, сожгли множество кораблей в устье Двины, опус­тошили ее берега, Приморскую землю, Курляндию до Пруссии и Литвы; обогатились добычею и с несметным числом пленников вышли 17 февра­ля к Опочке, известив Иоанна, что рать его цела, а Ливония в пепле!»
ПЕРЕМИРИЕ В МАЕ 1559 ГОДА И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ
Итак, Орден потерпел серьезное военное поражение, ряд его крепостей и замков заняли московские войска. Но весной 1559 года военные действия не возобновились. А в мае Москва зак­лючила с Ливонским орденом перемирие сроком на 6 месяцев, до ноября. Вот как объяснял причину временного прекращения бое­вых действий Нечволодов:
«Кеыер... всеми силами старался привлечь на сторону Ливонии защит­ников и обратился за помощью к Германскому императору и к королям Дании, Швеции и Польши, которые и отправили свои посольства к Иоан­ну с ходатайствами за Ливонию. В это время как раз внимание последнего было отвлечено крымцами, и поэтому он согласился на шестимесячное перемирие с Ливонией».
Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 4, с. 107
Действительно, к царю Ивану 1Уобратились великий князь Лит­вы, король Польши Сигизмунд II Август, шведский король Густав Ваза и датский король Фредерик II. Все они увидели, что война Москвы в Ливонии угрожает их интересам. Однако Иван Василь­евич оставил эти демарши без удовлетворения. Так, Фредерику Датскому он написал:
«Да не вступается Фридерик в Эстонию. Его земля Дания и Норвегия, а других не ведаем. Когда же хочет добра Ливонии, да советует ее магистру и епископам лично явиться в Москве пред нами: тогда, из особенного ува­жения к королю, дадим им мир согласный с честию и пользою России. Назначаем срок: шесть месяцев Ливония может быть спокойна!»
Царь Иван не был бы самим собой, если бы не врал. Карамзин писал:
«Сим отдохновением Ливония обязана была в самом деле не ходатай­ству короля Фридерика, но услугам другого, не исканного ею благодетеля: хана Девлет Гирея. Иоанн долженствовал унять крымцев, и чтобы не раз­делять сил, дал на время покой Ордену, в удостоверении, что Россия все­гда может управиться с сим слабым неприятелем».
Крымский хан, узнав о войне в Ливонии, решил, что пока Мос­ква воюет в Прибалтике, самое время ударить по ней. В декабре 1558 года его загоны пошли к Рязани, Туле и Кашире. Однако вско­ре выяснилось, что в Белеве стоит князь Дмитрий Вишневецкий; в Рязани — Иван Шереметев, а в Туле — Михаил Воротынский и что людей у них много. После нескольких столкновений передо­
вых отрядов, татары повернули назад, теряя лошадей от сильных морозов и бескормицы. Князь Воротынский шел за ними до Ос­кола по трупам, но не смог догнать.
Ближайшие советники царя во главе с окольничим Алексеем Адашевым тоже выступили в тот момент против продолжения вой­ны в Прибалтике, в пользу борьбы с Крымским ханством как бо­лее важной задачи. Нечволодов писал:
«Партия Сильвестра и Адашева (то есть все боярство) явно не сочувство­вала войне с Ливонией, полагая, что надо воевать с Крымом».
Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 4, с. 121
Они понимали, что продолжение экспансии Москвы в западном направлении неизбежно затронет торговые интересы государств Балтийского региона (Литвы, Польши, Швеции, Дании, городов Ганзы) и вызовет их противодействие. К тому же со стороны Ливо­нии не было никакой угрозы Москве, тогда как набеги крымцев сильно досаждали жителям южных окраин московских владений.
Кстати говоря, еще в конце 1556 года (или в начале 1557) в Мос­кву приехал князь Дмитрий Вишневецкий, кошевой атаман Запо­рожского казачьего войска. Был он литвин, из турово-пинских князей, с 1551 года — староста Черкасский. За храбрость и пред­приимчивость казаки избрали его своим предводителем.* Несог­ласный с приказом великого князя ВКЛ Сигизмунда II Августа прекратить рейды казаков против крымских татар, он уехал в Мос­кву к Ивану IV. Вишневецкий предложил царю план: захватить Крымское ханство совместными усилиями запорожцев и москови­тов. Но царь предпочел западное направление. Война с Крымом, в отличие от Ливонии, обещала быть долгой, трудной и весьма ра­зорительной.
Как бы там ни было, перемирие позволило Ордену выиграть время и провести активную дипломатическую работу с целью вов­лечения в конфликт против Москвы своего ближайшего соседа — Великого княжества Литовского. Переговоры привели к тому, что 31 августа 1559 года магистр Готхард Кетлер и великий князь литов­ский (он же король польский) Сигизмунд II Август заключили в Вильно соглашение о вступлении Ливонии под протекторат ВКЛ.
* Царь Иван дал Вишневецкому «в кормление» город Белев и поручил ох­ранять от татар южные границы Московии. Но в 1563 году он вернулся в Литву, нарушивтем самым присягу царю Ивану. В том же году молдавские бояре, недо­вольные своим господарем Стефаном IX, предложили князю Дмитрию занять молдавский трон. Однако отряд казаков потерпел поражение от Стефана, а сам Вишневецкий попал в плен. Его отвезли в Стамбул и вконце все того же 1563 года посадили на кол. В эпосе украинских казаков он фигурирует как «атаман Байда».
Сигизмунд обязался защищать Ливонию, добиваться освобожде­ния всех ее владений.
Данное соглашение было дополнено 15 сентября договором об оказании Великим княжеством Литовским военной помощи. По условиям договора, войска ВКЛ должны были защищать Ливонию от агрессии Москвы. В качестве платы за все это магистр и архиепис­коп отдали Литве девять южных волостей своей страны с тем усло­вием, что если они захотят потом выкупить их, то должны будут зап­латить литовскому великому князю 700 тысяч золотых гульденов.
Летом 1559 года ливонское правительство обратилось также к младшему сыну шведского короля Густава Ваза, герцогу Иоганну (Юхану), правителю Финляндии. Оно просило его дать взаймы 200 тысяч талеров и войско — под залог ряда земель в Эстляндии. Мо­лодой принц, желая расширить свои владения, был не прочь пой­ти навстречу ливонцам, но его отговорил отец. Он сказал, что тог­да ему придется иметь дело не только с Москвой, но еще с Данией и Литвой, у которых есть свои интересы в Ливонии.
В конце все того же 1559 года Меннингаузен, епископ Курземе (Курляндии), продал свои владения, в том числе острова Эзель (Саарема) и Даго (Хиума) датскому королю Фредерику 11(1534— 1588), только что вступившему на престол после смерти отца, короля Кристиана III.
Получив деньги, епископ уехал в Германию, там перешел в лю­теранство и женился. Между тем король Фредерик был обязан по отцовскому завещанию отдать ряд земель в Голштинии младшему брату Магнусу (1540—1583). Но вместо них он передал ему куплен­ные владения. И вот весной 1560 года Магнус со своей дружиной прибыл на остров Эзель, в Аренсбург. Там к нему на службу посту­пило много ливонских рыцарей, ибо они надеялись, что Дания не оставит без помощи своего герцога.
Магистру Кетлеру появление Магнуса не понравилось. Ведь лично ему от этой сделки не досталось ни одного талера. По сему поводу едва не возник вооруженный конфликт, но 30 августа мос­ковиты взяли Феллин, и магистру стало не до Магнуса.
Магнус тем временем присоединил к своим владениям неболь­шой город Зоннебург на материке.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ВОЙНЫ (сентябрь 1559 — август 1560 гг.)
Царь, предоставив перемирие Ордену, не думал, что немцы по­смеют нарушить его. Однако магистр Кетлер получил денежную субсидию от германского императора (сто тысяч золотых), занял 238
деньги у герцога Прусского и у богатых ливонских купцов (так, один рижский лавочник дал ему 30 тысяч марок). Он нанял не­сколько тысяч солдат в Германии, тем самым удвоил численность своего войска и первым возобновил войну. Впрочем, магистр на­деялся на военную помощь со стороны Литвы.
Неудача Кетлера
В сентябре 1559 года Кетлер пошел из Вендена походом на Дерпт. Внезапным нападением ему удалось разбить стоявший близ Дерпта отряд воевод Захара Плещеева и князя Сабурова. В этой битве погибли около тысячи московитов.
Однако воевода дерптского гарнизона, князь Андрей КатыревРостовский успел принять меры к обороне города. Когда Кетлер осадил Дерпт, московиты встретили его войско орудийным огнем и отважной вылазкой. В течение 10 дней ливонцы пытались разру­шить стены из пушек, но безуспешно. Среди наемников стали ра­сти недовольство напрасными потерями. Не решившись ни на штурм, ни на долгую осаду в условиях суровой зимы, Кетлерушел.
На обратном пути он попытался овладеть крепостью Дайс, где стоял небольшой гарнизон (400 человек) под командованием стре­лецкого головы Кошкарова. В ноябре 1559 годаливонцы постави­ли туры, разбили стену, но не смогли ворваться в крепость, оста­новленные яростным сопротивлением стрельцов. Отважный гар­низон Лаиса в течение двух дней стойко отбивал приступы ливон­ского войска. Кетлеру так и не удалось одолеть защитников Лаи­са, и он, понеся ощутимые потери, вынужден был уйти назад к Вендену. Поэтому поводу Карамзин писал:
«Сия удивительная зашита Лаиса есть одно из самых блестящих деяний воинской истории древних и новых времен, если не число действующих, а доблесть их определяет цену подвигов».
Неудачная осада Дерпта и Лаиса означала провал контрнаступ­ления Кетлера. Что еще хуже, его выступление привело Ивана IV в дикую ярость. Он приказал воеводам Ивану Мстиславскому, Пет­ру Шуйскому, Василию Серебряному и Андрею Курбскому не про­сто «отмстить неразумным ливонцам», но вообще завершить вой­ну полным разгромом Ордена.
В феврале 1560 года небо Ливонии снова озарили пожары. На­ступление шло широким фронтом и наносило огромный ущерб экономике местных территорий. Вот как описал его Карамзин: