КНІГІ ОНЛАЙН

Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Анатоль Тарас

Выдавец: Харвест

Памер: 800с.

Мінск 2010

255.97 МБ

3	июня царь Василий и мать царевича инокиня Марфа (Мария Нагая) встретили мощи Дмитрия в селе Тайнинском под Москвой. Василий Иванович демонстрировал необыкновенную радость. Он даже взял в руки гроб и лично пронес его несколько десятков мет­ров. Напротив, инокиня Марфа остолбенела и не могла произне­сти ни слова до самой Москвы: в гробу она увидела свежий труп чужого ребенка.
Здесь, в Тайнинском, рядом с царем и Пафнутием уже стоял но­вый патриарх Гермоген.
Русский историкА. Трачевский дал следующую характеристику Василию Шуйскому:
«Этот приземистый, изможденный, сгорбленный, подслеповатый ста­рик с большим ртом и реденькой бородкой отличался алчностью, бессер­дечием, страстью к шпионству и наушничеству; он был невежествен, за­нимался волхвованием и ненавидел все иноземное. Он проявлял мужество и крайнее упорство только в отстаивании своей короны, за которую уце­пился с лихорадочностью скряги».
Что ж, московиты видели, кого выбирали. Готовая к Смуте стра­на сама избрала того, кто свалил ее в этот глубокий омут.
Глава 3
ИВАН БОЛОТНИКОВ — ГЕТМАН ЦАРЯ ДМИТРИЯ
КАК БОЛОТНИКОВ СТАЛ ГЕТМАНОМ
Вскоре колесо Смуты стало делать первые обороты. Традицион­но ее «поджигателем» считают князя Григория Петровича Шахов­ского, которого Шуйский назначил воеводой в Путивль.* Имен­но он начал широко распространять оттуда слух о спасении «царя Дмитрия Ивановича». В «Новом летописце» говорится:
«Первое же зачало крови християнские в Путимле городе князь Григорей Шеховской измени царю Василью со всем Путимлем и сказа Путимцам что царьДмитрий жив есть, а живет в прикрытие: боитца изменников убивства».
Буссов К. Московская хроника 1584—1613, с. 358—359
В свою очередь, вдохновителем Шаховского стал дворянин Михаил Молчанов, бывший «комнатный служитель» царя Дмит­рия Ивановича. Сей расторопный человек сбежал из Москвы в день убийства Самозванца, прихватив с собой 25 лучших коней из царской конюшни и «государеву печать».
Что касается Молчанова, то он был образован, владел польским и латинским языками, занимался астрологией. Он появился на ис­торической сцене накануне прихода Лже-Дмитрия I в Москву и сразу оказался в самой гуще событий — входил в число убийц царя Федора Годунова и его матери. Факт бегства Молчанова из Моск­вы после переворота 17 мая 1606 года отметили русские источни­
* В 1607 году князь Г. П. Шаховской «сидел в осаде» в Туле вместе с И. И. Бо­лотниковым. После сдачи города Василий Шуйский сослал его в Спасо-Камен­ный монастырь, оттуда он в 1608 году бежал к Лже-Дмитрию II и стал его совет­ником. Как окончилась жизнь князя, нам неизвестно. Во всяком случае, в 1612 году он был еще жив. А его потомки в XVIII — XIX веках занимали видные посты на военной и государственной службе в России.
ки, а также ряд наблюдателей-иностранцев. Он и в дальнейшем «стриг купоны». Известно, что в 1611 году королевич Владислав да­ровал Молчанову чин окольничьего.*
Оба проходимца хотели загребать жар чужими руками. Поэтому они сделали ставку на еще одного авантюриста, бывшего холопа по имени Иван Болотников.
В XVI—XVII веках на Руси были холопы двух категорий. Одни — подневольные люди, которых заставляли делать тяжелые или гряз­ные работы в боярской усадьбе и ее службах, плохо кормили, час­то наказывали. Однако таких холопов было мало, потому что лю­бому боярину казалось гораздо удобнее и дешевле в плане работ иметь дело с крепостными крестьянами.
Но были и другие холопы, называвшиеся «дворовыми». Ведь всякий боярин нуждался в надежной охране, в верных людях, ко­торым можно было доверять интимные поручения разного рода. Поскольку от дворовых лю­дей требовалась преданность, о них заботились. Они ходили в хороших кафтанах, ездили на прекрасных лошадях, спа­ли в хоромах, ели досыта. Бо­лотников относился к числу тех, кто ездил на коне, а не копал лопатой огород.
В прошлом он служил кня­зю Андрею Телятевскому в Чернигове, от него бежал к запорожским казакам. В од­ной из стычек в Диком Поле попал в плен к крымским та­тарам, продавшим его в раб­ство на турецкие галеры. Че­рез два или три года его осво­бодили венецианцы, захва­тившие в бою в Средиземном море галеру, где он был при­кован клавке гребцов.
Из Венеции Иван Исаевич через Австрию, Германию, Чехию и Польшу вернулся домой.
«Воровской» казак
* Смирнов И.И. «Востание Бо­лотникова 1606—1607», с. 102—105.
Таким образом, он повидал мир, пусть и не по своей воле, что в те времена являлось большой редкостью, а также обладал познани­ями в военном деле.
Молчанов познакомился с Болотниковым в Самборе (в нынеш­ней Львовской области Украины), куда первый бежал из Москвы, а второй прибыл по пути домой из турецкого плена. Видимо, Иван Исаевич произвел сильное впечатление на беглого «сподручника вора Гришки» рассказами о своих приключениях. Он дал Болотни­кову 30 золотых дукатов, саблю, бурку и отправил в Путивль, к кня­зю Шаховскому с письмом, которое написал от имени «царя Дмит­рия» и заверил государевой печатью.
В письме было сказано, что «царь» назначает Ивана Исаевича Болотникова своим гетманом и поручает ему создать войско для борьбы с узурпатором Василием Шуйским.
Князь одел и обул Болотникова надлежащим образом, снабдил кое-какими средствами, помог «административным ресурсом». И, как любят говорить в наше время, «процесс пошел». Действуя от имени «вторично спасенного царевича Дмитрия», Болотников со­брал в Северской и Рязанской земле довольно значительные силы. Вскоре, а именно, во второй половине лета 1606 года, он двинул­ся из Путивля на Москву.
По пути к нему присоединялись казаки, стрельцы, дворовые хо­лопы, недовольные московскими властями и, что очень важно, ли­шенные средств к существованию. Чтобы сделать понятнее смысл слов о «недовольстве московскими властями», приведем свиде­тельство современника о том, как войска Бориса Годунова рас­правлялись в 1604—1605 гг. с населением Комарицкой волости (Северская земля), упорно сопротивлявшимся непомерным нало­говым поборам, а также поддержавшим Самозванца:
«Они так разорили Комарицкую волость, что в ней не осталось ни кола, ни двора; и они вешали мужчин за ноги на деревья, а потом жгли; женщин, обесчестив, сажали на раскаленные сковороды, также насаживали их на раскаленные гвозди и деревянные колья, детей бросали в огонь и воду, а молодых девушек продавали за 12 стейверов» /примерно один алтын, т.е. 3 копейки — А. Т/.
Масса И. Краткое известие о Московии в начале XV!I в. М., 1937, с. 82
Не стоит удивляться, что в одной только этой волости под зна­мена «доброго царя» встали более 1500 опытных воинов, уволен­ных Годуновым из армии и вместо пенсий получивших обязан­ность платить подати в казну, а 100% взрослого населения с радос­тью присягнуло на верность «царю Димитрию». Терять им было нечего, зато приобрести, в перспективе, они могли очень многое, вплоть до дворянских и боярских титулов.
Именно благодаря тому, что его армия большей частью состоя­ла из воинов-профессионалов (казаков, боевых холопов, стрельцов и мелкопоместных дворян), а вовсе не из «восставших закабален­ных крестьян», Болотников дошел до Москвы и одержал немало побед. Вообще, называть его предприятие крестьянской войной могли только советские партийные историки, которые, согласно установкам ЦК КПСС, всегда и везде искали «классовую борьбу».*
Узнав о начале вооруженных выступлений в Северской земле, правительство Шуйского и патриарх Гермоген попытались немед­ленно дискредитировать неожиданно возникшую новую угрозу. Так, Гермоген уже в июне 1606 года разослал по церквям и монас­тырям грамоту, в которой требовал объявлять пастве, что лозунг «за царя Димитрия» суть святотатство.
Царь Шуйский одновременно обнародовал грамоту, содержав­шую причудливую смесь правды и вымысла. Дескать, Лже-Дмитрий расхищал государственную казну, хотел отдать Речи Посполи­той часть территории Московской Руси, намеревался отобрать у церкви ее сокровища и земли, выслать из Москвы всех православ­ных священников и заменить их католическими и т.д.
Но население в украинных и северских землях не поверило ни патриарху, ни царю.
СРАЖЕНИЯ В АВГУСТЕ СЕНТЯБРЕ 1606 г.
Первое большое сражение Болотникова с войсками, высланны­ми против него Шуйским, произошло в августе 1606 года под Кромами. Этот город, закрывавший (или открывавший, в зависимос­ти отточки зрения) путь на Москву, одним из первых перешел на сторону «гетмана». Поэтому Шуйский послал туда еще в июне бо­ярина Михаила Нагого с «передовым полком», а вслед за ним три полка под общим командованием князя Юрия Трубецкого.
В результате боя с царским авангардом войско Болотникова от­ступило, но далеко не ушло. Нагой в Кромы так и не попал. Тем временем восстал Елец, где еще при Л же-Дмитрии I, готовившим поход на Крым, были сосредоточены огромные запасы амуниции и вооружения, в том числе много пушек. Князь Воротынский оса­
* Любопытен тот факт, что на сторону «царского гетмана» перешли свыше 70 городов Московской Руси! Это весь юго-запад государства, южная часть Под­московья и часть Приволжья. Полный их список, с указанием источников ин­формации, приведен в книге И.И. Смирнова «Восстание Болотникова 1606— 1607» на страницах 194—200. Столь внушительный перечень дает ответ на два вопроса: остепени поддержки «царя Димитрия Ивановича» населением и о том, как Болотникову удалось сформировать многочисленную армию.
дил Елец, но успеха не добился: «стояху под грацоми, ничево не возмогша сотворитти граду».
Тем временем Болотников, у которого в это время было макси­мум три тысячи человек, смело атаковал под Кромами 5-тысячное войско князя Трубецкого и нанес ему сокрушительное поражение. Современник-иностранец, живший тогда в Москве, писал по это­му поводу (как обычно, значительно преувеличивая цифры):
«Пришла весть, что 8000 людей Шуйского побито под Кромами; гнали их и били на протяжении 6 миль. От этого на Москве тревога. Срочно ра­зослано по городам за людьми, сгонять их принудительно к Москве».
После Кромской победы Болотникова воеводам Шуйского при­шлось снять осаду Кром и отступить к Орлу. Служилые люди (дво­ряне, дети боярские) из войска Трубецкого почти полностью разъе­хались по своим усадьбам.