КНІГІ ОНЛАЙН
Пошук сярод кніг, што прайшлі індэксацыю гуглам. Некаторыя кнігі гугл не знаходзіць
Рыбак пасторожнлся: подумалось, сіюва возьмут на допрос. Но на этот раз не взялн ннкого, шагн полнцейского удалнлнсь в направленші дальней камеры, донеслнсь голоса, плач — в этот раз бралн женіцнн. Когда все затахло, Рыбак спрослл старосту: — Ну как? Обошлось? Петр ответлл невесело: — Нет, не обойдется. Плохй нашл дела. — Хуже некуда, — согласнлся Рыбак. Староста высморкался, разгладлл усы. — Подговарлвалл, чтоб выведал от вас. Про отряд, ну л еіце кое-что. — Вот как! Шпмоннть, значлт? — Вроде того. Шестьдесят семь лет прожлл, а под старость па такое дело... Не-ет, не по мне это. Рядом на соломе завозллся Сотішков. — Кто это? — Да тот, леслновсклй староста, — сказал Рыбак. Шнроко раскрытымл глазамл Сотплков глядел в темноту. Стало ненадолго тнхо. Но вот опять послышаллсь шагл, звякнул засов, все насторожлллсь: за кем? Но на этот раз нлкого не заблралл — напротлв, кого-то прлвелл в камеру. — Ну! Марш! Кто-то едва разлнчнмый в темноте неслышно проскользнул в дверь н заталлся у порога. Рыбак спрослл: — Кто тут? Я. — Кто я? Как зовут? — Бася. — Кто такая? Откуда? Девочка молчала. Тогда он спрослл о другом. — Сколько тебе лет? — Трлнадцать. В углу зашевелллся Петр. — Это самое... Ты не Меера-сапожнлка дочка? — Ага, — тлхо подтвердлла девочка. — А-яй! Меера же тогда унлчтожллл вместе co всемл. Как же ты уцелела? Наверно, пряталась где? Девочка пе ответлла. Уставлвшлсь в тусклый ее сллуэт, Рыбак напряженно думал: Странно, почему ее прйвелй сюда, анев камеру к жешцйнам? Наверно же, в подвале есть й еіуе места, так почему ее подсадйлй к мужчйнам? Что онй ею,е замышляют? — 14 чего лм нужно от тебя? — расспрашлвал Петр. — Чтоб сказала, у кого пряталась. — А-а, вон что! Ну а ты же пе сказала, у кого? Бася замерла л молчала. — Н не говорл, — одобрлл старлк. — Нельзя от таком говорнть. Еслл л блть будут. Нлл тебя уже бллл? Вместо ответа вдруг послышался всхллп, коротенькнй, сдавленный плач. Сотннков на соломе осторожно задержал дыхалле. — Рыбак! — Я тут. — Там вода была. — Что, плть? — Дай ей воды. Ну что же ты слдлшь? Нашупав под стеной котелок, Рыбак протянул его девочке. — He плачь. На вот, попей. Бася немного отплла п, лрлсмлрев, затлхла у порога. — Ндл сюда, — позвал Петр. — Тут вот место есть. Будем слдеть. Вот подле стенкл держлсь. Послушно поднявшнсь л неслышію ступая босымл ногамл, Бася перешла в угол. — Да-а, лолаллсь! Что олл еіце сделают с намл? Ему пнкто еіце не ответлл, как co двора донеслось злое: «йдл, лдл, падла!» л не менее обозленное в ответ: «Чтоб тебя так в пекло гналл, негодннк!» — «А ну шевеллсь, не то как двлну!» Застучалл засовы, в подвал ввелл Демчлху. Но вместо того, чтобы повестл ее в лрежчюю камеру, Стась открыл лх дверь л слльло толкнул женіцллу через порог. — Куда толкаешь, негоднлк! Тут же мужчллы, а божечка мой!.. — Давай, давай, черт тебя не возьмет! — крлклул Стась. — До утра перебудешь! — А утром что? — вдруг спрослл Рыбак, весь напрягшлсь во вллманлл. — А утром капут всем! Понял? Капут? Как то есть капут? Почему капут? Всем? He может быть! Почему так скоро капут? Рыбак лодобрал ногл, дал лрлстролться у порога желіцлпе, которая все всхллпывала, сморкалась, ло лостепелно стала успокалваться. Петр в углу сказал рассудлтелыю: — Что же делать, еслл попаллсь? Надо терпеть. Откуда же будешь, женіцлна? — Нз Поддубья я, еслп злаете. — Злаю, а как же. Н чья же ты там? — Да Демкл Окуня желка. — Да-а... А Демьян, кажется, в войске?.. Ну. Демка там где-то горюшко мыкает, а тут надо мной нзмываются. Забралн вот. Деток однлх покннулн... Ой, деточкн мон родненькне!.. Она расплакалась снова. Выплакавшнсь, однако, снова стала успоканваться н сказала: Вот людн! Как зверн! Глядп, какпм чертом стал Павка этот. Портнов, что лн? Ну. Я же его кавалером помню, тогда Павкой звалн. A потом на учнтеля выучнлся. Евоная ж матка на хуторе жнла, так каждое лето на молочко да на яблочкн прнезжал. Знаю Портнова, как же, сказал Петр. Батька мужнк был, а он на учнтеля выучнлся. А теперь вон новой властн как служнт! Гаднна он был. Н есть гаднна. А полнцайчнк этот тоже с вашего боку будто? Стась-то? Наш! Фнлнпенок младшнй. Сндел за поножовіцнну, прншел, что выделывать стал страх! В местечке все над евреямн нздевался. Добра что натаскал божечка мой! А теперь вот н до нас, хршценых, добрался. Это уж так, согласнлся Петр. С евреев началн, а, глядн, намн кончат. Чтоб нм на оснне вясеть, выродкам этнм. Говорят, тот Ходоронок, что ночью подстрелнлн, сдох уже. Чтоб нм всем передохнуть, гадавью этому. Все не передохнут, вздохнул Петр. Разве что нашн перебьют. На соломе задвнгался, трудно задышал Сотннков. Давно вы сталн так думать? просмпел он. А что ж думать, сынок? Разве не ясно? Ясно? Как же вы тогда в старосты пошлн? Наступнла неловкая тншнна, все прнмолклн. Наконец Петр, что-то преодолев в себе, заговорнл дрогнувшнм голосом: Я пошел! Еслн бы зналн... Негоже говорлть здесь. Хотя что уж теперь поздно талться... Отнекнвался, как мог. В район не являлся. Разве я не понлмал, что это такое. Да вот ночью однажды стук, стук в окно. Открыл, гляжу, наш бывшлй секретарь нз района, начальнлк млллцлл л еіце двое прл оружлл. А секретарь меня знал, как-то в коллектлвлзацлю отвозлл его после собранля. Ну, слово за слово, говорлт: «Слышалл, в старосты тебя метят, так соглашайся. He то Будллу поставят всем худо будет». Вот л согласллся. На свою голову. Да-а, неопределенно сказал Рыбак. Сотнйков молчал. Полгода выкручявался между двух огней. Пока не сорвался. А теперь что делать? Првдется погйбнуть. Погйбнуть дело нехйтрое, сказал Рыбак. Стало тйхо, все умолклй, углубйвшйсь в свой невеселые мыслй, стараясь понять, что все-такн йх ждет завтра. Сотнйков тоже молчал й думал: «Черт возьмй, еш,е одйн сюрпрйз этот староста. Кажется, свой человек, а вчера онй вйделй в нем врага. М просчйталйсь. Мало было Демчйхй, так егце й Петр! Но что теперь делать?Завтра капут всем. Нет, это невероятно: прй чем тут все? Хотя чему удйвляться! Скорпйон должен жалйть. Нначе какой же он скорпйон? Очевйдно, потому й позаталкйвалй всех в одну камеру. Камеру смертнйков». 17 В камере темно. Задремавшйй Рыбак прнподнял голову рядом звучал разговор. О, бедная, намучйлась, наверно, сказала Демчнха. Ладно, не перебйвай, пройзнес в углу Петр. Ну так рассказывай, рассказывай. Бася продолжала рассказ. Ну, я сперва хотела бежать за нймй, как повелй. Немцы постромлн всех й повелй в карьер, где глйну бралй. Выскочйла я нз палйсаднйчка, а тетка Прасковья машет рукой: «Нй за что не ходй, говорйт, прячься». Ну, побежала назад, за огороды, влезла в лозовый куст. Может знаете, большой такой куст лозы возле речкй? Густой-густой. За два шага стежечка на кладку, а как сйдйшь тйхо, не шевелйшься нясколечко тебя й не вйдать. Ну, я залезла й сйдела. Думала, как мамка вернется, позовет меня. Ждала-ждала не зовет нйкто. Уже й стемнело, страшно мне стало. Кто-то шевелйтся будто, крадется к кусту. Думала: волк. Так волков боялась! Н не заснула ннсколечко. А как стало светлеть, тогда заснула. А как проснулась, очень есть захотелось. А вылезть йз куста боюсь. Слышно, на улйце гомон, какне-то подводы йз хат местечковых все выгружают, куда-то вывозят. Так я й сйдела еіце день й еіце ночь. й еіце не помню уже сколько. Сйжу да плачу тйхонько. A по стежке теткн несут на речку белье полоскать. Одйн раз слышу кто-то возле куста остановйлся, я й замерла вся. Аж слышу тйхонько так: «Бася, а Бася!» Гляжу, тетка Прасковья нагнулась... А ты не говорй, кто. Зачем нам про всех знать, спокойно перебйл ее Петр. — Ну, тетка... дает мне узелок, а там хлеб, сала немножко. Я как взяла его, так н сьела все. Только хлеба осталось. А потом как заболел жнвот... Так плохо было, что помереть хотела. Смертн проснла н маму, н бога. А потом лучше стало. Однажды очень напугалась утром. Только задремала, сдалось, какой-то зверь крадется по берегу под кустом. А это кот. Огромный такой серый кот нз местечка, оголодал н рыбу нз речкн ловнт. Знаете, на берегу так замрет, уставлтся в воду, а потом как прыгнет! Вылезет мокрый, а в зубах рыбка. Вот, думаю, еслн бы мне так. Хотела я отнять рыбшіу, да on под другой куст убежал. Но потом мы с ннм подружнлнсь. Прндет когда днем, заберется в куст, лежнт рядышком н мурлычет. Я глажу его н немножко сплю. А когда голод допял, выбралась іючью на огород, у Крнвого Залмана огурцы еіце былн, семенные которые, морковка. А вот кот мой не ест морковку, жаль мне его... — Пусть бы мышей ловнл, — отозвалась нз темноты Демчнха. — У нас, в Поддубье, у одннх была кошка, так зайчат таскала домой. Ей-богу — не лгу. А как-то прнволокла зайца огромадного, да на чердак не встаіцнла, наверно, не оснлнла. Утречком вышел Змнтер, глядь: заяц под углом лежнт. — А так то, наверно, у нее котята былн, — догадался Петр. — Ну, котяткн. — Так это понятно. Тут уж для котят старалась. Как мать которая. Ну а потом как же ты? — Ну, так н сндела. Тетка... Ну та, которая... еіце несколько раз хлеб давала. А потом холодно стало, дождь пошел, начала лнства осыпаться. Однажды меня кто-то утречком увндел, дядька какой-то. Нпчего пе сказал, прошел мнмо. А я так напугалась... Потом в овшіе пряталась, но обыск какой-то был, чуть меня не нашлн. Тогда я в хлев перешла, свнньн там былн. Возле свнней пряталась. Затаснусь ночыо между свшіьей н подсвшіком н сплю. Свннья спокойная была, а кабан, холера на него, кусался... — О господн! Н намучнлась, бедная, — тнхо вздохнула Демчпха. — Нет. Там тепло было. — А как же с едой? йлн носнл кто? — Так я же не показывалась ннкому. А еду... Ну там нз корыта выбнрала. — Ой божечкн! — Однажды утром выбежала, за кленом спряталась... — Это, наверно, что протнв аптекн? Так это ж там йгналя Супрон жнл... — А тебе что? He все равію? — перебнл Демчнху Петр. — Так я нлчего. Я так. — В пустой дом стала перебегать через улнцу, а тут меня патруль н заметнл. Догналн на выгоне, бнлн... — Бася всплакнула. — Особенно Буднла этот. Рукн мне все выкручнвал... Ойой! — вскрнкмвает Бася н все прохватываются. Это появнлнсь крысы. Бася вскочнла н стонт, трясясь всем телом.