КНІГІ ОНЛАЙН

Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Анатоль Тарас

Выдавец: Харвест

Памер: 800с.

Мінск 2010

255.97 МБ

Буссов К. Цит. Соч., с. 157
Соответственно, в Тушино все более усиливались раздоры.
НАЧАЛО ВОЙНЫ С РЕЧЬЮ ПОСПОЛИТОЙ (сентябрь 1609 г.)
Как уже сказано, царь Василий IV в январе 1609 года заключил союз со шведским королем Карлом IX. В это время Речь Посполи­тая воевала со Швецией. Поэтому, узнав о союзе, король Сигиз­мунд III решил в ответ разорвать перемирие с Москвой и вторг­нуться в ее пределы.*
19 сентября 1609 года королевское войско под командованием великого гетмана Литвы, князя Льва Сапеги, подошло к Смолен­ску. Московско-шведская армия Скопина—Делагарди находилась в подмосковном Калязино.
Несомненно, что в тот период Лже-Дмитрий II вполне еще мог надеяться на успех своего предприятия. Поэтому вторжение в мос­ковские пределы короля Сигизмунда III и начало им осады Смо­ленска стало для него и его сторонников тяжелым ударом.
Король через своих послов, отправленных в Тушино 8 ноября 1609 года, предложил всем литвинским и польским наемникам Лже-Дмитрия вернуться на службу Речи Посполитой.
* Отметим в данной связи несуразную логику некоторых российских авто­ров (например, А.Б. Широкорада). Так, царь Иван IV, по их мнению, «имел пра­во» начать войну с ВКЛ только потому, что его не назвали в грамоте царем всея Руси. Это они считают важной причиной. А тут в войну вступило государство, ведущее вооруженную борьбу с Речью Посполитой, но для национал-шовинистов от истории это только повод, но никак не причина!
Когда до «воровской» столицы дошла весть о походе короля, по­ляки и литвины собрались на площади и стали кричать, что Сигиз­мунд пришел за тем, чтобы отнять у них заслуженные награды и воспользоваться выгодами, которые они приобрели своей кровью и трудами. Гетман Рожинский проявил себя как самый убежден­ный противник короля, потому что в Тушино он был полновласт­ным хозяином, а в королевском войске стал бы, в лучшем случае, одним из воевод.
В конце концов, тушинские литвины и поляки поклялись друг другу не вступать в переговоры с королем и не оставлять «царя Дмитрия». Если ему удастся сесть на престол, то требовать всем вместе от нового царя наград. Если же Дмитрий станет медлить с выплатой, то захватить Северскую и Рязанскую области и кормить­ся доходами с них до тех пор, пока все они не получат полного воз­награждения.
После этого участники сходки подписали конфедерационный акт и отправили к Сигизмунду под Смоленск послом пана Мархоцкого с товарищами — просить покинуть Московское государство и не мешать их предприятию. Рожинский хотел также уговорить Яна-Петра Сапегу присоединиться к конфедерации, и даже сам ездил к нему под Троице-Сергиев монастырь. Однако тот не захо­тел ссориться ни со своим двоюродным дядей Львом, ни с королем Сигизмундом, и занял нейтральную позицию.
В то время как тушинцы отправили послов к королю под Смоленск, Сигизмунд тоже отправил в Тушино целую делега­цию. В нее вошли 7 человек: Станислав Стадницкий, Ян Збо­ровский, Людвиг Вейгер, Януш Тышкевич, Станислав Доморац­кий, Ян Ловчевский-Добека, Мартын Казановский. Король предписал им убедить тушинских литвинов и поляков, что го­раздо почетнее служить своему законному государю, чем «царю Дмитрию» и что они, прежде всего, должны заботиться о выго­дах своего отечества.
Истинный смысл этого посольства был достаточно прост. Ко­роль Речи Посполитой неофициально поддерживал авантюру Самозванца, пока вокруг него собирались противники Шуйско­го, а его войско одерживало победы над войсками царя. Но с на­чалом осады Смоленска, то есть войны Речи Посполитой с Мос­квой, дальнейшее существование тушинцев лишь вредило ин­тересам короля.
Король пообещал им выплатить вознаграждение из московской казны в том случае, если Москва совместными усилиями будет взя­та, причем заявил через послов, что тушинские литвины и поляки начнут получать от него жалованье с того момента, как только со­единятся с королевскими войсками. Военачальникам король по­
сулил награды не только в Московии, но и в Речи Посполитой. Что же касается московских тушинцев, то Сигизмунд уполномочил послов обещать им сохранение веры, обычаев, законов, имуще­ства, а также богатые награды, если они перейдут к нему.
Послы, отправленные из Тушино к королю, и королевские, от­правленные в Тушино, встретились друг с другом в Дорогобуже. Королевские послы пытались узнать у тушинских, зачем они едут к королю, но те не сказали им ничего. Прибыв под Смоленск, ту­шинские послы вскоре предстали перед королем. Речь, произне­сенная ими, при почтительной форме была самого непочтительно­го содержания: тушинцы заявили, что король не имеет никакого права лишать их наград, которые они заслужили у царя Дмитрия своими трудами и кровью.
Понятно, что Сигизмунд дал суровую отповедь. Получив «от ворот поворот», тушинские послы немедленно отправились в Ту­шино и так спешили, что успели приехать туда раньше королевс­ких послов! Выслушав их, Рожинский созвал совещание команди­ров всех отрядов, пришедших из Речи Посполитой, чтобы решить вопрос о приеме королевских послов. Почти все командиры выс­казались против приема послов. Но рядовые воины придержива­лись иного мнения. По Тушино прошел слух, что у короля много денег, и что он хорошо заплатит всем, кто присоединится к его вой­ску. Между тем в действительности король предлагал служить ему за «обыкновенное жалование».
В это время явился посланец от Яна-Петра Сапеги и потребовал, чтобы тушинцы немедленно вступили в переговоры с королевски­ми послами, иначе все войско Сапеги уйдет к Сигизмунду В такой ситуации Рожинскому пришлось все же вступить в переговоры с королевскими послами.
КОНЕЦ ТУШИНСКОГО ЛАГЕРЯ (декабрь 1609 — март 1610 гг.)
На Самозванца приезд королевских послов, отказавшихся вес­ти с ним переговоры и даже не удостоивших его визитом, произ­вел удручающее впечатление. Он понимал непрочность своего по­ложения среди тушинцев и, вдобавок, находился в полной зависи­мости от гетмана Рожинского.
В случае присоединения Рожинского и компании к королю, го­лова Самозванца вполне могла стать фишкой в политической игре. Правда, король вовсе не требовал выдачи ему Самозванца, как это утверждают некоторые российские авторы. В его тайном наказе послам в Тушино такого пункта нет. Зато московским боярам,
впоследствии переметнувшими в лагерь Сигизмунда, эта мысль сразу пришла в голову. «Новый Летописец» сообщает:
«Московские же бояре, Михайло Салтыков с товарищи, в Тушине... начата умышляти с Ружинским, чтоб того Вора поймать и отвести б под Смоленеск к королю, а бити челом на Московское государство о короле­виче Владиславе».
27 декабря Самозванец спросил Рожинского, о чем идут перего­воры с королевскими послами. Гетман, будучи сильно пьян, замах­нулся на него булавой и заорал:
«А тебе что задело, зачем комиссары приехали ко мне? Черт знает, кто ты таков? Довольно мы пролили за тебя крови, а пользы не видим».
Лже-Дмитрий вырвался от него, пришел к Марине, сказал ей, что гетман явно сговорился с королем схватить его и что он решил немедленно бежать. Вечером того же дня, переодевшись в кресть­янскую одежду, он сел в навозные сани и уехал в Калугу вдвоем со своим шутом Петром Козловым (по другим сведениям, фамилия шута Кошелев).
Добравшисьдо Калуги, он остановился в Лаврентьевом монас­тыре недалеко от города, а оттуда послал монахов в город с пись­менным извещением. В нем говорилось, что «царь» бежал из Туши­но, спасаясь от Сигизмунда, который якобы подговаривал его гет­мана, а также служивших ему литвинов и поляков, схватить его и выдать королю за отказ уступить Литве Смоленск и Северскую землю. Далее Самозванец заявлял, что если народ его поддержит, то он с помощью всех присягнувших ему городов отомстит не толь­ко Шуйскому, но и полякам с литвинами. Он обещал «положить голову» за православие и отечество. Воззвание оканчивалось сло­вами: «Не уступим королю ни кола, ни двора».
Калужанам такие слова понравились. Они поспешили в монас­тырь с хлебом-солью, 17января 1610 года торжественно проводи­ли Лже-Дмитрия до города, разместили в пустовавшем доме вое­воды Скотницкого и окружили царской роскошью.
После этого Лже-Дмитрий послал письмо князю Григорию Ша­ховскому, который с несколькими тысячами казаков выступил против Сигизмунда и стоял лагерем у Царева Займища, недалеко от Вязьмы. В письме он просил его как можно быстрее прийти в Калугу, что тот вскоре и сделал.
* *
На следующий день после бегства «царя», в Тушино собрались на совет командиры литвинских и польских подразделений, а также московские бояре и дворяне во главе с патриархом Филаретом. К числу последних относились бояре Салтыковы, Трубецкие и
Ярославские, Годунов с братьями, князь Ф. Мещерский, дворяне Н. Вельяминов и М. Молчанов, дьяки И. Грамотин, И. Чичерин, ряд других.
Они снова решили держаться вместе, не переходить на службу ни к королю Сигизмунду, ни к царю Шуйскому. Новым стал пункт, согласно которому они обязались не принимать обратно и «царя Дмитрия». Смысл такого решения заключался в том, что они стре­мились любой ценой удержаться в высшем эшелоне власти. Для решения этой проблемы они постановили обратиться к Сигизмун­ду с предложением (уже делавшемся при первом Самозванце) по­садить на московский престол его сына, 13-летнего королевича Владислава.
Посольство от русских тушин це в прибыло под Смоленск 31 ян­варя 1610 года. В него вошли 42 человека, не считая 242 человек прислуги. Возглавлял посольство боярин Михаил Салтыков. Уже 4 февраля послы заключили письменный договор с королем Си­гизмундом. Согласно его условиям, в Московском государстве со­хранялась православная вера, а все важные должности могли зани­мать только русские бояре и дворяне. Более того, власть царя огра­ничивалась Боярской думой. Административное управление, суд, положение холопов и крестьян оставались без изменений.
Король подписал договор без лишних проволочек по очень про­стой причине: он давал ему законный повод для продолжения ин­тервенции. Ведь отныне речь шла о том, чтобы московский пре­стол занял отпрыск династий Ваза и Ягеллонов. Впрочем, как по­казали дальнейшие события, Сигизмунд намеревался сам стать московским царем. Но об этом он пока благоразумно умолчал.