КНІГІ ОНЛАЙН

Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Анатоль Тарас

Выдавец: Харвест

Памер: 800с.

Мінск 2010

255.97 МБ

ВСТРЕЧА «ЦАРЯ» ДМ ИТРИЯ И «ЦАРИЦЫ» МАРИНЫ
Весной 1608 года в Москву прибыли послы короля Сигизмун­да Ill. Они в категорической форме потребовали от Василия Шуйского отпустить в Речь Посполитую поляков и литвинов, удерживавшихся московитами с мая 1606 года. По договору об очередном продлении Ям-Запольного перемирия, подписанно­му 25 мая сроком на 3 года и 11 месяцев (с 20 июля 1608 года по 20 июня 1612), царь Шуйский согласился отпустить всех, кро­ме Марины Мнишек.* Ведь она, в отличие от Лже-Дмитриев I и II, не была самозванкой и русской царицей стала официаль­но (кстати говоря, ее коронация была первой, до того ни одну из великокняжеских и царских жен такой чести не удостоили).
Но несколько позже (в начале августа) он разрешил уехать в Польшу и Юрию Мнишеку с дочерью. Князь Владимир Долгору­кий с тысячным отрядом охраны спешно повез их из Ярославля на запад, через Углич и Тверь.
Однако в Тушино узнали об этом. На перехват конвоя цари­цы устремился отряд пана Зборовского. Князь Долгорукий предложил изменить маршрут, чтобы уйти от погони, но Юрий Мнишек отказался. Не исключено, что он успел достичь како­
* Напомним в этой связи, что предыдущий договор о продлении указанно­го пермирия был подписан 11 марта 1601 года сроком на 20 лет. Однако с тех пор власть в Московском государстве поменяласьдважды. Видимо, на данной почве и возникла необходимость нового подтверждения прежних договоренностей.
го-то предварительного соглашения с Лже-Дмитрием И. В ре­зультате Зборовский перехватил Мнишеков со спутниками.*
После захвата Марина и Юрий были препровождены в ЦаревоЗаймище, где находился Ян-Петр Сапега, направлявшийся в Ту­шино со своим отрядом наемников. 1 сентября Сапега подошел к Тушино и остановился в одной версте от стана. 5 сентября ЛжеДмитрий имел первое тайное свидание со своей «супругой» и ее отцом. Марина и раньше знала, что этот человек — не ее бывший муж, но теперь она смогла лично в этом убедиться.
Стороны достигли соглашения, согласно которому Марина не должна была исполнять супружеские обязанности до тех пор, пока Самозванец не сядет на трон в Москве. Поэтому рассказы некото­рых польских авторов о тайном венчаниии по католическому об­ряду, состоявшемся в тот день, суть выдумки. Наконец, Юсентября Марина торжественно прибыла в Тушино. При виде Самозван­ца она изобразила изумление и радость. Она низко поклонилась «чудесно спасшемуся супругу», а тот поднял ее и нежно обнял. Понятно, что такое «признание» значительно укрепило позиции нового Самозванца среди его приспешников.
Юрий Мнишек пробыл в Тушинском лагере 4 месяца — до на­чала января 1612 года. За это время он сумел выторговать у Л же Дмитрия, в качестве платы за свою дочь-царицу, в вечное владение Северское княжество с четырнадцатью городами. Кроме того, Са­мозванец пообещал заплатить ему 300 тысяч рублей, как только вступит в столицу. Затем пан Юрий уехал в свой родной Сандомир и на Руси никогда больше не появлялся.
Ну, а Марине нужда уезжать исчезла: венценосный супруг «нашел­ся», ее долг — быть рядом с ним. Видимо, она решила посмотреть, чем кончится дело. А вдруг и правда снова станет московской царицей?
ТУШИНСКОЕ «СИДЕНИЕ» (август 1608 — декабрь 1609 гг.)
Как уже сказано, 25 мая 1608 года правительство царя Василия Шуйского и король Сигизмунд III заключили новый договор о
* Ряд русских историков утверждает, будтобы Марина сама вступила втайную переписку с Лже-Дмитрием 11. Дескать, она хотела приехать в Тушино, про­сила выслать ей вооруженную охрану и проводника, знающего «окольные пути». Все эти утверждения основаны на одном и том же источнике — дневнике ее быв­шего гофмейстера Мартына Стаднипкого, опубликованного в русском переводе в 1906 году. Однако Стадницкий и в этом эпизоде, и в большинстве других лишь пересказывает слухи, чем сильно отличается в худшую сторону от записок Буссова, Массы и других прямых участников событий Смутного времени.
продлении Ям-Запольного перемирия. Одним из его условий ста­ло обязательство властей Речи Посполитой выдавать всех поляков и литвинов, поддерживающих Лже-Дмитрия II, впредь никаким самозванцам не верить и за них не вступаться.
Еще до заключения этого договора в ставку Лже-Дмитрия, на­ходившуюся тогда в Звенигороде, прибыл специальный посланник Борзковский, который от имени короля и сейма Республики по­требовал, чтобы поляки и литвины, служившие Самозванцу, поки­нули пределы Руси. Однако гетман Рожинский дал ему от имени всех воинов категорический отказ.
Формально теперь в тушинском лагере были и царь и царица. Тушино стало как бы второй столицей Московии. Была тут и «во­ровская» Боярская дума, которую возглавили Михаил Салтыков и Дмитрий Трубецкой, то есть светская власть была в полном соста­ве. Не хватало только патриарха.
Всентябре 1608 годаЯн-Петр Сапега со своим отрядом по путик Троице-Сергиеву монастырю подошел к Переяславлю-Залесскому. Город сдался без боя, жители присягнули «царю Дмитрию». Далее Сапега пошел к Ростову Великому. Этот город отказался доброволь­но признать Самозванца. Дело в том, что он имел совершенно уни­кальный состав населения: на 400 дворов посада приходилось 70 церк­вей! Большинство дворов принадлежало духовенству. Церковники сумели удержать население от присяги Самозванцу, но оказались не в силах организовать достойное вооруженное сопротивление. Мест­ный воевода Третьяк Сеитов вышел в поле навстречу противнику с
«малыми силами» и был раз­бит. После этого в Ростове «воров» хлебом-солью встре­тил митрополит Филарет.
Позже русские историки утверждали, что литвины на­сильно посадили беднягу Фи­ларета в простые сани и от­везли в Тушино. И что ехал он в простой меховой шапке и в простых сапогах. Ну, это вполне можно допустить. У «полевого командира» Сапеги не было шикарных возков, отделанных золотом, да и время поджимало. Но что обычно делали в те времена с пленниками? Казнили, бро­сали в темницы, меняли на
Ян-ПетрСапега. Худ. В. Гондиус
своих людей, отдавали за вы­куп. Никто не предлагал пленникам стать главой церк­ви. Так что Филарет, скорее всего, сам вызвался сотруд­ничать. Например, архиепис­копа Тверского Феоктиста, не пожелавшего признать «вора», тушинцы убили.
В Тушино «царь Дмитрий» объявил Филарета патриар­хом. Тот рьяно приступил к своим новым обязанностям: совершал богослужения и рассылал по всей стране гра­моты, призывая покориться царю Дмитрию. Под грамота­ми он подписывался: «Вели­
кий Господин, преосвященный Филарет, митрополит Ростовский и Ярославский, нареченный патриарх Московский и всея Руси».
В Тушино сбежали родственники Филарета по женской ли­нии — Сицкие и Черкасские. Туда же прибыл муж сестры Филаре­та (Ирины Никитичны) — Иван Иванович Годунов, поставленный царем Василием воеводой во Владимире, жители которого тоже присягнули Тушинскому вору.
Итак, в стране возникло двоевластие: существовали два прави­тельства: царя Василия IV Ивановича в Москве и царя Дмитрия II Ивановича в Тушино.
В стане Самозванца были созданы собственные государствен­ные органы — приказы. «Царь Дмитрий» назначал своих воевод, раздавал поместья, должности и жалованье тем, кто переходил к нему на службу. В Тушино потянулись представители разных со­словий (и казаки, и дворяне, и крестьяне) в надежде повысить свой социальный статус и получить привилегии. Были такие ловкачи, которые перебегали, а затем возвращались обратно, требуя при каждом переходе «чины и земли». Их москвичи называли «тушин­скими перелетами». По этому поводу С.М. Соловьев отметил:
«Крестьяне, например, собирались вовсе не побуждаемые сословным интересом, не для того, чтоб, оставаясь крестьянами, получить большие права: крестьянин шел к самозванцу для того, чтобы не быть больше кре­стьянином, чтобы получить выгоднейшее положение, стать помещиком вместо прежнего своего помещика; но подобное движение произошло во всех сословиях: торговый человек шел в Тушино, чтобы сделаться приказ­
ным человеком, дьяком, подьячий — чтобы сделаться думным дворяни­ном, наконец, люди родовитые, князья, но молодые, не надеявшиеся по разным отношениям когда-либо или скоро подвинуться к боярству в Мос­кве, шли в Тушино, где образовался особый двор в противоположность
двору московскому».
Православный историк-монархист Соловьев не захотел, вернее, не мог сказать то же самое о церковниках. За него это сделал польский автор Казимир Валишевский:
«Вслед за Филаретом, этой пародией на патриарха, вся церковь рину­
лась, очертя голову, в тину: священники, архимандриты и епископы оспа­ривали друг у друга милости Тушинского вора, перебивая друг у друга дол­жности, почести и доходы ценою подкупа и клеветнических изветов. Вследствие этих публичных торгов епископы и священники сменялись чуть ли не каждый месяц. Во всем царила анархия: в политике, в обществе, в религии и в семейной жизни. Смута была в полном разгаре».
Взятие тушинцами Ростова Великого повлекло за собой сдачу соседних городов: Ярославля, Вологды и Тотьмы. На юге на сторо­ну Лже-Дмитрия И перешла Астрахань, на северо-западе — Псков. Однако создать четкую систему управления на присягнувших ему землях Самозванцу не удалось. Там фактически царил «беспредел». С одного и того же села либо городка могли взять контрибуцию и казаки Рожинского, и литвины Сапеги, и бандиты Лисовского.
Во Владимирской земле зверствовал какой-то Наливайко, одно­
фамилец знаменитого казац­кого атамана Северина Нали­вайко, казненного в Варшаве в 1597 году. Он отметил свой путь ужасными оргиями, са­жая на кол мужчин, насилуя женщин. По свидетельству Сапеги, который ему покро­вительствовал, только в од­ной деревне он собственны­ми руками зарезал 93 челове­ка обоего пола. Кончились его приключения тем, что Рожинский, конкурент Сапеги, велел схватить и повесить мерзавца. По приказу Рожин­ского был убит и его конку­рент на посту гетмана, пан Меховецкий, вновь явив­шийся в армию Самозванца.
Тушинский боярин Д.Трубецкой
Ни та ни другая сторона не могла победить окончательно. За Шуйского никто не хотел класть голову, а Самозванца реально поддерживали только литвины с поляками, да казаки, которых было, во-первых, недостаточно, а во-вторых, судьба вождя мало их волновала. Они преимущественно грабили местное население. Грабежи заставили жителей городов «садиться в осаду»: закрывать ворота и не пускать тушинцев. Но противостоять профессиональ­ным головорезам они не могли. Тушинцы, особенно поляки и лит­вины, брали город загородом, крепость за крепостью. Деревянные замки («крепостицы») и деревни они сжигали, горожан и кресть­ян обирали до нитки, словом, вели себя так, как действует демора­лизованная солдатня в завоеванной стране.