• Газеты, часопісы і г.д.
  • История имперских отношений беларусы и русские, 1772— 1991 гг.  Анатоль Тарас

    История имперских отношений

    беларусы и русские, 1772— 1991 гг.
    Анатоль Тарас

    Выдавец: Выдавец A. М. Вараксін
    Памер: 608с.
    Мінск 2008
    170.17 МБ
    Впрочем, в крайне тяжелом положении пребывал весь СССР. В марте 1921 года X съезд РКП(б) вынужден был принять так назы­ваемую «новую экономическую политику» (НЭП). Впрочем, новой она была только для большевиков, которым пришлось на время от­казаться от административнокомандных методов управления эко­номикой.
    Крестьян освободили от продразвёрстки, при которой отбирали почти все продукты, и заменили ее продналогом, когда забирали лишь определенную часть, оставляя коечто не только для нужд семьи, но и на продажу. Земельный кодекс 1923 года закрепил пра­во крестьян пользоваться землей по наследству и выбирать форму хозяйствования. Ремесленники, уплатив налог, могли открывать ма
    ЛАТВ1Я
    Себвж
    Дзв1нск
    Усвяты
    ВялМя Лук1
    ? РАС1Я
    Л ТВА
    кюнм
    □маленек /
    •орадня
    Гомель
    ПОЛЬШЧА
    Чарн1гау
    УКРА1НА
    100 км
    0
    Заходняя Беларусь, далучаная у 1939 г.
    Беластоцкая вобласць у складзе БССР 19391944 гг.
    Сучасныя межы кра!н
    Тэрыторыя БССР у 1921 г.
    [ | | | | [ | | [| Тэрыторыя узбуйнення БССР у 1924 г.
    Тэрыторыя узбуйнення БССР у 1926 г.
    «Укрупнение» БССР в 1924—1939 гг.
    стерские и мелкие предприятия. Государственные фабрики и заво­ды перешли на самоснабжение и хозяйственный расчет. Около 300 из них были сданы в аренду иностранцам. Позволялась свобода тор­говли. Правда, нэповская свобода была временной и неполной. Ее границы всегда определяли партийные чиновники.
    Торговля. Маленькая БССР, зажатая между Россией и Польшей, не могла рассчитывать на самостоятельное экономическое развитие. Традиционные торговые пути, соединявшие до 1914 года Беларусь с Прибалтикой, Польшей и Западной Европой, перерезала совет­скопольская граница. Однако большевистские таможенники и по­граничники никак не могли остановить натуральный торговый об­мен между западной и восточной Беларусью, который они называ­ли контрабандой. Граница кормила людей, правда, дорогой ценой. За «контрабанду» давали не менее 5 лет заключения в лагерях, а ино­гда дело оборачивалось даже казнью «польских шпионов». И в то же время на пограничной станции Негорелое стояла большая деревян­ная вышка, на которой висел лицемерный лозунг — «коммунизм сметет все границы!»
    Советские деньги обесценились. В 1922—24 гг. инфляция достиг­ла невероятных масштабов: в обороте находились денежные купю­ры в миллионы и миллиарды рублей! Поэтому до 1924 года, когда в оборот был введен червонец, обеспеченный золотом, беларуские крестьяне предпочитали золотые монеты царской чеканки, амери­канские доллары и другую валюту.
    Промышленность. Понемногу возрождались дореволюционные предприятия. Государственная промышленность ориентировалась на переработку местного сырья и находилась преимущественно в со­юзном подчинении. А теми предприятиями, что обрели самостоя­тельность, руководили, как правило, некомпетентные «начальни­ки». Низкая квалификация управленческого персонала и устарев­шее изношенное оборудование вели к выпуску некачественной продукции. Но в условиях дефицита промышленных товаров произ­водители искусственно завышали розничные цены на свои изделия. Их мало кто мог купить, поэтому значительная часть изделий осе­дала на складах. Выход из положения «красные директора» искали за счет рабочих, которых заставляли больше работать, не увеличивая зарплату. Рабочие отвечали забастовками и хищениями.
    На частных предприятиях производительность труда была выше в полтора — два раза. На них в БССР работали всего лишь 3% рабо­чих, зато они выпускали до 70% розничных товаров! Властям прихо­дилось закрывать нерентабельные малые государственные предпри­ятия или сдавать их в аренду частным лицам.
    Сельское хозяйство. К 1927 году трудолюбивое беларуское кресть­янство навело порядок на сельскохозяйственных угодьях. Исчезли
    пустоши, размножилась скотина, оживилась торговля на ярмарках и рынках. Появились зажиточные хозяева, имевшие возможность арендовать землю и нанимать батраков. Крестьянам, выращивав­шим технические культуры или проводившим мелиорацию, власти снижали налоги. Для накопления средств на развитие хозяйств кре­стьяне создавали сельскохозяйственные общества (кредитные, ма­шинные, мелиоративные).
    Но все же удовлетворения деревня не ощущала. Прежде всего, не хватало земли. После национализации ее основная часть перешла в государственные фонды — земельный и лесной. Беларуским кре­стьянам осталось только 23,3%. Декрет о земле фактически не был реализован, так как землеупорядочивания в 1927 году дождались только 15% крестьянских хозяйств БСССР из числа тех, кто в этом нуждался. Деревня принимала тем временем беженцев, возвращав­шихся на родину, демобилизованных красноармейцев и еврейских рабочих, спасавшихся от голода. Отцовские наделы приходилось делить между взрослыми сыновьями. В результате уровень обеспе­чения землей в БССР был на 41% меньше, чем в среднем по СССР. Чтобы поддержать хозяйство, на продажу часто везли последнее. По официальным данным, около 96% крестьянских хозяйств лишь кормили себя.
    Проблему малоземелья беларуской деревни большевики решали по примеру Столыпина. С 1926 года они начали переселять белару­ских крестьян в Сибирь и на Дальний Восток, осваивать новые зем­ли путем создания хуторов, а также поощрять исход на лесоразра­ботки и новостройки. Крестьяне сами стремились на хутора, ведь около 74% хозяйств были чересполосными. Народный комиссар земледелия БССР Дмитрий Прищепов всячески тому способство­вал. Он имел возможность познакомиться с организацией сельско­го хозяйства в Дании и Германии и хотел, чтобы беларуские кресть­яне жили не хуже иностранных фермеров. Землю совхозов он разда­вал крестьянам. В деревне был популярен прищеповский лозунг: «На свинье — к коммунизму!»
    Изменения в сельскохозяйственной политике. Но 7 июня 1929 го­да ЦК КП(б)Б своим решением запретил хуторскую форму земле­пользования, ибо она мешала загонять крестьян в колхозы. В тот мо­мент около 35% крестьянских хозяйств БССР были хуторскими.
    Отныне был взят курс на разрушение зажиточных хозяйств с це­лью создания послушного государству класса крестьянской бедно­ты, этой опоры большевиков в деревне. Тем более, что крестьяне от­казывались сдавать зерно государству по заниженным ценам. В по­исках выхода власти создавали совхозы, которым выделяли лучшие пахотные земли и технику. Но и это не прельщало сельчан прощать­ся со своими единоличными хозяйствами.
    В 1927 году большевики попытались начать коллективизацию. Однако за целый год удалось создать только около 400 колхозов, из них 170 еврейских. Около 40% еврейского населения городов и местечек БССР не имело постоянной работы. Потому еврейская беднота спасалась от голода в колхозах, а 2154 еврейские семьи пе­реехали в Крым и в Еврейскую автономную область.
    Уровень жизни. «Новая экономическая политика» длилась около шести лет. За это время население Беларуси не очень разжилось. В 1927 году излишек рабочей силы в сельском хозяйстве составил 30—40% деревенского населения, в промышленности — до 25% от числа рабочих. Жилищный кризис в городах обострялся размещени­ем в приграничной полосе все новых и новых воинских соединений.
    Более 60% детей школьного возраста не хватало мест в существу­ющих школах, в 20 районах республики не было больниц. Тем не ме­нее, половина республиканских доходов отправлялась в союзный бюджет.
    В сентябре 1927 года беларуский Совнарком сообщил в Москву, что промышленность и товарооборот в БССР так и не достигли уровня 1913 года. Экономического чуда благодаря НЭПу не про­изошло. Беларусь превратилась в запущенную окраину.
    Национальнокультурная политика
    Границы влияния беларуских коммунистов. Вступив в КП(б)Б, бе­ларуские деятели заняли довольно высокие руководящие должно­сти. Александр Червяков стал председателем ЦИК БССР, Дмитрий Жилунович — редактором газеты «Советская Белоруссия», Всеволод Игнатовский — наркомом просвещения, Александр Бурбис — заме­стителем наркома иностранных дел, Антон Балицкий и Язей Коре­невский — заместителями наркома просвещения, А. Сташевский — первым секретарем ЦИК и СНК республики.
    Они обрели возможность влиять на большевистскую политику, особенно в Наркомате просвещения. Там беларуские силы преобла­дали и делали все возможное для развития национальной школы, национальной культуры. Они упорно работали, несмотря на сохра­нение угрозы того, что БССР опять станет областью РСФСР.
    Врагами идеи беларуской государственности выступали при­шлые большевики, преобладавшие в государственных структурах. В марте 1921 года с трибуны X съезда РКП(б) даже прозвучало обви­нение, что в Минске местные коммунисты искусственно создают беларускую нацию. Но неожиданно в защиту беларусов выступил нарком по делам национальностей И.В. Сталин. Обстоятельства те­кущей политики вынудили большевистское руководство СССР формально признать в тот период не только свободу предпринима­
    тельства, но и право наций на самоопределение. Оно либерализова­ло национальную политику, чтобы привлечь на свою сторону насе­ление национальных республик. Этим воспользовались беларуские коммунисты для активизации культурнопросветительской деятель­ности. Но период «естественной» беларусизации продлился недол­го — до середины 1924 года.
    Провозглашение беларусизации. 15 июля 1924 года вторая сессия ЦИК БССР провозгласила политику беларусизации. Местные боль­шевики поставили цель: за 2—3 года перевести на беларуский язык весь партийносоветский аппарат и дислоцированные в БССР вой­ска Красной Армии, пополнить органы управления беларусами, раз­вернуть всестороннее изучение беларуского края.
    Москва не препятствовала своей администрации приспосабли­ваться к местным условиям: изучать язык, историю, культуру, тради­ции беларуского народа, привлекать его представителей к низшему уровню руководства, все это — ради скорейшей советизации населе­ния. Националкоммунисты поддержали советскую беларусизацию. Ее теоретиком выступил Всеволод Игнатовский. При этом культур­ную традицию, заложенную коллективом газеты «Наша Нива» и ру­ководством БНР, большевики решительно отвергли.
    Состояние религии. Большевистский воинствующий атеизм во времена НЭПа стих. На волне либерализации в 1922 году в Минске собрался Краевой Собор и объявил автокефалию (независимость) Беларуской православной церкви от патриархии в Москве. Митро­полит Мелхиседек выступил за введение беларуского языка в цер­ковный обиход.