КНІГІ ОНЛАЙН

История имперских отношений

беларусы и русские, 1772— 1991 гг.

Анатоль Тарас

Выдавец: Выдавец A. М. Вараксін

Памер: 608с.

Мінск 2008

170.17 МБ

двором молока, мяса, картофеля, овощей, овечьей шерсти и сена. Сами колхозы с заготовкой продуктов не справлялись.
Не миновал деревню и политический террор. Крестьян поль­ской, латышской, литовской и немецкой национальностей обвиня­ли в шпионаже. За выступления против коллективизации колхозни­ков и деревенскую интеллигенцию судили и высылали следом за «кулаками». Кроме того, «контрреволюционные организации» че­кисты фабриковали специально, чтобы поддерживать среди кол­хозников «трудовую дисциплину», а все провалы колхозного хозяй­ствования списывать на «врагов народа», «троцкистов», «вредите­лей», «шпионов» и «диверсантов».
Коллективизация — трагедия беларуского народа. В результате коллективизации произошла беспрецедентная по своим результатам деформация социальной и экономической структуры беларуской деревни. Исчез весь слой наиболее трудолюбивых и умелых земле­дельцев. Одних убили, других сослали, третьи сбежали в города или в иные регионы. За ЗОе годы беларуская деревня потеряла около миллиона жителей! А остальных начала развращать система кол­лективной безответственности и все, что было связано с ней: безы­нициативность, бесхозяйственность, злоупотребление алкоголем. Именно коллективизацией большевики нанесли смертельный удар крестьянской беларуской нации.
«Культурная революция»
Большевистская система образования. В 30е годы вся система образования насквозь идеологизировалась. С 1929/30 учебного года в БССР ввели всеобщее обязательное начальное образование для детей от 8 до 11 лет. А в 1934 году в СССР была создана единая струк­тура общеобразовательных школ: начальные (4 класса), неполные средние (7 классов), средние (10 классов). Организовывалась систе­ма профессиональных школ. Главной причиной тому послужило развертывание многомиллионной армии. Современную технику могли освоить только грамотные люди.
Но эти новшества не обеспечивались материально. Не хватало школьных зданий, тетрадей, учебников (к тому же многие учебни­ки были запрещены, так как их авторов объявили «вредителями», «врагами народа»). Учителям по три месяца не платили зарплату, некоторые не могли ходить на работу в школу потому, что были раз­уты и раздеты в прямом смысле слова. Всеобщее обязательное на­чальное обучение имело формальный характер. Так, среди призыв­ников Добрушского района в 1938 году было выявлено более 22% фактически неграмотных.
В 30е годы были созданы учительские институты в Минске, Гомеле, Могилеве, Витебске, Рогачеве и сеть педагогических тех­никумов. Несколько специализированных учебных институтов от­крылись в Минске: медицинский (1931), народного хозяйства и по­литехнический (1932). Все они находились под пристальным на­блюдением органов ГПУНКВД.
В 1932 году из 6984 школ 6269 (89,8%) вели обучение на беларус­ком языке. Но их учителя с 1936 года проходили аттестацию на пре­данность коммунистическому режиму. Ненадежных увольняли ли­бо арестовывали, на остальных заводили дела, чтобы держать в стра­хе. Так, в 1938 году компромат имелся на 49 из 83 преподавателей Минского пединститута (59%), на 266 из 1057 учителей минских школ (25,2%).
Между тем, выпуски пединститутов и педтехникумов далеко не удовлетворяли потребности народного образования. Поэтому выс­шее образование имели не более 7% учителей БССР. Евдокия Ура­лова, приехавшая из России и назначенная в 1938 году народным комиссаром просвещения БССР, имела только начальное образова­ние! Аресты напдемов привели к тому, что во многих городских шко­лах не осталось ни одного учителя беларуского языка и литературы.
Русификация. Политика «слияния языков и культур» народов СССР началась после XVI съезда партии (1930 г.). Уже в плане изда­ний Белгосиздата на 1935 год тираж учебников на русском языке составил 230 тысяч экземпляров, тогда как на беларуском языке — 119,5 тысяч. Беларусизация если и поддерживалась, то исключи­тельно ради борьбы с польским влиянием. Польские и еврейские школы превращались в беларуские, так как последние легче было русифицировать. Незаинтересованность в изучении беларуского языка усиливало то обстоятельство, что к концу 30х годов все 22 высших учебных заведения и почти все 95 техникумов БССР пере­шли на русский язык обучения.
В 1933 году коммунистическое руководство Беларуси издало де­крет о реформе беларуского языка. Но все изменения и упрощения производились не ради совершенствования правописания, повы­шения авторитета беларуского языка, а с целью приближения его к русскому. Искусственно созданная близость позже (после войны) стала действенным средством русификации беларусов.
С сентября 1938 года изучение русского языка было введено с первого класса. В 1940/41 учебном году в большинстве городских школ беларуский язык употреблялся только в I—IV классах. В учеб­ных заведениях и государственных учреждениях уничтожались кар­тины, гравюры, статуи, бюсты, барельефы, изображавшие Фран­циска Скорину и Константина Калиновского.
Были ликвидированы все формы территориальнокультурной ав­тономии национальных меньшинств. В Минске был закрыт извест­ный на весь СССР центр еврейской культуры.
Насилие над писателями. Тяжелые испытания выпали на долю беларуских литераторов. Их аресты начались с 1930 года. В 1932 го­ду журнал «Маладняк» не имел своего помещения, а в редакции га­зеты «Лкаратура i мастацтва» («Литература и искусство») не было да­же стола. По 3—4 месяца не выплачивались авторские гонорары. Литературные журналы тоже ждали очереди в типографиях по 3—4 месяца. Молодые литераторы жаловались в ЦК КП(б)Б, что за 1932 год власти выделили на всю писательскую организацию талон на приобретение всего одних брюк! В 1932 году большевики факти­чески проигнорировали 50летний юбилей Янки Купалы.
В 1934 году взамен прежних литературных объединений был со­здан Союз советских писателей Беларуси. Для того, чтобы его руко­водители охотнее подчинялись партийным директивам, им откры­ли доступ в правительственный распределитель (с той же целью поз­же организовали союзы композиторов, художников, архитекторов). Тяжелая атмосфера воцарилась в среде беларуских писателей и по­этов. Не прекращалась травля Янки Купалы и его единомышленни­ков. Были отстранены от участия в общественнолитературной жиз­ни Якуб Колас и Змитрок Бядуля. Молодежь публично присягала на верность компартии, что не спасло ее от репрессий в 1937—38 гг. Имели место взаимные публичные обвинения и многочисленные тайные доносы.
Набрали силу голоса воинствующих большевистских критиков, выступавших в печати с политическими разоблачениями «врагов народа» среди писателей и поэтов. Позже эти разгромные статьи послужили поводами для арестов. Историческую тематику больше­вики объявили националистической.
За 10 лет, с 1931 по 1941 год, в сталинские застенки и концлагеря попали более 60% беларуских литераторов, состоявших в то время в Союзе писателей. Из них после войны вернулись домой только 20!
Театры под наблюдением. Наступление на беларуское театральное искусство началось с театральной дискуссии 1928 года. Под обстрел попала статья Т. Глыбоцкого (псевдоним молодого поэта А. Дайлидовича, более известного под псевдонимом Алесь Дударь) о само­бытности беларуского театрального искусства. Автора обвинили в попытке отрыва беларуской театральной культуры от русской. За­одно досталось руководителю Главного управления искусств Д. Жилуновичу за то, что он «не защитил линию партии».
В 1932 году в БССР было 16 театров, в том числе еврейский, поль­ский и русский. Но от них все более категорично требовали дубли­ровать московский репертуар. В 1938 году большевики закрыли Го­
мельский государственный драмтеатр, а его руководителя, известно­го артиста, режиссера и драматурга Владислава Голубка, первого на­родного артиста БСР, бросили в тюрьму и позже расстреляли. Та же судьба постигла художественного руководителя еврейского театра Михаила Рафальского.
Война с религией. Коммунисты начисто разорили в Беларуси пра­вославную церковь. Из 1445 дореволюционных церквей летом 1938 года действовали только две — в Орше и Мозыре. В соответствии с официальной идеологией атеизма, закрепленной в конституции 1936 года, церкви переделывали в клубы, амбары, склады. За 1937 год и первую половину 1938 были арестованы 3247 верующих, в том числе 400 священников и монахов, 5 архиепископов и митро­полит. Беларускую православную автокефальную церковь объявили шпионскоповстанческой организацией, а всех ее священников (во главе с архиепископом Афанасием Вечерко) — «врагами народа». В тот же период попали в лагеря около 860 сектантов и 58 гомель­ских староверов. Что до католической церкви, то ее разгромили еще в 20е годы. По всему СССР создавались структуры «Союза воин­ствующих безбожников» с целью пропаганды атеизма.
Но религия осталась фактически единственной формой народно­го протеста. Например, православные сектантымолчальники Лепельского и Туровского районов не разговаривали с представителя­ми советской власти, бойкотировали выборы, колхозы и переписи населения. В 1937 году в Шкловском, Дрыбинским, Чаусском рай­онах развернулся массовое движение за возвращение захваченных властями церквей: 90 тысяч верующих поставили подписи под пись­мом с требованием открыть храмы. Позже 24 тысячи из тех, кто под­писался, были арестованы.
Беларуское под арестом. К концу 30х годов процесс культурного строительства в советской Беларуси окончательно подпал под кон­троль большевистского руководства Москвы и далее уже не мог осу­ществляться согласно национальным традициям. Если под властью Польши национальные деятели Западной Беларуси еще боролись за свое право на самобытность, то в БССР, в условиях жестокого ста­линского режима, они отрекались от своих идеалов во имя социа­лизма и скромного личного благополучия, всецело определявшего­ся степенью покорности партийной администрации.
Таким образом, в 1921—39 гг. на долю жителей Беларуси выпали тяжелые испытания. Разъединение беларуской нации между Рос­сией и Польшей, казалось бы, неуклонно приближало ее кончину. Но, вопреки формальной логике, именно после того как народ раз­делили на две части, он осознал, наконец, свою общность.