КНІГІ ОНЛАЙН

История имперских отношений

беларусы и русские, 1772— 1991 гг.

Анатоль Тарас

Выдавец: Выдавец A. М. Вараксін

Памер: 608с.

Мінск 2008

170.17 МБ

ния обострил жилищную проблему. Новых рабочих обычно селили в бараках, где в одной комнате часто жили две семьи. На промыш­ленных предприятиях были установлены казарменные порядки.
Для пополнения государственной казны резко увеличился вы­пуск бумажных денег. Червонец перестал конвертироваться на золо­то. За 192840 гг. индекс розничных цен вырос в БССР в 6,3 раза. А покупательная способность рубля снизилась за это время на 60%.
Таким образом, индустриализацию Беларуси большевики про­водили не ради ее жителей, а за их счет.
Закрепощение крестьян
Переход к принудительным заготовкам. Зимой 1927/28 года в СССР разразился кризис в области заготовки зерна. Дело в том, что низкие закупочные цены не стимулировали продажу его излиш­ков. Крестьянам выгоднее было выращивать технические культу­ры, а зерном кормить домашний скот. Поэтому власти снова ввели продразвёрстку. В 1928 году они отобрали у беларуских крестьян в 3,5 раза больше зерна, чем в предыдущем. Но следующей зимой трудности с заготовками повторились. Опять пришлось использо­вать продразверстку.
Первая попытка сплошной коллективизации. Сталинское руковод­ство решило форсировать коллективизацию крестьянских хозяйств, объявленную еще в 1927 году. Цель ее заключалась в том, чтобы ли­шить крестьян хозяйственной самостоятельности, превратить их в послушных государству сельхозрабочих. В соответствии с прика­зом Москвы январский (1930 г.) Пленум ЦК КП(б)Б принял обяза­тельство завершить сплошную коллективизацию до конца 1931 го­да. Но уже в феврале того же года Бюро ЦК КП(б)Б, в ответ на при­зыв Москвы, приняло решение об ускорении коллективизации.
В деревни отправились тысячи уполномоченных, на городских предприятиях создавали специальные бригады помощи коллекти­визации. За три месяца большевики загнали в колхозы свыше 430 тысяч беларуских хозяйств, что составило 58% от их общего числа. При этом производилось полное обобществление имущества. Мест­ные большевики арестовывали крестьян, отказывавшихся вступать в колхозы, конфисковывали их имущество, а людей высылали на Север или в Сибирь.
Антиколхозные восстания. Крестьяне ответили стихийным во­оруженным сопротивлением. С января до середины апреля 1930 го­да таких выступлений в БССР произошло более 500. Повстанцы громили колхозы, забирали отнятое у них добро, убивали коммуни­стов и их пособников, защищали от насилия так называемых «кула­ков». Крестьяне резали на мясо скотину, перемалывали зерно в му­
ку, чтобы ничего не досталось колхозам. К маю 1930 года поголовье лошадей, коров и свиней сократилось на четверть. В марте 1930 го­да крестьяне Бешенковичского района Витебского округа (до 500 человек) направились к райцентру, чтобы пожаловаться на невы­полнение сталинского приказа об упразднении колхозов, но были встречены пулями.
2 марта 1930 года Сталину пришлось публично осудить чрезмер­ное рвение своих соратников по всей стране, чтобы избежать новой гражданской войны. Кроме того, беларуские большевики опаса­лись, что в случае крестьянского восстания его поддержит Польша.
Ощутив послабление, почти все колхозники Беларуси до августа 1930 года вернулись к единоличной жизни. Большинство колхозов развалилось.
Вторая волна коллективизации. В 1931 году большевики снова на­чали проводить коллективизацию, только еще более жестокими ме­тодами. Зажиточных крестьян («кулаков» и «середняков») вместе с семьями вывозили на Урал, в Сибирь и Казахстан. Конфискован­ное у них имущество чаще всего разворовывало руководство колхо­зов и районов.
Более бедных противников колхозной жизни изолировали: ли­шали наделов в колхозных деревнях и давали им другие, за предела­ми колхозных полей. Если же земли не хватало, бедняков переселя­ли в своеобразные концлагери. Тех, кто сопротивлялся, без след­ствия и суда по решению «троек» (секретарь райкома партии, председатель исполкома райсовета, начальник райодела ГПУ) от­правляли в тюрьмы или расстреливали. Путем жесточайшего наси­лия и произвола большевикам удалось до начала 1932 года загнать в колхозы более половины хозяйств. Число «раскулаченных» (разо­ренных) крестьянских дворов в ряде районов доходило до 10—20%, тогда как зажиточные крестьяне в беларуской деревне составляли перед коллективизацией всего 1,5%. Из 800 тысяч крестьянских хо­зяйств БССР было уничтожено около 95,5 тысяч (12%).
Колхозные заработки не кормили крестьян, сколько бы трудод­ней они не имели. Людей возмущали колхозные нравы — бесхозяй­ственность, уравниловка, воровство. Назначаемые районным на­чальством председатели кохозов чувствовали себя «князьями»: изде­вались над людьми, избивали, штрафовали, арестовывали, срывали со стен иконы, закрывали церкви, не давали коней для обработки приусадебных участков. И колхозники пахали на себе. Особенно свирепствовали так называемые «25тысячники», рабочие, прислан­ные из России вводить колхозные порядки. В 1931 году местным властям в БССР пришлось даже отдать под суд 65 этих «посланцев российского пролетариата» за чересчур далеко зашедшие злоупот­ребления.
Провал коллективизации. Принудительная коллективизация зако­номерно обернулась кризисом сельского хозяйства. В 1932 году рез­ко сократилось поголовье скота, общее производство сельскохозяй­ственной продукции уменьшилось более чем на 25% по сравнению с 1926 годом. Беларуские крестьяне стали питаться хуже, чем в годы НЭПа.
Государственные цены на зерно и другие продукты не компенси­ровали расходов на их производство. Они были в 10— 12 раз ниже ры­ночных. С начала 1932 года голод охватил Ельский, Наровлянский, Туровский, Гомельский и некоторые другие районы юга Беларуси. Сотни беларуских сельчан умирали голодной смертью, а зерно тем временем увозили на экспорт. Из Туровского района колхозники писали: «Если не поможете, придется съесть своих детей». Но, не­смотря на явный провал политики коллективизации, большевист­ское руководство проводило ее самыми жестокими методами.
Многие колхозники снова становились единоличниками, хотя местные власти буквально давили их невыносимыми налогами, за невыплату которых угрожала конфискация имущества. Были слу­чаи, когда большевики в домах бедняковединоличников снимали с хозяев передники, рубахи и брюки. Но и это не помогало. От «го­лодомора», подобного украинскому, беларусов спасла картошка. Ее на экспорт не отправляли, поэтому коекак с помощью «бульбы» удавалось выжить.
Именно тогда, в 1932 году, был принят печально известный закон «о пяти колосках», позволявший бросать в лагеря на 10 лет голодных крестьян лишь за то, что они подбирали колосья, оставшиеся на колхозных полях после уборки. По этому закону в БССР только за два года (в 1933—34 гг.) осудили свыше 10 тысяч человек!
Беларуские крестьяне убегали в города, в Сибирь, на Северный Кавказ, где жилось немного легче. Чтобы колхозники не разбежа­лись совсем, в 1932 году в СССР ввели паспортную систему с пропи­ской по месту жительства. Отныне никто из сельчан под угрозой тюрьмы не мог оставить место жительства без паспорта, который сельским жителям не выдавали. Так большевистское государство на 35 лет превратило крестьян в своих крепостных рабов.
Отмечались случаи бегства крестьян на польскую сторону. Они семьями бежали из социалистического «рая», чтобы не умереть с го­лода и не попасть в лагеря. Желание покинуть БССР высказывали крестьяне латышской, литовской и немецкой национальностей. В ответ власти усилили пограничные заставы, создали конные отря­ды, патрулировавшие границу.
Только к концу 1934 года большевикам удалось более или менее закрепить колхозные порядки в деревне. Но и на шестом году кол­лективизации сопротивление советским властям не утихало. На­
пример, в Чаусском районе появились партизанские отряды, унич­тожавшие колхозы и раздававшие их имущество единоличникам. В 1937 году в лесу у деревни Паньковская Буда Костюковичского района появились рукописные листовки с призывом «Бей угнетате­лей крестьянства — большевиков!». Фактически с самого начала коллективизации беларуское крестьянство постоянно вело явную и скрытую борьбу против большевистских властей.
Борьба с хуторянамиединоличниками. К концу 1937 года в БССР было коллективизировано 87% крестьянских хозяйств, меньше, чем в целом по СССР. Тогда, чтобы принудить единоличников вступать в колхозы, в 1937—39 гг. раскулачивание дополнили ликвидацией хуторов. Большинство крестьян отказывалось переселяться в дерев­ни. Не помогали ни уговоры, ни льготы, ни кредиты на новое стро­ительство. В таких случаях их вывозили принудительно, а все стро­ения на хуторах уничтожали, чтобы не было куда возвращаться. За 1937—40 гг. около 200 тысяч хуторских хозяйств было переведено на центральные усадьбы.
Ухоженные хуторские земли заросли бурьяном. На новом месте только половина хуторян получила жилье, остальные долго жили в сараях или землянках. Так значительная часть беларуских кресть­ян потеряла свою «малую Родину». Истребление хуторов подрыва­ло корни беларуской народной культуры. Но и переселение не заста­вило большинство хуторянединоличников вступить в колхозы.
Становление колхозного крепостничества. Хуторяне не покоря­лись, но репрессии все же принудили пойти в колхозы основную массу единоличников. Кконцу второй пятилетки (1937 г.) вихруках осталось только около 5% посевных площадей республики. А кол­лективные хозяйства начали задыхаться от излишка рабочей силы. Тогда «лишних» крестьян в вагонах«телятниках» по разнарядкам, спускавшимся «сверху», стали вывозить на сталинские стройки и малозаселенные земли, в том числе в опустошенную голодом 1933 года Одесскую область. В 1938—40 гг. ежегодно из БССР вывозили более 130 тысяч человек. Некоторая часть вывезенных самовольно возвращалась на родину, но совсем нищими.
Колхозы держались исключительно за счет дармового физичес­кого труда крестьян. Даже в 1938 году колхозники пахали преимуще­ственно вручную (79% обрабатываемой земли), сеяли (85%), соби­рали зерно (98%), молотили (55%).
Чтобы еще больше усилить экономическую зависимость кресть­ян от государства, в 1939 году было проведено измерение приусадеб­ных участков колхозников и единоличников с целью обрезки «из­лишков». Аналоговый пресс усиливался. Так, в мае 1941 года вышел приказ об обязательной сдаче государству каждым крестьянским