КНІГІ ОНЛАЙН

Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Анатоль Тарас

Выдавец: Харвест

Памер: 800с.

Мінск 2010

255.97 МБ

27 и 28 августа на переправах через Березину и Бобр литвины
уничтожили передовые заставы московитов и направились к Орше. Московский воевода Иван Челяднин решил не распылять свои силы, а дать генеральное сражение, чтобы уничтожить армию ВКЛ одним ударом. Он отходил на восток в поисках подходящего
места для битвы, пока не нашел таковое в четырех верстах от Орши, возле небольшой реки Крапивны, одного из притоков Днепра. Тут и стали лагерем его войска, поджидая литвинов. Традиционно на­зывают цифру 80 тысяч человек, но эта цифра наверняка преуве­личена в полтора-два раза.
Гетман пришел к Днепру в ночь с 7 на 8 сентября и с ходу начал переправу. Конница преодолела реку вплавь и прикрыла наводку мостов. Пехота и артиллерия перешли по двум понтонным мостам (в качестве понтонов литвины использовали хорошо законопачен­ные и просмоленные бочки, соединив их цепями и привязав к ним веревками бревна).
Когда на левом берегу была уже половина литовского войска, о переправе доложили воеводе. Его помощники настаивали на том, чтобы немедленно ударить по противнику. Но Челяднин ответил им так:
«Если мы разобьем сейчас тех, кто переправился, останется еще поло­вина литовского войска. Потом с ней соединятся другие дружины, и не­приятель по-прежнему будет нам досаждать. Пусть переправятся все. Наши силы столь велики, что мы без большого труда либо положим лит­винов на месте, либо погоним их, как скот, до самой Вильни. Вот тогда нам и станет занять всю Литву».
Воевода решил атаковать литовцев после переправы, чтобы от­резать их от мостов и лишить пути к отступлению (примерно так, как это было в битве на Ведроше в 1500 г.). Но осуществить свой замысел ему не удалось, хотя он обладал значительным численным преимуществом и занимал удобную позицию.
К утру переправа завершилась, сразу же войска начали боевое построение. Выяснилось, что у князя Константина есть только 25 тысяч человек, остальных успели потерять ранеными, больны­ми и сбежавшими, пока шли из Борисова. Главная надежда гетма­на в предстоящем сражении была на пушки, под убийственный огонь которых он хотел заманить противника. Накануне князь страстно молил Бога о помощи и поклялся, что «если милостивый и всемогущий Боже дарует победу над нечестивым врагом, столь жестоким, столь многочисленным», то он построит в Вильно две каменные церкви.
Московские пешие войска заняли позицию тремя растянутыми линиями, упираясь левым флангом в болото у Крапивны. Такое построение предназначалось для фронтальной атаки и позволяло постепенно наращивать силу удара. Впереди пехоты находилась конница.
Когда солнце встало, все литовское войско уже стояло перед московитами. Его боевой порядок имел две основные линии: в первой стояла конница (в два эшелона), во второй находились пе­хота и артиллерия. Левый фланг первой линии составила тяжелая польская конница под командованием Яна Сверчке вс кого; пра­вый — литвинская легкая кавалерия во главе с Юрием Радзивиллом.* Пехотинцы расположились в несколько шеренг друг за дру­гом, несколько сотен их были вооружены пищалями (рушницами). Половину своих пушек гетман поставил в центре пехоты, другую — на правом фланге за литвинской конницей.
Константин Иванович в панцире, но без шлема, скакал на длин­ноногом дрыгайте (порода жеребца, выведенная вЛитве специаль­но для тяжелой кавалерии) перед войсками и между ними, отдавая приказы.
И вот загремели бубны, завыли трубы, московская конница кня­зя Михаила Бул гакова-Голи цы пошла в атаку на центр боевых по­рядков литвинов. Этот натиск был отражен огнем из пищалей и ча­стоколом нескольких рядов пик. Затем конники Булгакова атако­вали левый фланг, пытаясь обойти его и ударить в спину. Стоявшие там поляки остановили московитов в сабельном бою, а потом сами перешли в наступление. Однако их атака вслед за отступавшими московскими всадниками разбилась о стену стрельцов.
* Юрий Радзивилл (1480—1541), виленский каштелян.
После этого Булгаков перестроил своих всадников, восполнил потери из резерва и снова ударил в центр, опять без успеха. Два его натиска и контратака поляков заняли время до полудня, когда на­ступил апогей сражения. Вскинув вверх булаву, гетман бросил в
решительное наступление всю свою конницу, и слева, и справа. Через несколько минут она врезалась в плотные ряды московских ратников. Началась лютая сеча, в самой гуще которой находился князь Константин.
Литвины прорвали первую линию московского пешего войска и врезались во вторую. Но вдруг в их рядах произошло какое-то за­мешательство. Натиск литвинов ослабел, азатем гетман сам повер­
нул своих конников назад. Раздался радостный рев московитов: «Литва бежит!» Однако, приблизившись к своей пехоте, гетман опять поднял вверх булаву. За ним то же самое сделали полковни­ки и ротмистры, вытянувшие вверх руки с буздыганами (шестопе­рами). По этой команде «беглецы» круто повернули коней клево­му флангу, в результате чего московиты оказались прямо перед
жерлами нескольких десятков пушек и двух сотен ручных пищалей в центре и на правом фланге.
Несколько залпов по атакующим чуть ли не в упор создали гору из упавших коней и людей, остальные в панике бросились назад.
Пеший воин-литвин. 1514г.
Немедленно литвинская конница, вместе с тяжелой польской кавале­рией по команде князя Константи­на «села им на спину».
Беспорядочно отступавшие всад­ники Булгакова смяли собственную пехоту, адве конные лавы, польская и литвинская, опрокинули центр и левое крыло московского войска. Левому крылу русских некуда было отступать, и оно было большей ча­стью истреблено.
Челяднин могбы спасти положе­ние, если бы решительно послал в атаку третью линию пехоты, но он бездействовал, а когда решился вве­сти ее в бой, эту линию атаковали конные латники Сверчевского и легкая конница Радзивилла. Челяд­нин струсил и бросился наутек, за ним побежали все. Началось изби­ение бегущих до реки Крапивны и за ней. Гетман стоял на берегу реки,
Конный воин-литвин. 1514г.
воодушевляя своих во­инов, переправлявших­ся через нее кто вплавь, кто вброд.
В битве под Оршей отсутствовало взаимо­действие составных ча­стей боевого порядка и взаимная выручка мос­ковского войска. Атаки конницы московитов не были связаны с дей­ствиями пехоты (глав­ных сил), бездейство­вавшей вплоть до пол­ного поражения кава­лерии. Отсутствовал общий резерв (засад­ный полк), который
обычно решал исход боя. Не было организовано общее руковод­ство боем.
Напротив, у литвинов взаимодействовали конница, пехота и ар­тиллерия. Огонь пехоты и артиллерии оказался действенным при отражении атак московской конницы и подготовил успех контра­так польско-литовской конницы. Пушки и пищали были еще столь технически несовершенны, что могли вести огонь только с заблаговременно занятой позиции, отражая атаки, и готовя кон­тратаки, но не могли сопровождать огнем наступление своей кон­ницы.
Бойня продолжалась до наступления темноты, на всех пяти вер­стах, отделявших поле брани от Дубровно. Поражение московитов оказалось полным. Нечволодов писал:
«Такой блестящей победы литовцы никогда не одерживали над русски­ми. Они гнали, резали и топили их в Днепре, усеяли телами все окрестные поля и захватили огромнейший полон: Челяднина, Булгакова-Голицу и шесть других воевод, 37 князей, более 1500 дворян, все знамена, пушки и обоз. Одним словом, вполне отомстили нам за свое Ведрошское пора­жение».
Нечволодов А. «Сказания о русской земле». Книга 3, с. 225
Король Сигизмунд, извещая магистра Ливонского ордена об Оршанской победе, писал, что московиты потеряли 30 тысяч че­ловек убитыми и утонувшими, в плен взяты 8 верховных воевод, 37 «меньших воевод» и полторы тысячи «детей боярских» (т.е. во-
7. Зак. 1846.
193
Сражение под Оршей 8 сентября 1514 года
инов знатного происхождения), а также более 4 тысяч людей «под­лого звания». Победители разделили между собой свыше 20 тысяч трофейных лошадей и половину обоза.
Литвинам досталось не только оружие, но и тысячи кандалов, приготовленных для них. Что ж, оковы пригодились, их одели на прежних хозяев. Впрочем, Василий III заявил, что для него все мос­ковские ратники, сдавшиеся в плен — мертвецы. Тем самым он предвосхитил товарища Сталина, утверждавшего в 1941 — 1945 гг. примерно то же самое. Челяднин умер в плену в Вильно через не­сколько лет. Булгаков-Голица вернулся домой только в 1522 году.
* *
На следующий день гетман распорядился похоронить убитых, сказал, куда каких пленных отправить, а сам с основной частью войск и с артиллерией устремился вслед за остатками московской рати к Смоленску.
Следствием Оршанского поражения стал возврат без боя горо­дов Дубровно, Мстиславля и Кричева. Правда, эти города сдавали не московские воеводы, а местные литвинские феодалы, перемет­нувшиеся в свое время на сторону московитов. Так, Мстиславский
князь Михаил Ижеславский, узнав о приближении литовского войска, отправил Сигизмунду грамоту с обещаниями верности и с извинениями, что только по необходимости служил некоторое время великому князю московскому.
В Смоленске сторонники литовского великого князя устроили заговор, причем во главе его стоял православный владыка (епис­коп) Варсонофий. Он отправил к Сигизмунду своего племянника с письмом такого содержания: «Если пойдешь теперь к Смоленс­ку сам или воевод пришлешь со многими людьми, то можешь без
Оршанская битва. Из «Хроники Польши» М. Бельского, 1597г.
труда взять город». Князь обрадовался, отправил заговорщикам свою грамоту и богатые дары.
Однако кто-то донес на заговорщиков московскому наместни­ку Василию Шуйскому. Тот велел схватить Варсонофия и других заговорщиков, посадил под стражу и доложил об этом великому князю Василию в Дорогобуж. А к Смоленску тем временем подо­шел князь Константин Острожский. Надеясь на помощь Варсоно­фия, король отправил с Острожским только шесть тысяч человек. Но Шуйский разуверил его, повесив всех заговорщиков, кроме Варсонофия, прямо на городских стенах, на глазах у всех. Причем, как гласит летопись, «который из них получил от великого князя (Сигизмунда) шубу, тот был повешен в самой шубе; который полу­чил ковш серебряный или чару, тому на шею привязали эти подар­ки и таким образом повесили».