КНІГІ ОНЛАЙН

Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Анатоль Тарас

Выдавец: Харвест

Памер: 800с.

Мінск 2010

255.97 МБ

Карамзин пишет:
«Сей день и сия ночь были ужасны для Пскова. Одни грудные младен­цы. по словам летописи, не плакали тогда от горести. На улицах, в домах раздавалось стенание: все обнимали друг друга как в последний час жиз­ни. Столь велика любовь граждан к древним уставам свободы! Уже давно псковитяне зависели от государя Московского в делах внешней полити­ки и признавали в нем судию верховного; но государь дотоле уважал их законы, и наместники его судили согласно с оными; власть законодатель­ная принадлежала вечу, и многие тяжбы решились народными чиновни­
ками, особенно в пригородах: одно избрание сих чиновников уже льсти­ло народу. Василий уничтожением веча искоренял все старое древо само­бытного гражданства Псковского, хотя и поврежденное, однако ж еще не мертвое, еще лиственное и плодоносное.
Народ более сетовал, нежели советовался: необходимость уступить яв­лялась всякому с доказательствами неопровержимыми... На рассвете уда­рили в вечевой колокол: сей звук представил гражданам мысль о погребе­нии. Они собралися. Ждали дьяка московского. Долматов приехал. Ему сказали:
«Господин посол! Летописцы наши свидетельствуют, что добровольные псковитяне всегда присягали великим князьям в верности: клялися непре­ложно иметь их своими государями, не соединяться с Литвою и с немца­ми; а в случае измены подвергали себя гневу Божию, гладу, огню, потопу и нашествию иноплеменников. Но сей крестный обет был взаимным: ве­ликие князья присягали не лишать нас древней свободы; клятва та же, та же и казнь преступнику. Ныне волен Бог и государь в своей отчине, во гра­де Пскове, в нас и в нашем колоколе! По крайней мере, мы не хотим из­менить крестному целованию, не хотим поднять руки на великого князя. Если угодно ему помолиться Живоначальной Троице и видеть свою отчи­ну, да едет во Псков: мы будем ему рады, благодаря его, что он не погубил нас до конца!»
13 января 1510 года горожане сняли вечевой колокол у церкви Святой Троицы и, смотря на него, долго плакали по своей утрачен­ной свободе. Долматов вечером того же дня поехал в Новгород с этим колоколом и с донесением, что псковитяне покорились. Об­радованный Василий немедленно отправил в Псков бояр с воин­ской дружиной. Они должны были привести к присяге ему горо­жан и сельских жителей; подготовить для него двор наместников, а для размещения вельмож, дьяков и многочисленных телохрани­телей выгнать жителей из так называемого Среднего города (над­лежало перевести его жителей в Большой город).
20 января он выехал из Новгорода в Псков в сопровождении всей свиты и большей части войска. Многочисленная депутация псковитян встретила его в двух верстах от города. Увидев великого князя, они упали на колени. Василий лицемерно осведомился об их самочувствии. Старейшины ответили: «лишь бы ты, государь, здравствовал!» Народ безмолвствовал.
Въехав в город 24 января, Василий отправился в церковь Св. Тро­ицы, где епископ Коломенский, отпев молебен, возгласил ему многолетие и громко произнес;
«Слава Всевышнему, который дал тебе Псков без войны!»
Тут все горожане, бывшие в церкви, горько заплакали.
В воскресенье, 27 января, он приказал собраться всем знатным псковитянам на своем дворе. К ним вышел окольничий, князь Петр Шуйский: держа в руке список, он перечислил всех чиновни­ков, бояр, старост, купцов, людей житьих и велел им идти в боль­шую судебную избу. Там вельможи объявили им «царскую волю»:
«Знатные Псковитяне! Великий князь, Божиею милостию царь и госу­дарь всея Руси, объявляет вам свое жалованье; не хочет вступаться в вашу собственность: пользуйтесь ею, ныне и всегда. Но здесь не можете остать­ся: ибо вы утесняли народ и многие, обиженные вами, требовали госуда­рева правосудия. Возьмите жен и детей, идите в землю Московскую и там благоденствуйте милостию великого князя».
Их всех, пораженных этим указом до глубины души, немедлен­но взяли под стражу. Той же ночью в Москву увезли на санях и в возках 300 семейств, в том числе жен и детей тех псковитян, кото­рые все еще оставались под арестом в Новгороде. Им разрешили взять с собой только то, что было на теле. Люди одели по две — три шубы, спрятали в белье золотые монеты. Но все это было лишь ничтожной частью их богатства. Все остальное присвоили себе пришлые московиты.
Прочих горожан («средних и младших») отпустили по домам, уверяя, что ссылка им не грозит. Тем не менее ужас господство­вал в Пскове и плач не умолкал. Многие, не веря больше обеща­ниям и опасаясь ссылки, постриглись в монахи, чтобы умереть на родине.
Василий назначил наместниками в Пскове боярина Григория Федоровича Давыдова и конюшего Челяднина, а дьяку Мисюре передал дела приказные, Андрею Волосатому дела ямские. Он так­же определил воевод, тиунов и старост в пригороды.
Были также введены новые чеканы для монет и торговая пошли­на, ранее не существовавшая в Псковской земле, где купцы всегда торговали свободно и не платили ничего. Деревни сосланных псковитян раздал московским боярам. Всем жителям Застенья (Среднего города), где находилось около 1500 дворов, приказал перебраться в иные места, а в их домах поселились его чиновники, тысяча «детей боярских» и 500 пищальников. На эти преобразова­ния ушел месяц.
Наконец, усталый, но чрезвычайно довольный собой и полным успехом своего гнусного плана, Василий уехал в Москву, куда вслед за ним отправили из Новгорода и вечевой колокол. Взамен выс­ланных горожан в Псков были переселены 300 купеческих се­мейств из десяти низовых городов.
Великий князь сделал лишь одну подачку псковитянам. Велел выбрать из их числа 12 старост, чтобы они вместе с московскими
наместниками и тиунами судили в бывших двенадцати пригородах по изданной им тогда же Уставной грамоте. Из этой затеи ничего хорошего не вышло. Карамзин писал:
«Но сии старосты не могли обуздывать хищности сановников великок­няжеских, которые именем новых законов отягчали налогами горожан и земледельцев, не внимали справедливым жалобам и казнили за оные, так что несчастные жители толпами бежали в чужие земли, оставляя жен и детей. Пригороды опустели. Иностранцы, купцы, ремесленники, имев­шие дома в Пскове, не хотели быть ни жертвою, ни свидетелями насилия, и все выехали оттуда».
Псковитяне еще очень долго вспоминали свою былую воль­ность, но жаловаться перестали. Как и всем другим подданным Москвы, отныне им пришлось собирать войско по приказам мос­ковских государей.
ВОЙНА ВАСИЛИЯ III С ЛИТВОЙ (1512-1522 гг.)
«Вечный мир» между Москвой и Литвой продержался всего че­тыре года. Как написано в русской летописи, в мае 1512 года «двое сыновей Мангли-Гиреевых с многими толпами напали на украйну, на Белев, Одоев, Воротынск, Алексин, повоевали, взяли плен­ных». Василий III выслал против них войско, но татары отступи­ли с большой добычей, а московские воеводы их не догнали.*
Осенью 1512 года в Москву пришло сообщение от крымских «доброхотов», что, дескать, поход крымских царевичей стал след­ствием договора, заключенного между Менгли-Гиреем и Сигиз­мундом. Василий немедленно послал Сигизмунду грамоту, упрекая его в подстрекательстве Менгли-Гирея против Москвы и в оскор­блении своей сестры Елены (вдовы Александра).
Елена вскоре умерла. Хитрый интриган Глинский тут же подал князю Василию записку, в которой уверял, будто бы его сестру умо­рили по приказу Виленского каштеляна Юрия Радзивилла. Якобы он подкупил служанок, чтобы те ее отравили.
Затем Михаил Глинский, хорошо разбиравшийся в европей­ской политике, убедил Василия III вступить в союз с герман­
* Как в летописи, так и у С.М. Соловьева слово «украйна» написано с ма­ленькой буквы. Это не то, что позже стали понимать под Украиной, а окраина тог­дашних московских земель, если считать район между Владимиром Великим и Москвой за их центральную часть. Название «Украина» в современном значении стало использоваться лишь во времена казацких войн середины XVII века.
ским императором Максимилианом. В феврале 1514 года в Москву прибыл императорский посол Синцен Памер и заклю­чил договор, предусматривавший переход земель Тевтонского ордена из вассального подчинения Польше в подчинение Свя­щенной Римской империи, а Киева и Смоленска — в состав ве­ликого княжества Московского.
* *
Еще до заключения этого договора, в ноябре 1512 года, Василий 111 отправил в поход к Смоленску войско под командованием кня­зя Ивана Михайловича Репни-Оболенского и конюшего И. Челяднина. Онодолжно было сжечь посады Смоленска, а затем двигать­ся в район Орши — Друцка. Туда же для соединения с ним из Ве­ликих Лук шло войско князя В.С. Одоевского.
Сам Василий выступил к Смоленску 19 декабря 1512 года вмес­те с братьями Юрием и Дмитрием; своим зятем (мужем сестры Евдокии), крещеным татарским царевичем Петром; с Михаилом Глинским и князем Д.В. Щеней.
Как сказано в летописи, шесть недель простояв под городом, великий князь назначил приступ. Псковские пишальники, полу­чив от Василия 111 три бочки меда и три бочки пива, хорошо выпи­ли для храбрости и в пол ночь атаковал и крепость вместе с пищал ьниками других городов. Всю ночь и весь следующий день «бились они из-за Днепра и со всех сторон, много легло их от городского наряда (пушек)». Однако все приступы московской рати были от­биты, и после шести недель безуспешной осады Василий 111 в марте 1513 года вернулся в Москву ни с чем.
Той же поздней осенью 1512 года князь Михаил Кислица «с нов­городскою силою и со всеми псковскими детми боярскими были под Полотском». Но взять Полоцк ему не удалось и тогда «от Полотска поидоша Литовскою землею под Смоленск».
14 июня 1513 года Василий опять выступил в поход. Сам он ос­тановился в Боровске, а к Смоленску послал воевод боярина кня­зя Реп ню-Оболенского и окольничего Андрея Сабурова. Смолен­ский наместник Юрий Сологуб встретил их войско за городскими валами и дал бой, но потерпел поражение и затворился в крепос­ти — «сел в осаду».
Тем временем рать В. Шуйского (до 20 тысяч человек) действо­вала в землях вокруг Полоцка; еще 8 тысяч — под Витебском; 14-тысячная группировка осадила Оршу. Все — безуспешно.
Вскоре под Смоленск прибыл сам Василий III. К городу были доставлены несколько десятков осадных орудий и около двух ты­сяч пищалей. Но литвины храбро защищались. Все, что пушки разрушали днем, они исправляли ночью. В ноябре Василий ушел, предварительно опустошив окрестности.