КНІГІ ОНЛАЙН

Деды: дайджест публикаций о беларуской истории

Выпуск 14

Выдавец: Харвест

Памер: 320с.

Мінск 2014

103.2 МБ

Так дождемся ли мы правды?
Еще в 1967 году редактор «Военноисторического журнала», доктор истори­ческих наук Николай Павленко в разговоре с начальником Главного политуправ­ления СА и ВМФ Епишевым поднял вопрос о правде в исторической науке. На что Епишев ответил: «Кому нужна ваша правда, если она мешает нам жить» (жур­нал «Огонёк», 1989, № 25).
Как видите, все очень просто: правда о войне, в том числе правда о партизан­ском движении мешает жить тем, кто держит в своих руках власть и монопольно пользуется благами жизни.
Да, Германия виновна. Но почему все молчат о вине России? Мы единствен­ная союзная республика СССР, которая в результате Второй мировой войны по­теряла значительную часть своей территории.
Москва нанесла Беларуси первый удар 10 октябре 1939 года. По распоряже­нию Сталина буржуазной Летуве передали древнюю столицу ВКЛ Вильню и Ви­ленский край. В соответствии с тем же распоряжением к Летуве отошли Свенцянский район и часть территорий Видзовского, Островецкого, Ошмянского, Поставского, Свирского и Радуньского районов. Беларусь в один миг потеряла 2750 кв. км своей земли с населением 457,5 тысяч человек.
Из речей на высоком уровне часто можно услышать, что Беларусь получила свою государственность с образованием БССР. Но какая же на самом деле была «государственность», если, не спрашивая разрешения у этого государства, у его высшего органа власти — Верховного Совета, немалый кусок территории про­стым распоряжением диктатора отдали другой стране?
После того, как и сама Летува очутилась под советской оккупацией, 25 августа 1940 года по распоряжению из Кремля Вильня стала столицей Литовской ССР. Кремль дал нам понять, что с Вильней и Виленским краем мы простились навсе­гда.
Безжалостная война Москвы против Беларуси на этом не прекратилась. На­ступил 1944 год. К концу июля Беларусь полностью была освобождена от немец­ких оккупантов. Надо бы радоваться. Но 20 сентября 1944 года Сталин нанес беларусам еще один удар. Он отдал Польше Белостокскую область и три района Брестской области*. Так какие же мы победители? Чем нам гордиться? Москва в очередной раз обокрала Беларусь.
Официальные источники приводят такие факты, что за время оккупации на­селение БССР утратило 61 % лошадей, 69 % коров, 89 % свиней, 78 % овец. Куда же они подевались? Да, часть поголовья свиней и овец пошла на налоги немцам. Но размер налога был от 20 до 30 % в зависимости от числа животных в хозяй­стве. Всех остальных съели партизаны, они не церемонились.
Под «шумок» войны Россия в очередной раз ограбила Беларусь — на ее тер­риторию было вывезено большинство наших культурных и художественных цен­ностей. В первые дни войны в Россию вывезли коллекцию слуцких поясов, из­дания Франциска Скорины, церковные реликвии. Что вернули? Ничего!
* Площадь Белостокской области по состоянию на 1 января 1941 г. составляла 20,9 тыс. кв. км, насе­ление — 1 млн 368,8 тыс. чел. Область была разделена на 23 района. После передачи области Польше в составе БССР остались только 6 районов. — Ред.
ЧАСТЬ III
ВРЕМЯ БССР
«КРАСНАЯ» БЕААРУСИЗАЦИЯ
Анатоль Великий кандидат исторических наук
Общеизвестно, что в общественнополитической и культурной жизни Бе­ларуси 1920х годов белорусизация занимала важное место. Отечествен­ные историки пытались выяснить, в чем суть белорусизации, необходи­мость ее проведения (1). Но при этом недостаточное внимание было уделено роли КП(б)Б и ее структур в данном процессе.
Большинство исследователей, рассматривая национальную политику КП(б)Б, анализирует решения январского и октябрьского 1925 года, октябрь­ского 1926 года пленумов ЦК КП(б)Б, определявших отношение республикан­ской партийной организации к белорусизации. К сожалению, это упрощенный поверхностный подход, ибо то, что официально обсуждалось и декларировалось на многочисленных заседаниях высших партийных органов, значительно от­личалось от того, что обсуждалось и принималось в качества решений много­численными парторганизациями. Белорусизация не стала достоянием гласности ни для членов партии, ни для общественности, она оставалась под грифом «сек­ретно» либо «совершенно секретно». Это обстоятельство (2) современные ис­следователи почти не учитывают.
Трудно согласиться, что белорусизация была органической частью политики большевиков. Следует обратить внимание на высказывание академика М. Костюка:
«Чтобы не допустить реализации идеи национальной независимости и немного удовлетворить стремления местных национальных деятелей в этом вопросе, руково­дители партии и государства вынуждены были пойти на осуществление политики бе­лорусизации».
До 1924 г. партия не уделяла значительного внимания национальному во­просу, о чем свидетельствуют высказывания первого секретаря ЦК КП(6)Б А. Крыницкого. В докладе «О политическом отчете ЦК КП(б)Б и материалах по очередным вопросам национальной политики» он заявил, «что еще в 1921 и даже в 1923 гг. политический отчет ЦК, ЦБ почти не затрагивал национальной политики»... И далее:
«На 12й конференции КП(б)Б (2026 марта 1923 г.) был поставлен первый доклад ЦБ относительно национального момента в партии и в советском строительстве.
Из журнала «Спадчына», 2001, № 3,.С5068. Перевод и редакция А.Е. Тараса.
[144]
С 1923 г. эта работа начинает разворачиваться, и в 1924 г. после укрупнения БССР вся партия начинает «влезать» в вопросы национальной политики, а уже с 19251926 гг. эта работа разворачивается дальше. Партия начинает вести национальную политику, берет всю ответственность за проведение национальной политики. Белорусыкомму­нисты начинают активно проводить белорусизацию. Другими словами, складывается обеспеченность того, что вся партия, как наиболее крепкий коллектив, который обес­печивает пролетарскую линию в этом вопросе, «влезает» полностью во все дела на­циональной политики» (3).
Еще одно свидетельство того, что национальная работа меньше всего волно­вала партийное руководство Беларуси в 1921 — 1923 гг., — редкое обсуждение на­циональных вопросов на заседаниях Центрального Бюро (4).
Ответ на вопрос, отчего партия начинает «влезать» и «обеспечивать проле­тарскую линию в национальной политике», можно найти у известного беларуского историка Л. Лыча, который заметил, что «в начале 20х гг. национальный процесс имел скорее общественноинициативный характер, чем государствен­ный» (5). Так вот, партия не могла позволить, чтобы этот процесс имел «обще­ственноинициативный характер», а потому взяла его под свой контроль и, на­чиная с 1924 г., обеспечивала в нем «пролетарскую линию».
В докладе А. Крыницкого содержится еще один важный момент, который ха­рактеризует формы и методы партийного руководства национальным процес­сом. Партийный лидер подчеркивал:
«...Мы проводим белорусизацию как твердую линию, если хотите, с элементом принудительной белорусизации в отношении государственного, кооперативного ап­парата, партийного, комсомольского актива. Именно при такой твердой линии мы можем создать нормальные условия для развития белорусской культуры и, в тот же момент, никакой принудительной белорусизации применительно к рабочим и кресть­янам».
А. Крыницкий был прав, когда говорил о «принудительной белорусизации» партийного и государственного аппаратов. То, что в недрах партии, прежде всего в партаппарате, началось тихое сопротивление белорусизации, руковод­ство республики заметило уже в 1925 г. Так, на октябрьском пленуме (1925), где обсуждалась стратегия развития национального строительства, секретарь Ор­шанского окружного комитета Б. Грысевич отметил:
«Конечно, в партии нет активного противодействия, враждебного настроения против белорусизации, однако мы имеем более страшную беду: это пассивное сопро­тивление, «тихая сапа» против белорусизации».
Безусловно, открыто никто не мог выступить против официально провозгла­шенного и поддержанного партией курса белорусизации. В условиях даже сере­дины 20х гг. это было довольно опасно. Потому для «интернациональнокосмополитичной», денационализированной и антибелорусской партии и аппарата оставался один выход — «тихая сапа».
Ярко свидетельствует, как на местах начали «тихо» бойкотировать выполне­ние решений партийных органов, информационный отчет Витебского окруж­ного комитета КП(б)Б за 19261927 гг. Его ценность в том, что в это время на­чали подытоживать предварительные результаты выполнения решений январ[145]
ского и октябрьского (1925) и октябрьского (1926) пленумов ЦК КП(б)Б. К тому же период с 1925 по 1927 гг., по мнению белорусских историков, был временем наиболее активной белорусизации. И вот во время этой активности Витебский окружной комитет вынужден признать следующее:
«При определенном переломе в осуществлении белорусизации организация не смогла еще изучить ни белорусского языка, ни белорусской культуры. Бюро окруж­ного комитета в ноябре прошлого года (1926) дало задание ответственным товари­щам изучить белорусский язык до 1 января 1927 г. При проверке определилось, что большинство их совсем не читают белорусской литературы, совсем не читают бело­русских газет и изучение белорусского языка, как заявляют многие из них, происхо­дило по протоколам и переписке.
Проверка показала, что работники аппарата Окружного комитета (ОК) КП(б)Б знали белорусский язык следующим образом: хорошо — 9 %, средне — 35 %, слабо — 40 %, не знают — 16 %. А в Витебской парторганизации результаты оказались еще хуже. Из 1772 человек только 208 (11,7 %) хорошо знали белорусский язык, 532 (30 %) — средне, 899 (50,7 %) — слабо, 133 (7,5 %) — совсем не знали его. В Витебске хорошо знали язык 4,3 %, удовлетворительно — 6,5 %, слабо — 21,2%, вообще не зна­ли — 69 % партийцев».
Ответственные работники в первую очередь бойкотировали выполнение ре­шений относительно белорусизации. Об этом свидетельствует постановление бюро Витебского окружного комитета партии, в котором отмечено, что неудов­летворительное выполнение постановлений объясняется «нежеланием значи­тельной части партактива практически изучать белорусский язык». На бюро под­черкивалось, что «работа (белорусизация. — А.В.) носила характер кампаней­ский, сезонный, по прошествию которой она затухала».