КНІГІ ОНЛАЙН

История имперских отношений

беларусы и русские, 1772— 1991 гг.

Анатоль Тарас

Выдавец: Выдавец A. М. Вараксін

Памер: 608с.

Мінск 2008

170.17 МБ

На смену погибшим борцам приходили новые. Например, поль­ский революционер Шимон Канарский по поручению руководства парижских эмигрантов в 1835—38 годах объехал весь беларуский край и западную часть Украины, занимаясь революционной агитацией. Благодаря умелой конспирации жандармы долго не могли высле­дить его. Весной 1838 года Канарского все же арестовали на пути из Вильно в Минск, а в феврале 1839 года казнили. Во время следствия жандармы узнали о существовании «Союза польского народа», кото­рым руководил Канарский. Эта тайная организация имела свою ти­пографию, была широко разветвлена, а своей целью ставила возрож­дение демократически реформированной Речи Посполитой.
«Демократическое общество» Савича. В ходе следствия по делу Канарского всплыло имя Франтишека Савича, студента Меди­кохирургической академии в Вильне, сына священника из Валетичей, что возле Пинска. Стало известно, что он возглавлял тайное студенческое «Демократическое общество», которое действовало с 1836 года самостоятельно, а позже вошло в организацию Канар­ского. В 1838 году Савича арестовали, затем отправили рядовым солдатом на Кавказ, в действующую армию. Вскоре он бежал. Раз­добыв фальшивые документы, Савич открыл медицинскую практи­ку в одном из местечек Житомирского повета, но умер от холеры.
Жандармы упорно искали Савича, чтобы судить вторично. И не случайно. Они нашли политическую программу «Демократического общества». Она провозглашала право всех наций на создание незави­симых государств, содержала призыв к народам России объединить­ся в борьбе против самодержавия и крепостничества путем народно­го восстания. Такие идеи в многонациональной империи были гораз­до опаснее тех, что пропагандировали филореты или декабристы. Поэтому Медикохирургическую академию сразу закрыли.
«Союз вольных братьев». Жестокая расправа с Валовичем, Канар­ским, Савичем и их последователями немного заглушила обще­ственное движение в Беларуси. Но вскоре оно снова оживилось под влиянием революционных событий в Европе (восстание 1846 года в Галиции, революции 1848 года в Венгрии и Франции).
В 1846—49 гг. в Беларуси действовал конспиративный «Союз вольных братьев» (с 1848 года — «Союз литовской молодежи») с цен­тром в Вильне и отделениями в Гродно, Лиде, Минске, Новогрудке, Ошмянах, Слониме, других городах и местечках края. Союз объ­единял преимущественно ученическую и студенческую молодежь. Его создали и возглавили братья Далевские, Франтишек (1825— 1904) и Александр (18271862), позже к ним присоединился Сигиз­мунд Сераковский (1826—1863), в то время — студент петербургско­го университета*.
В 1848 году союз приступил к подготовке восстания и агитации. В фольварке Боровляны под Минском Далевские организовали ку­старное производство оружия. Повстанцы надеялись отвлечь русс­кую армию от борьбы с венгерской революцией и продержаться до прихода в беларуские земли венгерской революционной армии во главе с польским генералом Генриком Дембиньским (1791—1864), героем восстания 1831 года. На переговоры с ним поехал Сераков­ский, но в пути был арестован. Напав на след «Союза свободных братьев», жандармы разгромили его. Франтишека Далевского при­говорили к 15 годам каторги, Александра — к 10 годам, Сераковского отправили солдатом в Оренбург, и т.д.
Появление организаций Савича и Далевских свидетельствовало, что имперская политика русификации не подавила стремление к не­зависимости в землях бывшего ВКЛ. Идеи национальноосвободи­тельной борьбы попрежнему вдохновляли представителей мелкой и средней шляхты — студентов и гимназистов, преподавателей, чи­новников, священников, офицеров.
Ростки беларуского сепаратизма. Савич и братья Далевские ста­вили будущую судьбу своего Отечества в зависимость от судьбы Польши. Но они уже не были «убежденными поляками», так как по­нимали культурноэтническое своеобразие беларусов.
Российское правительство после восстания 1831 года добилось ослабления польского духовного прессинга в Беларуси, а заменить его «русской давильней» еще не успело. Это и позволяло отдельным представителям местной интеллигенции (особенно выходцам из среды униатских священников) более критично оценивать идею возрождения Речи Посполитой в качестве унитарного государства. Русский литератор Николай Добролюбов провидчески заявил в 1860 году: «Посмотрим еще, что скажут сами белорусы», имея в виду не­избежность возникновения беларуского национального движения.
* В национальноосвободительном движении участвовали и два других брата Далевских — Константин и Титус, а также их сестра Аполония. — Прим. Ред.
Первые проявления «беларусизма»
В первой половине XIX века в европейских странах происходи­ло стремительное становление профессиональных национальных культур. Но беларусов в составе России не признавали самостоя­тельным народом, их считали либо поляками, либо полонизиро­ванными русскими. Отсюда мнение, что тогдашняя Беларусь в куль­турном отношении представляла пустыню.
Польская ориентация. На самом же деле Беларусь издавна нахо­дилась в сфере влияния западноевропейской культуры, средством приобщения к которой служил польский язык. Это был язык про­свещения и науки. Все новые веяния шли через Польшу.
К началу XIX века в европейской культуре восторжествовал ро­мантизм. Романтики отвергали космополитические каноны класси­цизма. Резко усилился интерес к национальным языкам, нацио­нальной истории, национальным обычаям и традициям. 183040 годы стали эпохой пробуждения национального самосознания сла­вянских народов, появления интереса к своему прошлому и своей культуре. Достаточно упомянуть движение славянофилов в России.
Не обошли перемены и Беларусь. Попрежнему наша земля пи­тала своими талантами польскую культуру. Напомню ряд имен. По­эты Адам Мицкевич, Владислав Сырокомля, Антон Одинец, Алек­сандр Ходько, Юлиан Корсак. Романист Юзеф Крашевский. Ком­позиторы Станислав Монюшко и Флориан Миладовский. Ученые Зориан ДаленгаХодаковский, братья Евстафий и Константин Тыш­кевичи, Адам Киркор, Теодор Нарбут и целый ряд других.
С ними наш край не только терял, но и приобретал. Эти выдаю­щиеся беларусы служили своей Отчизне. Они писали попольски, зато использовали материалы беларуской истории, этнографии, ар­хеологии, языка. Поэтому ныне ими гордятся как поляки, так и бе­ларусы.
Русское влияние. Русское общество первой половины XIX века не интересовалось Беларусью. Да и жители беларуских губерний знали тогда русских только в качестве чиновников и военнослужащих, а русский язык изучали по необходимости. Но с течением времени в Беларуси начало ощущаться влияние русской культуры.
Среди образованных людей возник естественный интерес к рус­ской литературе. В 50е годы XIX века русские книги, газеты и жур­налы, разумеется, благодаря стараниям правительства, появились в губернских и некоторых уездных городах, где было довольно мно­го русскоязычных чиновников. Знание русского языка давало мест­ной шляхте возможность получить высшее образование и посту­пить на государственную службу. В то же время этот язык позволял знакомиться с произведениями Пушкина и Лермонтова, Гоголя
и Белинского, с журналом «Современник» Некрасова и антиправи­тельственной нелегальной газетой «Колокол» Герцена.
Некоторые беларусы тоже внесли свой вклад в русскую культуру, правда, более скромный, чем в культуру польскую. В этой связи можно вспомнить публициста Фаддея Булгарина (1789—1859), вос­токоведа и писателя Осипа Сенковского (1800—1858), более извест­ного под псевдонимом «барон Брамбеус», композиторов Михаила Глинку (1804—1857) и Осипа Козловского (1757—1831), этнографа Петра Шпилевского (1823—1861), правоведа Владимира Спасовича (18291906).
Перекресток культур. В беларуских землях встречались и сопер­ничали две мощные культуры — польская и русская. Но культурное влияние поляков и русских неизбежно приобретало здесь форму це­ленаправленной духовной интервенции. В результате подвергался деформации процесс культурного развития беларусов, не защищен­ных собственным государством, лишившихся своей национальной религии.
Беларуский язык, который до 1696 года являлся государствен­ным языком ВКЛ, остался живым разговорным языком преоблада­ющей части общества — языком крестьян, мещан (горожан) и мел­кой шляхты. Однако привелигированные слои (крупная и средняя шляхта, чиновники, интеллигенция) теперь говорили попольски или порусски.
Беларуский язык тем более не был нужен царскому правительст­ву. Ведь имперская политика основывалась на тезисе, согласно ко­торому великороссы (русские), малороссы (украинцы) и белороссы (беларусы) — «родные братья». Этот принципиально неверный те­зис стараниями властей и многочисленных идеологов глубоко уко­ренился в российском обществе. Не только официальные круги Рос­сии, но даже русские революционеры, начиная с декабристов, счи­тали беларуский язык лишь диалектом русского языка. Поэтому те и другие были убеждены, что противоставить полонизации запад­ных губерний нужно именно русский язык, русскую культуру, русс­кую православную церковь.
Если же взглянуть на языковокультурную ситуацию в Беларуси первой половины XIX века с точки зрения самих беларусов, мы уви­дим, что творчество представителей беларуского народа, в зависи­мости от обстоятельств, осуществлялось в большинстве случаев на польском или русском языке, и лишь иногда — на беларуском.
Исследования на польском языке. Еще во времена существования Виленского университета среди его студентов и преподавателей воз­ник интерес к истории и культуре беларуского края. Так, языковед, фольклорист, археолог и этнограф 3. ДаленгаХодаковский (псевдо­ним Адама Чарноцкого) установил территорию распространения
беларуского языка, описал беларуские народные обряды, многое сделал для изучения древних городищ. Археолог и этнограф граф Евстафий Тышкевич (1814—1873) в 1855 году создал Виленский му­зей древностей, а при нем Археологическую комиссию, организовывшую и контролировавшую раскопки в стране. Питомец Вилен­ского университета Теодор Нарбут в 1834— 1841 гг. написал 9томную историю «литовского народа», под которым он понимал население ВКЛ. Беларуский народ как самостоятельный субъект истории он еще не выделял.