КНІГІ ОНЛАЙН

История имперских отношений

беларусы и русские, 1772— 1991 гг.

Анатоль Тарас

Выдавец: Выдавец A. М. Вараксін

Памер: 608с.

Мінск 2008

170.17 МБ

Иезуитское просвещение. Университетский совет контролировал все учебные заведения Виленского учебного округа, в том числе при костёлах. Это вызывало недовольство монаховпреподавателей. Особенно несговорчивыми оказались иезуиты, чей орден находил­ся под опекой царского двора, а потому долго сохранял в России свои права и собственность.
В 1812 году иезуиты добились самостоятельности в сфере просве­щения. По решению правительства от 10 июня, незадолго до нача­ла вторжения Наполеона, в Полоцке была открыта иезуитская ака­демия на правах университета, в том числе с правом контроля над училищами ордена по всей России. Так Беларусь обрела два высших учебных заведения.
В Полоцкой академии было три факультета: теологии, языков и литературы, философии и свободных наук. Работала типография, печатавшая, между прочим, сборники духовных песен на беларус­ком языке. Существовали библиотека (до 40 тысяч томов), музей, картинная галерея. Здесь можно было получить прекрасное образо­вание. Иезуиты, имевшие великолепную подготовку и обладавшие педагогическими талантами, просто очаровали многих русских ари­стократов, которые посылали на учебу к ним своих детей, а сами — переходили в католичество.
Довольно скоро (через 8 лет) интеллектуальные и миссионерские способности иезуитов по достоинству оценили и в Риме, и в Петер­бурге. Папа Римский возродил орден иезуитов, а русский царь, усту­пив категорическим требованиям высших иерархов Русской право­славной церкви (РПЦ), запретил его деятельность в России. С этого
момента национальная политика царизма в Беларуси медленно, но неуклонно начала поворачиваться в сторону русификации.
В 1820 году Полоцкую академию и подчиненные ей учебные за­ведения закрыли, книги, картины и музейные ценности отправили в Петербург и Москву. Некоторые изгнанные из Беларуси иезуиты перебрались в США. Один из них, отец Франтишек Деружинский, уроженец Орши, возглавил Американское иезуитское общество, а также основал первый католический университет в Соединенных Штатах.
Одновременно Александр I повелел начать пресловутый «разбор шляхты». От шляхтичей бывшего ВКЛ потребовали документально подтвердить свои права, дарованные в разное время великими кня­зьями Литвы и королями Речи Посполитой. Тем, кто не мог доказать шляхетство, предлагали записаться на выбор в одно из податных сословий — мещанство или крестьянство. Но кампания по «разбо­ру шляхты» растянулась на десятилетия, ибо шляхта упорно держа­лась за свои права, невзирая на любые поползновения властей.
Усиление полонизации. В Виленском округе сложилась лучшая в Российской империи система образования. Но руководство окру­га использовало ее для полонизации беларуской интеллигенции, происходившей из шляхты. Обучение в Виленском университете и во всех подчиненных ему школах велось на польском языке. Толь­ко восточнее Днепра можно было встретить русскоязычные школы, содержавшиеся за государственный счет.
Преподавание на русском, беларуском, еврейском и других язы­ках сохранялось в религиозных училищах, которые с трудом подава­лись контролю. Беларуские школы существовали при некоторых монастырях униатского ордена базилианцев. Однако владение именно польским языком считалось в здешнем крае признаком культурности, образованности, шляхетности. Беларуский язык оста­вался языком неофицальным, домашним, языком повседневного общения крестьян, мещан, мелкой шляхты и разночинцев*.
Виленский губернатор в 1808 году жаловался царю, что здесь ред­ко можно встретить человека, умеющего читать и писать порусски. Гораздо чаше на улицах беларуских городов слышалась польская речь. Но все же полонизация охватила мещан меньше, чем шляхту. А беларуское крестьянство в своем подавляющем большинстве во­обще избежало полонизации, так как образование было для него
* В этом плане можно провести аналогию с использованием французского язы­ка российским дворянством с целью утверждения своей исключительности. Но ес­ли французский язык является абсолютно чужим для русских, то польский язык очень близок беларускому, особенно в его исконном виде, еще не подвергшемся ру­сификации. — Прим. Ред.
практически недоступным. Это, как ни парадоксально, сохраняло этническую почву для будущего беларуского возрождения.
О создании же беларуских народных школ не думали ни россий­ские власти, ни польские патриоты, ни верхи местного общества. Отсутствие у беларусов национального образования исключило их из процесса консолидации наций, происходившего в Европе во вто­рой половине XVIII — первой половине XIX века. Вот почему бела­руское национальное движение развивалось с большим опозданием.
Благодаря Виленскому университету и Полоцкой академии в бе­ларуских землях бывшего ВКЛ собрались лучшие интеллектуаль­ные и патриотические силы польского народа, стремившиеся за­крепить за своей отчизной эти земли средствами культуры. Вилен­ский университет стал для поляков своего рода «маяком» в их борьбе за сохранение национальной самобытности. Именно в Вильне рас­цвели таланты поэтов Адама Мицкевича и Владислава Сырокомли. Но для беларуской культуры этот расцвет имел трагический оттенок. Она теряла своих лучших сынов, становившихся на службу поль­ской нации. Например, и Мицкевич, и Сырокомля происходили из беларуской шляхты.
Беларуский регионализм. Все же нельзя сказать, что польские пат­риоты встречали в Беларуси повсеместную поддержку. Например, им долго пришлось бороться с профессорской оппозицией Вилен­ского университета, во главе с первым ректором Иеронимом Стройновским (1752—1815), украинцем по происхождению, за то, чтобы среди профессуры преобладали поляки. Гуго Коллонтай был недово­лен тем, что Стройновский создал при университете кафедру русско­го языка, а приходские школы Виленского округа оставил в ведении церквей, в том числе православных. Наконец, в 1806 году его отстра­нили от руководства университетом под благовидным предлогом.
Настойчивое стремление Чартрорыйского и его сподвижников ставить политические проблемы выше научных вызывало недоволь­ство местных преподавателей польским национальным эгоизмом. Ответная реакция с их стороны приобрела форму изучения белару­ской национальной культуры. Именно преподаватели Виленского университета стали первыми провозвестниками беларуского воз­рождения. В частности, Михаил Бобровский начал изучать наследие Франциска Скорины, Игнат Данилович (1787—1843) занялся Ли­товским Статутом и старобеларускими летописями. Именно поло­низация пробудила среди некоторых представителей беларуской шляхты интерес к прошлому своей Отчизны, к культуре народа.
Многие униатские священники тоже были недовольны полони­зацией. Сильную оппозицию встретила польская партия в лице уни­атского митрополита, беларуса Ираклия Лисовского (1734—1809), и униатского клира, не желавшего идти по пути полонизации. В ру­
ках униатской церкви были школы, в том числе беларуские. Между тем, Т Чацкий скрытно добился издания царского указа о переводе всех школ при базилианских (т.е. униатских) монастырях в подчине­ние Виленскому округу. Это означало их полонизацию. Тогда Лисов­ский напрямую обратился к царю Александру, которому пришлось отменить только что изданный указ.
Да и вообще беларускоукраинская шляхта хотя и считала себя «польской», но всегда добавляла, что она «из литвинов» (беларусов) или «из русинов» (украинцев). Традиции независимой Литвы еще сохранялись в среде местного шляхетства.
В поисках лучшей доли (18131830 гг.)
Реформы императора Александра I на территории ВКЛ в основ­ном ограничились просвещением. Этого было недостаточно для со­хранения спокойствия в обществе, недовольном российским деспо­тизмом. Перемен к лучшему можно было достичь либо путем рас­ширения реформ «сверху», либо путем вооруженной борьбы «снизу» за возрождение реформированой Речи Посполитой.
Виленские общества. Распространение идей просвещения и на­уки, а также ухудшение социальноэкономического положения края усилили общественнополитическую активность передовой части шляхты. Попрежнему актуальными оставались для нее проблемы освобождения от российского господства, либерализации государ­ственного управления, изменения условий хозяйствования.
Центром просвещения и общественнополитической жизни бы­ла Вильня. Здесь действовал университет, издавались газеты. После изгнания французов при университете появились научнопросвети­тельские студенческие кружки, деятельность которых постепенно приобрела политическую окраску. Это «шубровцы» («лентяи»), «фи­ломаты» («любители наук»), «лучистые» (от слова «луч»), «филоре­ты» («любители благотворительности»).
Студенческая молодежь стремилась посредством просвещения улучшить состояние Отечества, под которым подразумевалось быв­шее ВКЛ. Большим авторитетом среди членов кружков пользовал­ся знаменитый профессор истории Иоахим Лелевель (1786—1861), пропагандировавший теорию «естественного права» всех людей на свободную и обеспеченную жизнь. В деятельности студенческих об­ществ участвовали знаменитые уроженцы Беларуси: поэты Адам Мицкевич, Ян Чечот и Томаш Зан, известный ученый Игнат Домейко. Они призывали сохранять традиции предков, любить и изу­чать родной язык. Родным языком для многих студентов был бела­руский. На вечеринках членов кружков часто звучали беларуские народные песни.
Тайное общество филоретов создали руководители кружка «лучи­стых» после его закрытия в 1820 году. Оно имело четко сформулиро­ванную политическую цель — возрождение Речи Посполитой, в со­став которой должны были войти как Литва (3 губернии), так и Бе­лоруссия (еще 3 губернии). Это общество имело более 300 активных членов, среди которых были не только студенты, но и помещики, адвокаты, учителя. Общество возглавил Томаш Зан, его помощника­ми стали Ян Чечот и Франц Малевский. Кружки филоретов воз­никли также в Высшем училище ордена Пиаров в Полоцке, среди учащихся Белостока.
Главным проводником антипольской политики в беларуских зем­лях тем временем стал сенатор, граф Н.Н. Новосильцев (1761—1831). В 1821 году он занял должность попечителя учебных заведений в Царстве Польским. Именно по его инициативе в 1822 году было предпринято следствие по делу филоматов и филоретов.