КНІГІ ОНЛАЙН

Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Анатоль Тарас

Выдавец: Харвест

Памер: 800с.

Мінск 2010

255.97 МБ

Магнус рьяно взялся за расширение своего королевства. По­скольку с Литвой существовало перемирие, его пятитысячное вой­ско, состоявшее из датчан, пришлых и местных немцев, вместе с московскими полками (еще 20 тысяч человк) устремилось в швед­скую часть Эстляндии. Главной целью похода явился крупнейший приморский город Ревель (ныне Таллин). 23 августа 1570 года дат­ско-немецко-московские войска во главе с Магнусом подошли к ревельской крепости. Но на призыв сдаться горожане, принявшие подданство Швеции, дали достойный ответ:
«Граждане ответили ему, что они знают коварство Иоанна; что тиран своего народа не может быть благотворителем чужого; что неопытный юный Магнус имеет советников злонамеренных или безрассудных; что
ему готовится в России участь князя Михаила Глинского, но что Ревель не хочет уподобить­ся Смоленску». (Карамзин)
Так началась осада Ревеля и война со Швецией. Маг­нус приказал соорудить на­против крепостных ворот деревянные башни, с кото­рых пушки вели обстрел го­рода. Однако бомбардиров­ка калеными ядрами и гра­натами не принесла успеха. Осажденные не только обо­
Печать с портретом короля Магнуса. Из книги В. Кене «Монеты и медали герцога Магнуса Голыитейнского, епископа острова Эзеля»
ронялись, но и совершали смелые вылазки, разрушая осадные сооружения. Чис­ленность войск была недо-
статочнадля осады крупно­
го города с мощными фортификационными сооружениями, а болезни еще больше сокращали их количество и подрывали мо­ральный дух.
Иван и Магнус думали, что датский король Фредерик II поддер­жит своего брата и заблокирует Ревельс моря. Увы, его корабли так
и не появились.
Тем не менее московские воеводы (Яковлев, Лыков, Кропоткин) решили не снимать осаду. Они надеялись добиться успеха зимой, когда море покроется льдом и шведский флот прекратит доставку в город провианта и подкреплений.
Не предпринимая активных действий против крепости, войска союзников занимались грабежом и разрушением окрестных селе­ний. Только в феврале они отправили в Москву 2000 саней с на­грабленным добром. Безудержным грабежом и насилием они вос­становили против себя местных крестьян, поначалу поддерживав­ших московитов. Между тем шведский флот успел до холодов хо­рошо обеспечить ревельцев продовольствием и порохом, поэтому те без особой нужды переносили осаду.
Напротив, среди осаждавших в тяжелых условиях зимнего поле­вого лагеря быстро усиливалось недовольство. Магнус пришел в отчаяние; обвинил во всех неудачах Таубе и Крузе; не знал, что де­лать, и наконец послал своего духовника Шраффера снова убеж­дать ревельцев сдаться ему. Этот пастор рассказывал горожанам разные сказки, но они быстро отправили его назад.
И вот 16 марта 1571 года, после 30 недель безуспешной осады, Магнус сжег лагерь и ушел со своими немцами в Оберхален. Мос­ковское войско отступило в восточную Ливонию.
Расстроеный неудачей, опасаясь гнева Ивана Васильевича, Маг­нус поспешил вернуться на Эзель. Однако Иван, не имевший в Ливонии других пособников такого ранга, сообщил ему, что «не изволит гневаться» за провал кампании. Он вызвал его в Москву, чтобы обвенчать со своей племянницей. Правда, Евфимия Старицкая к тому времени успела скончаться, но царь тут же заменил ее младшей сестрой Марией. Магнус приехал и в начале 1573 года обвенчался с невестой (свадьба состоялась позже, так как невесте в это время еще не исполнилось 10 лет).
Тогда же Крузе и Таубе, авторы идеи о создании марионеточно­го государства, из боязни, что царь казнит их за неудачу под Реве­лем, сбежали в Речь Посполитую. Перед бегством они попытались склонить жителей Дерпта к восстанию против оккупантов. В изло­жении Карамзина эта история выглядит так:
«Способ казался легким: они могли располагать дружиною немецких воинов, которые, служа царю за деньги, не усомнились изменить ему. Знат­ные жители Дерптские, быв долго пленниками в России, более других ли­вонцев ненавидели ее господство: следственно можно было надеяться на их ревностное содействие. С сею мыслию заговорщики вломились в город; умертвили стражу; звали к себе друзей, братьев; кричали, что настал час свободы и мести. Но изумленные граждане остались только зрителями: никто не пристал к изменникам, с коими россияне в несколько минут уп­равились: одних изрубили, других выгнали, и, считая жителей предателя­ми, в остервенении умертвили многих невинных».
СОЖЖЕНИЕ МОСКВЫ ДЕВЛЕТ ГИРЕЕМ (май 1571 г.)
Весной 1571 года крымский хан Девлет Гирей (царствовал в 1551 — 1577 гг.) начал новый поход на Московскую Русь. Когда ве­сти о подготовке похода достигли Москвы, на берега Оки, к Туле и Серпухову, где обычно ставили заслоны против татарского вой­ска, были посланы две группы войск. Первая — земская (5 полков), под командованием первого боярина земщины князя И.Д. Бель­ского; вторая — опричная (3 полка).
Но перебежчик, боярский сын Кудеяр Тишенков, желавший отомстить царю Ивану за казнь отца, указал ханской коннице броды, не защищенные московитами. Конница Девлет-Гирея быстро форсировала Оку, обойдя заслон с западной стороны, и
двинулась к Москве. Под Серпуховом она вдребезги разбила опричный полк воеводы Я. Волынского. Узнав об этом, Иван IV немедленно сбежал со своей личной охраной (Стремянным полком) на север.
Тем временем воеводы земского и опричного войска успели отойти от Оки к Москве и заняли оборону. Начались небольшие стычки между противниками. В одной из них князь Бельский был ранен.
Однако татары не стали штурмовать позиции московитов. Вместо этого 24 мая они подожгли предместья зажигательными стрелами. Татары надеялись, что пожар облегчит им захват и ог­рабление города. Но было очень жарко, сухо и ветрено. Огонь быстро охватил весь посад, затем Китай-город и Кремль, взор­вались пороховые погреба в Кремлевской стене и в стене Китайгорода.
Пожар был столь страшен, что за 3—4 часа уничтожил весь город, уцелел только каменный кремль. Сгорели также скирды необмолоченного хлеба в окрестных полях.
Большинство жителей города сгорело в огне или погибло от дыма (например, князь Иван Дмитриевич Бельский, его жена и дети задохнулись в каменном погребе на своем дворе, где спря­тались от пожара). Как пишет Генрих Штаден, очевидец пожа­ра, «в дыму задохлось много татар, которые грабили монасты­ри и церкви вне Кремля». Люди пытались бежать, но во всех городских воротах и на мостах происходила страшная давка и смертоубийство.
Так, князя Никиту Петровича Шуйского зарезали, когда он пробивался через толпу по Живому мосту из Кремля в Замоск­воречье.
Находившаяся в городе армия понесла огромные потери. Боеспособность сохранил всего лишь один полк князя М.И. Во­ротынского, стоявший на Таганском лугу и отбивавший атаки татар.
Татары, оставив горящую Москву, пошли разорять южные уез­ды. Они опустошили Рязанское княжество. Москва же выгорела полностью. По свидетельству очевидцев-немцев, приведенному в книге Таубе и Крузе, в ней «не осталось ничего деревянного, даже шеста или столба, к которому можно было бы привязать лошадь». Пепелища были завалены грудами обугленных трупов.
Когда царь Иван вернулся в свою исчезнувшую столицу, он при­казал стрельцам и другим «служилым людям» сбросить тела погиб­ших в Москва-реку. Трупы завалили ее от берега до берега по все­му городу и на несколько верст ниже города по течению, так что река вышла из берегов! Вполне закономерно вскоре началась эпи-
демия: «того же году и на другой год на Москве был мор и по всем городом русским».*
Взяв огромную добычу и около 60 тысяч пленных, Девлет-Гирей тут же ушел назад.** С дороги он послал Ивану письмо, в котором объяснил свое вторжение местью за захват Казани и Астрахани:
«Жгу и пустоту всё из-за Казани и Астрахани... Захочешь с нами душев­ною мыслию в дружбе быть, так отдай наш юрт — Астрахань и Казань; а захочешь казною и деньгами всесветное богатство нам давать — не надоб­но. Желание наше — Казань и Астрахань, а государства твоего дороги я видел и спознал».
Вскоре после набега Девлет-Гирей прислал в сгоревшую столи­цу послов — требовать от царя контрибуции («выхода»). Москов­ский лицемер разыграл перед ними целое представление: нарядил­ся в сермягу и баранью шубу, повелел боярам одеться таким же об­разом и стал плакаться послу «на бедность»:
«Видишь меня, в чем я? Так меня царь твой зделал! Все царство мое выплеснил и казну пожег, дата мне нечево царю твоему!»
По свидетельству английского посла Д. Горсея, татарский посол в ответ на это протянул Ивану «грязный острый нож» и сказал, что хан послал нож царю, чтобы он мог перерезать себе горло и тем избавиться от позора.
Но все же деваться царю Ивану было некуда, пришлось ему со­гласиться на то, чтобы отдать крымчакам Астрахань. Однако Девлет-Гирей настойчиво требовал еще и Казань. В следующем 1572 году он снова вторгся в московские пределы и опять перешел Оку. Увы, в этот раз ему не повезло. В 45 или в 50 верстах от Моск­вы, возле села Молоди, на реке Лопасня, его встретил 30 июня князь Михаил Иванович Воротынский (1510—1573). Он командо­вал объединенными земскими и опричными войсками. По словам Курбского, князь Воротынский был «муж зело крепкий и муже­ственный, в полкоустроениях зело искусный». Сражение, в кото-
* Москва после набега татар и эпидемии обезлюдела. Поэтому царь, как со­общает англичанин Горсей, «послал собрать зажиточных купцов и торговцев со всех городов и мест своего государства, чтобы отстроить и заселить столицу». В течение двух лет в Москву переехали несколько сотен купеческих семей из Тве­ри, Новгорода, Торжка, Мурома. Пскова, Белоозера, с Двины, атакже из других городов. Но и через десять лет (в 1581 г.) в Москве, по сообщению Поссевино, было только тридцать тысяч жителей, в шесть раз менее прежнего.
** Крымский посол в Литве сообщил Сигизмунду-Августу, что во время на­бега 1571 года Девлет-Гирей увел в плен 60 тысяч человек и примерно столько же его воины убили. Между тем русские авторы сообщают о 100 тысячах пленных. В данном случае приходится больше верить татарам.
ром московиты широко использовали легкие передвижные укреп­ления (так называемые «гуляй-города»), вылилось в вереницу ежедневных столкновений и длилось в общей сложности две неде­ли. В ходе его погибло много знатных татар, втом числе некоторые родственники хана, а известный крымский полководецДивеймурза попал в плен.