КНІГІ ОНЛАЙН

Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Анатоль Тарас

Выдавец: Харвест

Памер: 800с.

Мінск 2010

255.97 МБ

Магнаты-католики надеялись, что они смогут уговорить Федо­ра принять католичество, а магнаты-протестанты вообще предпо­читали православного короля. Кроме того, литвины и поляки вов­се не случайно хотели видеть своим королем не «лютого самодер­жца» (по выражению князя А.М. Курбского) Ивана Васильевича, а подростка Федора Ивановича. В Польше и Литве знали, что ца­ревич «умом слаб» и это магнатов вполне устраивало.
Все же у Ивана IVтоже был шанс стать королем Речи Посполи­той. Этого не произошло во многом из-за его мании величия. Спе­циально для тех наших современников, которые склонны считать Ивана IV великим политиком, приведем мнение Карамзина. Вот
как он описал его переговоры в феврале 1573 года с князем Миха­илом Гарабурдой, посланником от группы литвинских и польских магнатов, выступавших за избрание Федора Ивановича либо само­го Ивана:
«При этом он выставил условие: если королем захочет быть царь, то пусть вернет Литве Смоленск, Полоцк, Усвяты и Озерище, а если отпус­тит в короли сына, то пусть даст ему несколько волостей московского го­сударства...
Иван говорил ни то, ни се, явно колебался, хотя не считал невозможным отпустить сына, но замечал, что он «не девка», чтобы давать за ним прида­ное, и прибавлял, по-прежнему, что лучше бы было, если б не сына, а его самого выбрали в короли.
Иван требовал Ливонии, отдавал Полоцк, просил Киева, говоря при этом, что он добивается его только ради имени; хотел, чтоб в титуле Мос­ква стояла выше Польши и Литвы, чтобы венчал его на королевство пра­вославный митрополит, и в то же время делал странные замечания, про­тиворечившие одно другому:
Он изъявлял подозрение, что поляки и литовцы для того-то и хотят взять у него сына, чтобы выдать турецкому государю; что он сам в старости пой­дет в монастырь, и тогда паны польские и литовские должны будут выбрать одного из его сыновей; что лучше было бы, если бы само Великое княже­ство Литовское без Польши избрало его, а еще лучше было бы, если б по­ляки и литовцы выбрали себе в короли австрийского принца Эрнеста, Максимилианова сына. Все это перепутывалось в речи Ивана несвязным образом.
В заключение Иван требовал, чтобы не выбирали французского прин­ца, грозя в таком случае войной. Понятно, что такой способ поведения не мог умножить в Польше и Литве число сторонников Ивана.
Между тем хитрый и ловкий французский посол Монлюк красноречи­ем и подарками составил в пользу французского принца сильную партию в Польше. Случилось то, чего особенно не хотел московский государь: из­бран был французский принц Генрих д’Анжу».
Рассказывая об этой истории, надо подчеркнуть, что охвачен­ный манией величия Иван категорически отвергал идею, что он — якобы потомок Рюрика (в действительности — сын ТелепневаОвчины) и «помазанник Божий» — опустился до уговоров и под­купа каких-то панов, не говоря уже о выдаче им гарантий сохране­ния столь важных для них «вольностей». Он явно не понимал (да и не мог понять) того обстоятельства, что польско-литовские маг­наты и шляхтичи Речи Посполитой — это не его бессловесные рабы-бояре и рабы-дворяне, любого из которых он может в любое время казнитьлюбым зверским способом просто из прихоти, ради собственного удовольствия. По мнению царя, магнаты и шляхта
должны были радоваться счастью иметь своим королем столь ве­ликого государя, какой, и всячески упрашивать его, соглашаясь на любые условия. Нечволодов писал:
«Когда в Варшаве начался избирательный сейм, то Иоанн не послал туда ни своего посла, ни денег на подкупы. «Иоанн ждал к себе послов польских и литовских, и никак не хотел унижаться до искательства и просьб» говорит С. Соловьев.
Против Эрнеста Австрийского /сына германского императора Макси­милиана 11 — А.Т./ сильно восстал турецкий султан, который не хотел ви­деть на польском престоле своего соседа и грозил в случае его избрания войной. Кроме того, поляки вообще не любили Австрийский дом. Поэто­му на выборах одержала верх партия французского принца Генриха Валуа, брата короля Карла IX, знаменитого устроителя Варфоломеевской ночи.*
Ввиду последнего обстоятельства польские протестанты были сильно встревожены выбором Генриха, но их всех успокоил ловкий французский посол Монлюк, давший за будущего короля торжественное обещание, что протестанты нив чем не будут стеснены при отправлении своего богослу­жения».
Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 4, с. 181—182
КОРОЛЬ ГЕНРИХ АНЖУЙСКИЙ
Итак, в августе 1573 года 20 польских и литовских послов в сопровождении 150 человек шляхты приехали в Париж за Генрихом. В начале 1574 года 23-летний принц прибыл в Краков, где был коронован.**
* Такое название получила массовая резня протестантов (гуге­нотов) католиками в ночь Святого Варфоломея, с 23 на 24 августа 1572 года, организованная в Париже Екатериной Медичи (матерью Кар­ла и Генриха) и кланом герцогов Ги­зов. Тогда в Париже погибли не ме­нее трех тысяч человек.
** Генрих (по-французски Анри) де Валуа, герцог Анжуйский (1551 — 1589). В 1573—74 гг. король Речи Посполитой; в 1574—1589 гг. король Франции.
Генрих Валуа. Портрет XVIвека
Через две-три недели после этого он, в соответствии с клятвой своего посла Монлюка, подписал так называемые «Генриховы ар­тикулы» (знаменитый «Pacta Conventa»). В них король гарантиро­вал: свободу вероисповедания диссидентам (т.е. некатоликам); обещал решать все важные государственные вопросы в согласии с постоянной комиссией из 16-и сенаторов; не объявлять войны и не заключать мира без соответствующего решения сената; не разде­лять на части «посполитное рушение» (ополчение); созывать сейм каждые два года не больше чем на 6 недель.
«Новоизбранный король Генрих... был... молодой человек, страстный поклонник карточной игры и всякого рода удовольствий, которым он преда­вался напролет целые ночи. Днем же он должен был с невыразимой для себя тоской проводить время в занятиях государственными делами, в которых он ничего не понимал, так как не знал ни латинского, ни польского языков... Он проводил свое время почти исключительно с ними одними /француза­ми из своей свиты — А. Т./ и с безумной расточительностью тратил королев­скую казну. Во дворце не замедлила наступить такая бедность и такой бес­порядок, что иногда нечего было приготовить к обеду или накрыть на стол».
НечвомдовА. Сказания о русской зелие. Книга 4, с. 182—183
Но, к счастью как для него, так и для Республики Обоих Народов, пребывание Генриха в Польше заняло менее пяти месяцев. Внезап­но из Парижа прибыл гонец, сообщивший королю о смерти его без­детного брата Карла IX, последовавшей 31 мая 1574 года, и о требо­вании его матери срочно вернуться во Францию. Сенаторы преду­предили Генриха, что разрешение на выезд из пределов Речи Поспо­литой может дать ему только сейм, который надо еще собрать. Однако Генрих решил эту проблему очень просто. Он в ночь с 17 на 18 июня тайно бежал из Кракова.
Случай был беспрецедентный, хотя и повод уважительный: всетаки французский престол! Радные паны решили бескоролевье не объявлять, но сообщить Генриху, что если он через девять месяцев не вернется в Польшу, то сейм приступит к избранию нового короля. Впрочем, все понимали, что надо готовиться к выборам. Разумеет­ся, Генрих возвращаться не пожелал, а взошел на трон под именем Генриха Ши правил Францией в течение 15 лет, пока его не убил фанатик-монах.
БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ЭСТЛЯНДИИ (1575-1576 гг.)
Царский посланец Чихачев претерпел в Швеции немало униже­ний и оскорблений. Оскорбленный московским царем король Юхан отказался принять от Чихачева письмо Ивана. Вместо него
письмо взял севший ради этого на трон вельможа Флеминг. Все же посланник добился своей цели. Летом 1575 года на пограничной реке Сестра в Карелии начались переговоры о перемирии между шведами и московитами.
Они завершились весьма необычным «частичным перемирием» сроком на два года. Стороны пришли к соглашению, что от Ильи­на дня (20 июня) 1575 года до 1577 года Москва не будет воевать в Финляндии, а Швеция не станет вторгаться в Карелию и Новго­родскую землю. Ливония в договоре не упоминалась. Следователь­но, она оставалась театром военных действий и царь Иван IV мог сосредоточить здесь свои усилия.
В том же 1575 году шведы вместе с шотландскими наемниками безуспешно осаждали Везенберг; разбили московский отряд в бою при Вендене (современный Цесис в Латвии). Несмотря на это, в ходе кампании 1575—1576 гг. московские войска, при поддержке сторонников Магнуса, овладели всей Западной Эстляндией.
Московская осадная пищаль середины XVI века
Центральным событием кампании стало взятие воеводой Ники­той Захарьиным-Юрьевым в конце 1575 года крепости Пернау (ныне Пярну), где он потерял во время нескольких штурмов око­ло 7 тысяч человек. Несмотря на большие потери, воевода не стал учинять расправу с гражданским населением и пленниками. На­против, он предоставил им право выбора: присягнуть царю или уехать со всем своим достоянием. Следствием столь благоразумной политики стало то, что замки и города Гельмет, Леаль, Лоде, Руэн, Пургель (или Пуркиль), Эрмес, Фиккель в следующем 1576 году сдались Захарьину-Юрьеву без сопротивления, а вслед за ними довольно сильная крепость Габсаль (ныне Хаапсалу).
Таким образом, к концу 1576 года московиты фактически овла­дели всей Эстляндией, кроме Ревеля. Утомленное долгой войной
население радовалось миру. Так, после добровольной сдачи Габсаля местные жители устроили танцы, поразившие московских дво­рян. Один из них сказал своему знакомому немцу:
«Если бы мы, русские, живые сдали неприятелю такую крепость, что сделал бы с нами царь? И кто из нас посмел бы взглянуть прямо в глаза доброму христианину? А вы, немцы, празднуете стыд свой!»
Карамзин писал:
«Они праздновали среди могил и пепла. Казалось, что Ливония, истер­занная всеми бедствиями войны долговременной, жертва и добыча всех народов соседственных, уже не могла испытать ничего злейшего. Голод, нищета свирепствовали не только в хижинах, нои в замках. Так летописец говорит, что жена знатного рыцаря фон Тедвена, имев прежде великолеп­ный дом, блистав пышностию удивительною для самых богатых людей, умерла тогда в Габсале на соломе и положена в землю нагая!..