КНІГІ ОНЛАЙН

Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Анатоль Тарас

Выдавец: Харвест

Памер: 800с.

Мінск 2010

255.97 МБ

Скорее всего, дело кончилось бы поражением московитов, ибо они уже израсходовали все запасы провианта и начали есть своих лошадей. Но тут помог случай. Московский наместник князь Ю.И. Токмаков направил с гонцом грамоту к князю Во­ротынскому, «чтобы сидели бесстрашно, а идет рать от Новго­рода» ливонского короля Магнуса, числом в 40 тысяч конницы. Гонца схватили татары, под пыткой он подтвердил это ложное сообщение. Тогда Девлет-Гирей велел своим войскам возвра­щаться домой.
Хан вернулся в Крым, а Иван Васильевич уже в следующем году обвинил воеводу Воротынского в измене и лично пытал его — рвал ему волосы из бороды, подгребал раскаленные угли к обнаженно­му телу 63-летнего заслуженного воина, распростертого на земле между двух костров. Потом едва живого князя заковали в цепи и повезли в ссылку на Белое озеро, но через день или два он скончал­ся от страшных ожогов.
Вместе с ним был казнен князь Никита Романович Одоевский, который в битве на Молоди командовал полком «правой руки». По мнению князя Курбского, истинной причиной казни Воротынско­го и Одоевского явилось стремление царя завладеть их богатыми вотчинами:
«Бо еще те княжата были на своих уделах и великия отчины под собою имели: околико тысячи с них почту воинства было слуг их».
ВЗЯТИЕ ВЕЙСЕНШТЕЙНА (1572 г.)
И БИТВА ПРИ ДОДЕ (весна 1573 г.)
Вконце 1571 года Иван вступил в переговоры с новым шведским королем Юханом Ill. Он надеялся убедить последнего — непонят­но на каких основаниях — отдать ему всю Эстляндию. Между тем Юхан питал ненависть к Ивану и за попытку расправы с его женой, и за попытку захвата Ревеля, и за унизительный для шведских ко­ролей обычай вести переговоры с Москвой не напрямую, а через царского наместника в Новгороде.
Кстати говоря, в своем послании Юхану царь Иван как только мог обыграл тему якобы недостойного происхождения Густава I
10. Зак. 1846.
289
Вазы, избранного на престол из числа шведских дворян.* Видите ли, он не допускал даже мысли о том, что сын выборного короля может быть РАВЕН ЕМУ, чья власть «от Бога». Желая унизить Юхана, Иван придумал, будто бы его отец Густав был «мужичьего рода» и в юности пас коров — «пригнался из Шмотлант с корова­ми». Свое письмо к Юхану царь завершил грубой бранью:
«А ты, взяв собачий рот, захочешь на посмех лаяти, ино твое страдничье пригожество: тебе то честь, а нам, великим государем, с тобою и ссылатца бесчестно... Ас тобою передаиваться, и на том свете того горее и нет, и будет похошь перелаиватися, и ты себе найди такова же страдника, ка­ков еси сам страдник, да с ним перелай вайся»...
Что касается Екатерины Ягеллон, жены Юхана, выдачи которой для насилия и казни Иван домогался столь страстно, что ранее предложил за нее свои завоевания в Эстляндии, то по этому пово­ду московский лжец и лицемер, не моргнув глазом, заявил: «жена твоя у тебя, нехто ее хватает» (никто ее не хватает).
Понятно, что подобные оскорбления могли привести лишь к одному — к войне. Юхан приказал своему флоту установить бло­каду Нарвы, что сильно затруднило закупки Москвой стратегичес-
Шведские пикинеры
* Дворянин Густав Эриксон (1496—1560) возглавил мощное народное вос­стание 1521 — 1523 гг., освободившее страну от господства датчан. После изгнания иноземцев, 6 июня 1523 года риксдаг избрал его королем под именем Густава I. Основанная им династия Ваза царствовала в Швеции до марта 1809 года.
ких товаров в Англии, Дании и Германии. В ответ Иван решил пол­ностью вытеснить шведов из всей Эстляндии.
Поздней осенью 1572 года он выехал из Москвы с обоими сыно­вьями в Новгород, где уже собрались полки, готовые к войне. Лич­но возглавив армию, царь двинулся к Нарве и оттуда начал вторже­ние. Карамзин пишет:
«В один день вступило 80.000 россиян в Эстонию, где никто не ожидал их и где мирные дворяне в замках своих весело праздновали святки, так что передовые наши отряды везде находили пиры, музыку, пляски. Царь велел не щадить никого: грабили дома, убивали жителей, бесчестили девиц».
Московиты нигде не встречали никакого сопротивления вплоть до крепости Вейсенштейн (ныне Пайде) в центральной части Эс­тляндии. В ней крошечный шведский гарнизон (50 человек!) вме­сте с горожанами и крестьянами из ближайших селений попыта­лись дать отпор огромной армии. После артиллерийского обстре­ла крепость была взята штурмом, во время которого 1 января 1573 года погиб царский любимец, известный опричник Малюта Скуратов.* В ярости царь приказал сжечь живыми всех пленных немцев и шведов. В этой связи Кармзин отметил:
«Малюта Скуратов положил голову настене, как бы в доказательство, что его злодеяния превзошли меру земных казней! Иван изъявил не жалость, но гнев и злобу: он сжег на костре всех пленников, шведов и немцев: жертво­приношение достойное мертвеца, который жил душегубством!»
* * *
От Вейсентштейна царь Иван вернулся в пригород разоренного им Новгорода, оставив в Ливонии касимовского «царя» Саин-Булата и «короля» Магнуса. Они взяли крепости Нейгоф и Каркус.
Однако в «чистом поле» московские войска не могли противо­стоять соблюдавшей «европейский строй» шведской пехоте. Вес­ной 1573 года московские войска под командованием воеводы князя Мстиславского (16 тысяч) сошлись близ замка Л оде (Запад­ная Эстляндия) с двухтысячным шведским отрядом генерала Акесона (по другим сведениям — Клауса Тотта). Несмотря на 8-крат­ное численное превосходство, московиты потерпели сокруши­тельное поражение. Шведам достались все пушки, знамена и обоз.
* «Малюта Скуратов» — прозвище дворянина Григория Лукьяновича Пле­щеева-Бельского, непосредственного командира опричников. Участник множе­ства убийств, главный организатор истребления новгородцев, палач-садист Ма­люта является одним из самых страшных персонажей русской истории. В народ­ных песнях он изображается как своего рода «злой гений» царя Ивана IV. Зато по оценке И.В. Сталина, Малюта Скуратовбыл «крупный военачальник, героичес­ки погибший в войнус Ливонией»!
Весть о неудаче при Лоде совпала по времени с восстанием та­тарского племени черемисов в Заволжье в районе Казани. Усми­рение бунта требовало привлечения значительных сил. То и дру­гое, вместе взятое, заставило царя временно остановить войну в Ливонии и вновь вступить в переговоры о мире со шведами. Он послал в Стокгольм своего посланника («гонца») Чихачева. Этот дворянин вез новое письмо царя Ивана к королю Юхану, уже не бранное, но миролюбивое. В нем он уведомил, что отдал приказ своим воеводам прекратить все боевые действия вплоть до приезда в Новгород шведских послов для заключения мир­ного договора.
Тогда же Иван Васильевич, прекратив войну в Ливонии, сыграл в Новгороде свадьбу Магнуса с юной княжной Марией Владими­ровной Старицкой. Карамзин написал об этом событиии:
«Иоанн пировал, веселился с своими любимыми гостями немецкими; сам распоряжал пляскою и пел с монахами духовные песни. Уже Магнус, честимый, ласкаемый, надеялся быть действительным королем, вообра­жая, что царь, сверх богатого обещанного лена отдаст ему все города Ли­вонские, занятые россиянами; но, вместо пяти бочек золота привезли к нему в дом несколько сундуков с бельем и с нарядными одеждами моло­дой королевы; вместо всей Ливонии государь пожаловал своему зятю го­родок Каркус...
Магнус с печальным сердцем уехал в Каркус, из Каркуса в Оберхален, где в ожидании государства жил весьма бедно, не имея более трех блюд на столе... веселя тринадцатилетнюю жену детскими игрушками, питая сла­стями и, к неудовольствию россиян, одев ее в немецкое платье».
ИВАН IVПРЕТЕНДЕНТ НА ПРЕСТОЛ ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВАЛИТОВСКОГО
Еще в 1572 году (19 июля) умер польский король, великий князь литовский Сигизмунд II Август. Несмотря на то что он был триж­ды женат, детей у него не было. С его кончиной прервалась динас­тия Ягеллонов. Выборы нового короля затянулись почти на четы­ре года. Все это время в Речи Посполитой было так называемое «безкоролевье».
Борьбу за трон в Речи Посполитой мы изложим словами А. Нечволодова.
«Безкоролевье... вызвало, разумеется, сильнейшую борьбу партий. Про­тестанты хотели иметь королем протестанта, или по крайней мере такое лицо, которое предоставило бы им полную свободу вероисповедания.
Православное же население... желало видеть на престоле сильного москов­ского государя, или его младшего сына Федора.
Выбор Грозного был по сердцу и части шляхты, надеявшейся, что Иоанн обуздает высшее сословие в Польше и Литве, по примеру того, как он это сделал в Москве. Наконец, и среди больших панов были сторонники Иоанна, понимавшие, какую огромную силу над немцами, турками и дру­гими соседями приобретет обширное Московско-Польско-Литовское го­сударство с близким между собой по крови и духу населением.
Но, конечно, как выбору протестанта, так и православного короля силь­но противодействовала могущественная католическая партия, имея во главе папского посланника или нунция, хитрейшего итальянца Коммендоне. Он успел объединить между собой всех влиятельных поляков-като­ликов и умирить все раздоры, бывшие между ними.
Тем не менее, польско-литовская Рада, давши знать Грозному о смерти Сигизмунда-Августа, объявила ему через своего гонца Федора ЗенкевичаВоропая о желании видеть королем царевича Федора /напомним, что ца­ревичу было тогда 15 лет, а наследником престола считался его старший брат Иван, который погиб лишь в 1581 г. — А. Т./.
На это государь ответствовал, по своему обыкновению, длинной речью, из которой видно было, что он, не отказывая... в Федоре, склонялся более к тому, чтобы быть избранным самому, причем признавал особенно жела­тельным получить одно Великое княжество Литовское без Польши. Тоже говорил он и прибывшему впоследствии большому послу Михаилу Гарабурде».
Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 4, с. 181
Между прочим, сторонники Федора постоянно приводили в пример великого князя литовского Ягайло, который, став коро­лем, из врага Польши и язычника превратился в ее друга и христи­анина. Пример того же Ягайло заставлял надеяться, что новый ко­роль будет больше жить в Вильно или Кракове, чем в Москве. Ягайло в свое время клятвенно обязался не посягать на «шляхет­ские вольности», это мог бы сделать и московский царевич.