КНІГІ ОНЛАЙН

Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Анатоль Тарас

Выдавец: Харвест

Памер: 800с.

Мінск 2010

255.97 МБ

* Судьба Ксении Годуновой весьма печальна. По отзывам современников, она была доброй, кроткой, набожной девушкой, имела приятную внешность и ни перед кем ни в чем не провинилась.
Женихом для нее отец сначала избрал шведского принца Густава, сына коро­ля Эрика XIV, рожденного в 1568 году его сожительницей Катариной Монсдоттер, дочерью солдата. Короля в том же году свергли, а сына вывезли в Польшу. Вплоть до зрелого возраста он скитался по разным странам, жил в нужде, но по­лучил хорошее образование и знал языки. Этого скитальца Борис решил сделать вторым Магнусом: подчинить через него Ливонию на правах вассального государ­ства. Густав прибыл в Москву 19 августа 1599 года, ему устроили пышную встре­чу. Однако принц явно переучился: он не пожелал стать «королем Ливонии», а затем отказался жениться на Ксении. Разочарованный Борис в 1601 году сослал его в Углич; Лже-Дмитрий I перевел Густава в Ярославль, Василий Шуйский — в Кашин. Там он и умер в 1607 году.
Вторым женихом для Ксении избрали принца Иоганна, брата короля Христи­ана Датского. В августе 1602 года он приехал в Москву и произвел самое благопри­ятное впечатление и на Бориса, и на придворных, и на Ксению. Однако и этот брак не состоялся. Принц чрезмерно увлекся застольем, вследствие чего с ним приключилась беда в соответствии с известным выражением «что русскому по­лезно, то немцу смерть». Он объелся и 28 октября умер.
На ее глазах задушили мать и брата. Потом изнасиловал князь Мосальский. Затем ее сделал своей наложницей Лже-Дмитрий. В апреле 1606 года, когда Ма­рина Мнишек уже подъезжала к Москве, Самозванец удалил Ксению из своего дворца. Несчастную царевну постригли в монахини как «сестру Ольгу». Она скон­чалась в одном из подмосковных монастырей в 1622 году, не дожив до 40 лет.
Уцелевших Годуновых, а также Сабуровых и Вельяминовых по указу Самозванца разослали в ссылку в отдаленные города. Исключение было сделано лишь для недавнего правителя (так сказать, «премьер-министра») боярина Степана Годунова. Его отправили в Переяславль-Залесский с приставом, князем Ю. ПриимковымРостовским. Везти боярина далеко не имело смысла. Пристав, со­гласно приказу, убил его втюрьме. Вотчины, дома и прочее имуще­ство Годуновых, Сабуровых и Вельяминовых отошли в казну.
*
В заключение можно сказать, что Годуновых погубили недо­оценка противника и невежество в вопросах военной стратегии. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на карту. Кратчай­ший путь из Литвы в Москву проходил через Смоленск, Вязьму и Можайск. Однако Самозванец пошел кружным путем через Чер­нигов и Новгород-Северский, то есть на 300—350 верст южнее.
Он поступил так не случайно. На берегах Десны и Сейма за пре­дыдущие 100 лет были построены многочисленные крепости и ос­троги для зашиты южных границ Московской Руси от литвинов и от крымских татар. Но в тамошних гарнизонах большей частью служили опальные, «худородные» и проштрафившиеся дворяне и стрельцы. Участвовать в разных стычках им приходилось часто, тогда какжалованья едва хватало на пропитание. Поэтому появле­ние «царевича Дмитрия» для многих служивых людей стало почти что «манной небесной». Каким другим способом они могли бы получить богатство, чины, покинуть остроги, вокруг которых по­стоянно рыщут злые татары, и переселиться в хоромы в Москве?
Литовско-польские гайдуки (челядь) начала XVII века
Поэтому, пребывая в районе Чернигов — Стародуб — Кромы — Рыльск, Самозванец мог проигрывать сражения, нести потери и, тем не менее, продолжать войну. Из Речи Посполитой к нему шли толпы безземельных бедных шляхтичей. С Днепра и с Дона устрем­лялись казаки. Наконец, в упомянутом районе хватало своих соб­ственных авантюристов.
20 июня 1605 года «царевич Дмитрий» (кто бы он ни был на са­мом деле) торжественно въехал в Москву. С того дня, когда он пе­ресек Днепр (13 октября 1604 года) прошли 8 месяцев и одна неде­ля. Совсем недавно его называли в Москве «вором» и «расстригой». Теперь же десятки тысяч москвичей падали на колени, приветствуя «царя Дмитрия» восторженными воплями.
Для коронации срочно требовался патриарх. 24 июня этот титул получил рязанский архиепископ Игнатий, грек по национально­сти, бывший раньше архиепископом Кипра. Он приехал в Рязань в царствование Федора Ивановича. Ранее Игнатий первым среди церковных иерархов признал Самозванца. Он также оказался единственным архиепископом, прибывшим в Тулу встречать «ис­тинного царя». Коронация состоялась 20 июля.
Официально став царем, Дмитрий немедленно вернул в Моск­ву сосланного Борисом архимандрита Чудова монастыря Пафнутия, сделав его митрополитом Крутицким. Так он отблагодарил своего чудовского покровителя. Зато архимандрита Чудова мона­стыря, назначенного Борисом, тут же отправили в ссылку. Заодно бесследно исчезли несколько иноков Чудова монастыря. Надо полагать, они знали много лишнего.
Из всех московских бояр Самозванец наградил только Романо­вых, которых Годунов некогда отправил в ссылку, но еще 17 сентяб­ря 1602 года велел вернуть их в Москву. С той поры все они, за ис­ключением Филарета, сосланного в Антониев-Сийский монас­тырь (в 90 верстах от Холмогор), оказались на свободе. Кто состо­ял на царской службе, кто вольно жил в своих поместьях.
В начале июля 1605 года в Антониев монастырь прибыли по­сланцы Самозванца и с почетом увезли Филарета в Москву. Там патриарх Игнатий возвел его в сан митрополита Ростовского. А прежнего здешнего митрополита Кирилла Завидова без всяких объяснений просто выгнали. Младший брат Филарета Иван Ники­тич Романов получил боярство. Единственный сын Филарета, де­вятилетний Миша (будущий царь) стал стольником.
За что такие щедроты? Напрашивается лишь один вывод: бояре Романовы были в сговоре с церковными заговорщиками — Пафнутием и компанией. Теперь благодарный авантюрист платил по сче­там. Были ли они удовлетворены наградами? Этого мы не знаем.
Вот как описан победный марш Лже-Дмитрия в «Дневнике Ма­рины Мнишек»:
«Дмитрий отправился в Польшу. Там он жил у сыновей одного шляхти­ча Гойского и учил детей. Потом от него пошел в Бражню /Брагин/, мес­течко князя Адама Вишневецкого. И тут сначала игумену (так называют старшего над чернецами) открылся, а игумен князю Адаму о нем расска­зал. А князь, вызвав Дмитрия к себе, по-всякомуу него допытывался, дей­ствительно ли он наследник московского престола.
Убедившись в том, что это правда, князь снял с него монашеские одеж­ды, переодел его в польское платье и отвез к князю Константину Вишне­вецкому, зятю воеводы сандомирского. Князь же Константин привез его к пану воеводе, а пан воевода к королю его милости в Краков. Возвратив­шись с ним назад, воевода составил экспедицию и повел Дмитрия на Мос­кву с несколькими тысячами войска.
Сперва, когда наши на границе подошли к первой московской крепос­ти, называвшейся Моравск, тамошняя чернь, связав воевод, отдала царе­вичу и крепость, и слободы. А оттуда пошли к другой крепости Чернигов, где также чернь, связав воевод, вступила в войско царевича и присягнула ему. И после пошли наши под Новгородок, третью московскую крепость, в которой застали войско, состоявшее из двора Борисового, и до тысячи стрельцов там оборонялось. Восемь недель пытались наши взять эту тре­тью крепость. Пока длилась осада, поточным подсчетам, пришло на по­мощь «москве» 40.000 человек, но наши их, с Божьей помощью, разбили в последнийденьдекабря 1604 года».
«Дневник Марины Мнишек». Раздел 1, год 1604
«После этого царь/Дмитрий/ пришел в столичный город Москву, где не хотел совершать коронации без своей матери. Он послал за ней верховых, и когда она приехала, царь вышел к ней навстречу и прошел пешком путь в полмили со всеми приближенными, также ее в крепость пешком прово­дил, держась за подножку кареты. В последний день июля состоялась ко­ронация царя.
Коронованный, он утвердился на престоле и, уже будучи настоящим государем, решил воздать почести пану воеводе сандомирскому /Юрию, отцу Марины/, подтверждая свои слова и обещания, и с дочерью его всту­пить в брак, для чего послал великого посла Афанасия Власьева. Посол приехал в Краков 9 ноября, имея при себе несколько сотен лошадей. 11 ноября встречал его королевский двор и много других людей. Принимал его пан воевода в своем доме, там же были отданы подарки, посланные от царя пану воеводе».
«Дневник Марины Мнишек», Раздел 2, год 1605
Не могу удержаться от искушения перечислить подарки, послан­ные Марине женихом, список которых приведен в этом дневнике:
1	) Драгоценное украшение Нептуна ценой 60.000 злотых; 2) Чарка гиацинтовая, почти той же цены; 3) Большие часы в шка­тулке, с трубачами, барабанщиками и другими украшениями тон­кой работы, которые звучали каждый час; 4) Перстень с большим бриллиантом; 5) Пряжка в виде большой птицы с алмазами и ру­бинами; 6) Кубок из червонного золота с драгоценными камнями; 7) Серебряный сосуд с позолотою, искусной работы; 8) Зверь с крыльями, украшенный золотом и каменьями; 9) Портрет богини Дианы, сидящей на золотом олене, очень дорогое украшение; 10) Серебряный пеликан, достающий свое сердце для птенцов; И) Павлин с золотыми искрами; 12) Несколько жемчужин в фор­ме больших мускатных орехов; 13) Много других жемчужин, нани­занных на нити, общим весом 4018 лотов; 14) Парчи и бархата 18 кусков.
Будущая свекровь, Мария Федоровная Нагая, подарила невест­ке икону Св. Троицы, оправленную в золото и усыпанную драго­ценными камнями.
БОЯРСКО-ЦЕРКОВНЫЙ ЗАГОВОР И УБИЙСТВО САМОЗВАНЦА
Через пять месяцев после вступления «царевича Дмитрия» в Москву, а именно 22 ноября 1605 года, его посол, дьяк Афанасий Иванович Власьев обручился в Кракове с Мариной Мнишек, представляя в своем лице отсутствовавшего жениха.
Спустя три месяца с лишним после обручения, 2 марта 1606 года, Марина выехала из Самбора, а 2 мая она прибыла в Вязьму. Царскую невесту сопровождала огромная свита. Во-пер­вых, ее собственный двор (251 человек); во-вторых, отец и князь Константин Вишневецкий с охраной (856 конных и пеших вои­нов); в-третьих, староста красноставский (с приближенными 107 человек); в-четвертых, староста луковский (двор 87 человек). А еще, кроме них, 14 панов и две «самотные» пани (с дворами в 221 человек), 5 католических монахов и 16 слуг при них. Вдоба­вок армянских купцов 12 человек. Всех 1969 человек и почти две тысячи лошадей. К свите пристало еще до 300 человек сверх офи­циального списка.