КНІГІ ОНЛАЙН

Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Анатоль Тарас

Выдавец: Харвест

Памер: 800с.

Мінск 2010

255.97 МБ

Тогда, чтобы выиграть время, Басманов вступил в переговоры с Лже-Дмитрием и попросил двухнедельное перемирие, будто бы необходимое для принятия решения о сдаче крепости. Мнишек и Отрепьев согласились на это. Но Басманов использовал перемирие для того, чтобы исправить повреждения крепости. 14 декабря в крепость прорвалось небольшое подкрепление — сотня стрельцов.
ПОПЫТКИ ОТПОРА ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫХ ВОЙСК
Как только в Москву пришли первые сообщения о вторжении Самозванца, царь Борис приказал собрать в течение двух недель (к 28 октября) дворянское ополчение. Приказ был повторен трижды, но выполнить его не удалось. Основными причинами тому стали осенняя распутица и нежелание дворян ехать на службу. Борису пришлось применить строгие меры к дворянам, уклонявшимся от службы. Некоторых доставили под стражей, удругих описали по­местья, третьих наказали батогами. Наконец, к 12 ноября дворян­ское ополчение собралось в Москве.
Впрочем, дело было не только в погоде и тем более не в оппози­ции дворянства царю Борису. При сборах дворянского ополчения и до, и после 1604 года «отказчиков» всегда хватало. Разве что мас­совую неявку в призыв 1604 года дополнительно обусловила еще и специфика предстоявшего похода. Конечно, не то чтобы дворяне не хотели воевать с «настоящим царевичем», большинство плевать на него хотело. Но вот сражаться с нищими шляхтичами, служи­лыми людьми из пограничных городков и казаками им явно было ни к чему. Ни славы, ни добычи!
Командование армией царь доверил князю Дмитрию Иванови­чу Шуйскому, одному из самых бездарных московских воевод. Войско двинулось к Брянску, где стояло около трех недель. Брян­ское стояние надоело Борису, и он назначил главнокомандующим
князя Федора Ивановича Мстиславского (ок. 1550—1622), столь же знатного и столь же бестолкового воеводу.
18	декабря армия Мстиславского подошла к Новгороду-Северскому, где стояла в полном бездействии еще три дня. Воспользо­вавшись этим, солдаты Мнишека напали на татарский отряд из состава сторожевого полка и разбили его.
20 декабря противники выстроились в поле друг против друга, но в сражение не вступили, обошлись мелкими стычками. Лже-Дмит­рий старался оттянуть начало решительной битвы переговорами, и это ему удавалось, так как Мстиславский тоже не торопился, он ждал подкреплений, хотя у Мстиславского было от 20 до 30 тысяч человек, а у Самозванца в это время — не более 10 тысяч.
Наконец, 21 декабря Лже-Дмитрий атаковал царское войско. Сражение началось стремительной атакой польских гусар на пра­вом фланге войск Мстиславского. Полк правой руки, не получив помощи от других полков, в беспорядке отступил. Одна из польских гусарских рот, преследуя отступавших, оказалась в распо­ложении «большого полка», возле ставки Мстиславского. Там на­ходился стяг, вышитый золотом и установленный на повозке. Гу­сары подрубили древко, захватили стяг, сбросили с коня Мстислав­ского, ранив его при этом в голову: «сечен по голове во многих местех».
На выручку воеводе кинулись дворяне и стрельцы. Часть гусар погибла, остальные, во главе с капитаном Домарацким, попали в плен. После ранения Мстиславского командование московским войском взяли на себя воеводы Д.И. Шуйский, В.В. Голицын и А.А. Телятевский. Но они не сумели использовать численное пре­имущество и приказали войску отойти.
Лже-Дмитрий мог праздновать победу. Его армия потеряла уби­тыми и пленными не более 120 человек, московиты — до 2 тысяч человек. Однако до Москвы было по-прежнему очень далеко, а успех всей этой затеи казался весьма сомнительным. Трофеев тоже практически не было, как и денег. В это время пришло требование от короля к полякам, состоявшим в войске Самозванца, вернуть­ся домой.
Диаментовский изложил этот поворот в развитии событий так:
«Когда в Новгородке Северском часть «москвы» оказала сопротивле­ние, а Борис прислал к королю, его милости, постельничего Огарева, на­зывая этого человека, как вы его теперь зовете, Отрепьевым, а не Дмитри­ем и вспоминая о договорах, тогда король его милость, пан наш, мира ут­вержденного не нарушил и, по требованию Бориса, суровые универсалы свои клану воеводе сандомирскому/Мнишеку/ и кдругим людям, кото­рые под Новгородком были, приказал послать, чтобы прекратили поддер­
живать того человека и сейчас же выехали от московских границ. По этой причине пан воевода и находившиеся с ним польские люди сразу оттуда уехали. Он один с казаками вашими донскими, отчасти с запорожскими и с другими людьми из народа вашего московского, которые его за государя приняли, там остался».
Дневник Марины Мнишек, год 1606. Разде1 8. Июнь
4 января «гетман» Юрий МнишекпокинуллагерьСамозванцас большей частью поляков. Формально Мнишек заявил, что едет на заседание сейма в Краков. С Лже-Дмитрием остались только пол­торы тысячи поляков и литвинов, которые вместо Мнишка выб­рали гетманом Адама Дворжецкого. Но вскоре в войско Самозван­ца пришло очень большое пополнение — свыше десяти тысяч ук­раинских казаков («черкас»), большей частью конных.* После это­го он снял осаду с Новгорода-Северского и двинулся к Севску, ко­торый сдался ему без боя.
Несмотря на бездарные действия воевод под Новгородом-Северским, царь Борис щедро их наградил. Впрочем, по-своему он был прав. Ведь Самозванец не извлек никакой выгоды из победы, напротив, снял осаду и отошел к Севску. Другое дело, что ошиб­кой Годунова стал отзыв в Москву энергичного волевого воеводы Басманова. Басманов получил от царя «за крепкое стояние» титул боярина, большое поместье, две тысячи рублей и ценные подарки.
На помощь страдавшему от ран Мстиславскому царь послал князя Василия Ивановича Шуйского — старшего брата Дмитрия. Кстати, после получения первых сообщений о появлении Само­званца в пределах Московского государства, Василий Шуйский вышел наЛобное место в Москве и торжественно свидетельство­вал, что истинный царевич закололся и был лично им погребен в Угличе.
СРАЖЕНИЕ ПОДДОБРЫНИЧАМИ
(21 января 1605 г.)
20января 1605 года московское войско стало лагерем в большом селеДобрыничи (в Комарицкой волости), неподалеку от Чемлыжского острога (что на реке Сева, в Севском уезде), где находился Дмитрий. Узнав о подходе московитов, он решил немедленно ата­ковать их. Однако попытка ворваться в деревню ночью не удалась.
* Украинских, или малороссийских, казаков вплоть до конца XVII века на­зывали «черкасами» по названию их «столицы» — города Черкасы. Не путать с «черкесами», кавказскими народами адыгейской языковой группы — кабардин­цами, балкарцами и другими.
Сражение под Добрыничами
На рассвете Самозванец построил свое войско в боевой порядок: пехоту в центре, конницу на флангах. Он хотел отбросить царские войска креке Севе ударом по их правому флангу. У него было от 15 до 18 тысяч человек, царских войск — примерно 23 тысячи. Обе стороны имели орудия различной мощности, преимущественно легкие. Мстиславский и Шуйский тоже расположили свою пехо­ту (около 17 тысяч человек) в центре, перед деревней Добрыничи, конницу (примерно 6 тысяч всадников) они поставили двумя рав­ными отрядами по обеим сторонам деревни.
Пехота, вооруженная пищалями, составляла основу боевого по­рядка царских войск. Она была построена в линию, имея в глуби­ну 4—6 шеренг. Втаком строю пишальники вели огонь следующим образом: две первые шеренги опускались на колено, в это время давали залп 3-я и 4-я шеренги и сразу тоже опускались на колено, после чего давали залп 5-я и 6-я шеренги. 1-я и 2-я шеренги долж­ны были стрелять в конницу противника в упор. При построении в шесть шеренг могли одновременно дать залп первые четыре ше­ренги (1-я и 2-я с колена, 3-я и 4-я стоя). Конница прикрывала фланги пехоты, а также составляла резерв.
Сражение можно условно разделить на два этапа. Первый этап — бой конницы. После завязки сражения небольшими пере­довыми отрядами и артиллерийской перестрелки Самозванец бро­
сил в атаку конницу своего левого фланга, состоявшую из поляков и литвинов под командованием Дворжецкого. На подступах к рас­положению московских войск ее встретила конница правого фланга. Встречный конный бой продолжался недолго. Находив­шиеся здесьже два пеших отряда иностранных наемников (одним из них командовал француз Яков /Жак/ Маржерет, другим — не­мец Розен) вскоре начали отступать. Вслед за ними повернула на­зад конница правого фланга и начал отступление весь правый фланг царских войск, которым командовал князь Шуйский. Тог­да конница Дворжецкого повернула вправо, к центру войск про­тивника.
Второй этап боя — разгром царским войском конницы Само­званца, окружение и уничтожение его пехоты. Московские пе­хотные полки, подпустив польско-литовскую конницу на близ­кое расстояние, дали залп из нескольких десятков пушек и 10— 12 тысяч пищалей (позже Дворжецкий утверждал, что по этому отряду был дан залп из 18 тысяч пищалей чуть ли не в упор, что является большим преувеличением). Внезапный массирован­ный огонь заставил кавалеристов повернуть назад. Одновремен­но обратился в бегство наступавший справа конный отряд ЛжеДмитрия, состоявший из запорожцев. И справа, и слева москов­ские всадники преследовали конницу противника на расстоя­нии до 8 верст. Пехота Самозванца, оставленная конницей, была окружена и разгромлена.
По свидетельству Маржерета, войско Самозванца потеряло уби­тыми почти всех пехотинцев (около 5,5 тысяч человек). В основ­ном это были «черкасы», то есть украинские казаки. Царское вой­ско потеряло не более 500 человек убитыми и ранеными. Москов­ские воеводы захватили более тысячи пленных, 15 знамен и 13 пу­шек. Пленных поляков и литвинов они отправили в Москву, укра­инских казаков и «московских воров» повесили на месте.
Это сражение может служить примером большого тактическо­го успеха, не использованного, однако, стратегически. Тактическое преследование не переросло в стратегическое, что дало возмож­ность Лже-Дмитрию вскоре возобновить военные действия.
БОИ ЗА РЫЛЬСК И КРОМЫ
После сражения Дмитрий ускакал сначала в Рыльск, а оттуда перебрался в Путивль. Как уже сказано, благодаря каменной кре­пости этот город являлся надежным убежищем. Для защиты Рыль­ска Самозванец оставил местному воеводе князю Г.Б. Долгоруко­ву несколько казачьих и стрелецких сотен.