Деды: дайджест публикаций о беларуской истории
Выпуск 14
Выдавец: Харвест
Памер: 320с.
Мінск 2014
Вороватость «москалей»старообрядцев нашла отражение и в поговорке: «Не за тое москаля бьют, что украл, а за то, что плохо спрятал» [32]. Пришлые люди из российских губерний могли выступать и носителями разнообразных пороков и дурных привычек (пьянство, разврат, сквернословие), что вызывало негативное к ним отношение. В частности, в 1840х годах Р. Подберезский отмечал, что на территории белорусского Подвинья «осташи зимой, а булыни (перекупщики скота из пограничных российских уездов. — Авт.), втираясь в деревни, распространяют дурные привычки в семьи. Потому их люд и возненавидел» [33].
С учётом перечисленных выше обстоятельств, «москали» оценивались белорусским народным сознанием как нежелательные партнёры в браке, даже любовь с ними считалась крайне опасной. Характерна тревога народной песни:
Нелюбі ты, дзяўчоначка, маладых жа маскалёу...
Яны скачуцъ, яны йграюцъ, Гэтым дзевак падманяюцъ. Яны твае белы ручкі, Яны табе паламаюцъ;
Яны твае златы кольцы,
Яны ў цябе пасымаюцъ;
Яны тваё бела плацъце, *
Яны табе замараюцъ;
Яны тваю русу косу,
Яны табе паплутаюцъ:
Ох тады нас, дзяўчыначка, 3 табой не абвянчаюцъ [34].
Таким образом, на протяжении многих столетий, в том числе и в конце XIX — начале XX века пришельцы с востока, «москали», рассматривались белорусами пограничья как одни из наиболее опасных чужаков.
Оспорить этот вывод с помощью научных аргументов практически невозможно — этнографы XIX столетия были люди законопослушные и преданные монархии, но при этом скрупулёзно и добросовестно фиксировали проявления народного сознания. И если в реальной жизни «вековые чаянья простого народа» не просматривались, то не имеет смысла искусственно поддерживать до крайности мифологизированный образ «великой дружбы» в прошлом.
Ссылки на источники:
1. Беларусь!: У 8 т. Т. 3: Гісторыя этналагічнага вывучэння. Мн., 2001, с. 221.
2. Каспяровіч Г.І. Беларусь! И Этнаграфія Беларусі. Энцыклапедыя. Мн., 1989, с. 68.
3. Лобач Ул. Да гісторыі фармавання негатыўнага этнастэрэатыпу адносна яўрэяў на Беларусі II Нацыянальныя меншасці Беларусь Тэматычны зб. навук. прац. Кн. 2. Віцебск, 1996, с. 1617.
4. См. Абецедарский Л.С. Белоруссия и Россия: Очерки русскобелорусских связей второй половины XVIXVII в. Мн., 1978.
5. Radzik R. Miedy zbiorowoscia etniczna a wspolna narodowa: Bialorusini na tie przemian narodowych w Europie SrodkowoWschodniej XX st. Lublin, 2000, s. 165.
6. Насовіч LI. Слоўнік беларускай мовы. Мн., 1983, с. 291.
7. Терешкович П.В. Русские в Беларуси: постинтернациональная рефлексия II «Неман», 1992, № 6, с. 169172.
8. Цітоў В.С. Этнаграфічная спадчына. Беларусь. Краіна і людзі. Мн., 1996, с. 163.
9. Філатава А.М. Віцебская губерня II Гісторыя Беларусі: Энцыклапедыя. У 6 тт. Т. 2. Мн„ 1994, с. 324.
10. Романов. Е.Р. Белорусский сборник. Вып. 4. Витебск, 1891, с. 89.
11. Берман И. Календарь по народным преданиям в Воложинском приходе (Виленской губернии, Ошмянского уезда) II Записки ИРГО по отд. этнографии. Т. 5. СПб., 1893, с. 343.
12. Сержпутоўскі А.К. Казкі і апавяданні беларусаўпалешукоў. Мн., 1999, с. 3031.
13. Максимов С.В. Белорусская Смоленщина с соседями II Живописная Россия. Т. 3. СПб., 1882, с. 446.
14. Ляцкий Е.А. Представления белорусов о нечистой силе И Этнографическое обозрение, 1890, № 4, с. 2728.
15. Гісторыя Беларусі ў дакументах і матар’ялах. Т. 1. Мн., 1936, с. 296.
16. Замовы. Мн., 1992, с. 275, 307.
17. Демидович П.П. Из области верований и сказаний белорусов // «Этнографическое обозрение», 1896, № 1, с. 112.
18. Неезе Н.Н. Фармация для фармацевтов и врачей. СПб., 1882. Ч. 1, с. 11.
19. Канторович Я. Средневековые процессы о ведьмах II Репринт издания 1899 г М„ 1990, с. 172,175.
20. Сагановіч Г. Невядомая вайна: 16541667. Мн., 1995, с. 140.
21. Максимов С.В. Указ, соч., с. 438, 457.
22. Станкевіч Я. БеларускаРасійскі (ВялікалітоўскаРасійскі) слоўнік. New York, 1990, c. 678.
23. Сержпутоўскі А.К. Указ, соч., с. 103.
24. Записано В. Лобачем в 1993 г. от Добыт С.С. (1923 г.р.) в дер. Красники Лепельского рна Витебской обл.
25. Берман И. Указ, соч., с. 22.
26. Анталогія беларускага народнага анекдота і жарта. Мн., 2001, с. 37, 85.
27. Шейн П.В. Материалы для изучения быта и языка русского населения СевероЗападного края. Т. 3. СПб., 1902, с. 86.
28. Полоцкие епархиальные ведомости. 1876, № 4, с. 909.
29. Там же. 1876, № 18, с. 650.
30. Сержпутоўскі А. Казкі і апавяданні беларусаў з Слуцкага павету. Л., 1926, с. 137138.
31. Киркор А. Белорусское Полесье И Живописная Россия. Т. 3. СПб., 1882, с. 284.
32. Терешкович П.В. Указ, соч., с. 169.
33. Падбярэзскі Р. Лісты пра Беларусь II Шляхам гадоў: гістарычналітаратурны зборнік. Мн., 1994, с. 259.
34. Лірычныя песні. Мн., 1976, с. 99.
«НАМ НЕ ДАНО ПОЗНАТЬ ИСТОРИЮ...»
Фрагмент интервью Юрия Чорнея с доктором исторических наук Натальей Яковенко (1942 г.р.), автором монографического исследования «Украинская шляхта с конца XV до середины XVII ст.
Волынь и Центральная Украина»
(Киев, издательство «Критика», 2008 г., 476 стр.)
— Почему украинская шляхта, о существовании которой постсоветскому поколению напомнили именно вы, в условиях безгосударственного существования украинцев не выполнила своего назначения и не замкнула социальную структуру тогдашнего общества на себе?
— Это неблагодарное занятие — задавать им вопрос, почему они этого не сделали. Так обстоятельства сложились. Очень обобщенно можно сказать, что государство, в котором они жили, было слишком привлекательно.
Речь Посполитая в нашей украинской историографии традиционно имеет очень негативное содержание, образ шляхетскопольской тирании, какогото демона, который бил и топтал Украину. На самом деле это было государство преждевременной шляхетской демократии, чрезвычайной религиозной толерантности — удивительной для XVIXVII веков. Именно привлекательность жизни в ней соединяла шляхту. Она оставалась литовской, белорусской, польской, украинской.
История Речи Посполитой — это не история Польши. Каждый шляхтич ощущал себя причастным к жизни этого государства, поскольку идеалы гражданского общества были развиты там очень высоко. Именно поэтому у них фактически не существовало этнической конфронтации. Они боролись за идею своей Речи Посполитой. Ну, а избирать среди своих лидера — это нереально во времена, когда лидером могло быть только лицо крови.
— А украинские князья ?
— Ярких лидеровкнязей к тому времени уже фактически не было.
— А как же «некоронованный король» Украины князь Василь Острожский ?
— Острожского поддержали в борьбе вокруг унии, как это у нас принято называть. Точнее, в дискуссии вокруг унии. Но уния, вера, язык, то, как я одеваюсь, то, с кем я вступил в брак и что говорю дома, — это частная сфера жизни. Государство в эту сферу не вмешивалось. В то же время в публичной сфере жизни Константин Острожский был образцовым гражданином Речи Посполитой. Еще более пылкими гражданами были его сыновья и так далее.
Казацкая «фронда», оппозиция, выросла из того, что Речь Посполитая не хотела признавать за казаками права быть ее членами. Речь Посполитая на самом деле была только шляхетским государством, но мы не можем обвинять людей XVIXVII веков в незнании того, что все люди от рождения равны. Это нормальный способ видения структуризации и оценки мира для модерных обществ. [274]
Шляхетская Речь Посполитая не хотела признать за казаками рыцарского права, она хотела, чтобы казаки были военными слугами государства. Казаки же видели перед собой высокий образец тех прав, которые имела шляхта, и добивались их. И конфронтация, фронда, война возникла именно на этой почве. Потом в нее втянулись простолюдины, крестьянскомещанские массы, затем она превратилась в острую внутреннюю войну, заострились этнические противоречия, и все это, наконец, привело к украинскопольской войне. Но это все уже мутации, порождающиеся любой большой войной.
Поэтому так нельзя ставить вопрос — почему шляхта не избрала среди своих лидера. Этого не могло быть, как говорил один чеховский герой, ибо этого быть не могло никогда.
— Как профессионального историка не могу не спросить вас о том, о чем иногда любят разглагольствовать люди, далекие от науки. Речь идет о так называемом «постоянном
переписывании истории».
— Историческая наука существует в двух разновидностях. Одна из них — дидактическая — предназначена для чтения, изучения в школах, даже в вузах, но не на исторических факультетах. Нужно же на чемто воспитывать национальные традиции, заинтересовывать молодежь национальной культурой. Это можно делать только на так называемой «исторической памяти», и она не может быть скептической, ревизионной, не может без конца во всем сомневаться. Поскольку дети, а также люди, просто интересующиеся историей родного края, должны иметь общий образ истории, «полезной» для нации.
И там, по моему мнению, вполне допустимы определенные патриотические преувеличения, обобщения — смешные с точки зрения настоящей истории. Они имеются во всех дидактиче
Н.Яковенко
ских моделях истории — от самых передовых, так сказать, стран, до стран третьего мира и Африки. И это нормально, ибо дидактическая история воспи
тывает гражданина.
Совсем иное дело — история как научный проект. Она должна исходить из того, что наработала наука уже в XX веке. Начиная с перелома ХІХХХ веков и далее в межвоенный период наука вынуждена была признать свое поражение: научные работники поняли, что историку не дано познать мир таким, каким он был на самом деле. Каждый текст, продуцированный историком, — это очень субъективная точка зрения.
В исторической науке, в отличие от прикладных наук, ничего нельзя смоделировать. Мы не можем взять интервью у Богдана Хмельницкого, как вы сейчас берете у меня, понимаете? Поэтому признание непознаваемости истории по определению вызвало общую революцию. Тогда стало ясно, что каждая гипотеза
НЯКОВЕНКО
УКРЛІНСЬКН
шлгкути
♦ «м» % fv X' ♦ ЛГ
1Ймяи^Ш«фЫ>М« Ъмммй
и каждое предложение — только материал для дискуссии и что дискуссиям этим никогда не может быть конца. Ничего нельзя определить окончательно.
КНІГІ ОНЛАЙН
