КНІГІ ОНЛАЙН
Пошук сярод кніг, што прайшлі індэксацыю гуглам. Некаторыя кнігі гугл не знаходзіць
АРГУМЕНТ 11 Stryjkowski: «pictos Gudos Dziewie, Plak pocziss, tak wolali, az szumialo krzewie» (s. 221). Литовский текст: «Злых гудов (= русинов), Боже, пори самих» (Piktus gudus, Dieve, plakpacius). 1. Наш полный перевод: «Одежды их всегда были звериные кожи, а имущество все на себе, чего мог носить каждый, дом, простым дерном накрытый, сапог из лыка, звериный лоб облупил, и надел вместо шапки. Сказал бы, что то все как у Геркулеса, который также шкуру львиную носил на голове, ибо как будто видев то, наш жемайт свою голову прибрал в волчью, в медвежью, рысью и зубровую. А когда разграбляли в русских землях наделы, наделали с нарогов кули, потом на палку длинную насадили, к стрелам также делали железца, а недолго одно согревали место. Хотя их русаки били, другие пахали, но к войне охоту имея, о смерти мало заботились; Вторые же так преимущественно пленения береглись, что когда уже не могли убежать, в мужественной битве легли. Если с той же Руси живого получали которого, сейчас же его с лошадью сжигали тут же и того и другого, в честь Богам языческим «pictos Gudos Dziewie, Plak pocziss», так кричали, даже шумели кусты. Звериную почти жизнь с давних времен вели, даже Живибунд и Монтвил на Княжествах сели; тот Литвой, а тот Жемайтией в аккуратном деле управляли, так в домашней, так и в полевой забаве. Эти сперва научили волов в хомут запрягать, а хлеба изнутри земли острым плугом черпать, по земельным почвам Цереры семя метать пластами, а до того бросали сверху как рыбам». 2. Это мифическая история В главе речь идет не о какомто реальном событии, Стрыйковский пишет о положении дел «на границе» в легендарные времена. 3. А где же Литва? Рассмотрим географию. Жемайты граничили со «злыми Гудами», так как шли и «пороли» их. Выходит — по Стрыйковскому — что жемайты граничили с Русью. Нам это понятно — сейчас беларусы (потомки упомянутых «злых гудов» или «руси») тоже граничат с летувисами (потомками жемайтов). А где же Литва? Для нее места не остается, но она гдето рядом. 4. Речь идет о жемайтах Именно «наш жемайт» носил одежду из звериной шкуры, а вместо шапки звериную голову, имел дом с потолком из дерна и тем самым был похож на Геркулеса. Именно «наш Жемайт» ходил то ли к руси, то ли к «злым гудам» и кричал слова по летувски, Литва ко всему этому не имеет никакого отношения. 5. Литва — точно не Жемайтия Стрыйковский четко противопоставляет Литву — Жемайтии. Вопервых, по разной степени развития: литва «научила волов в хомут запрягать», чего раньше [256] жемайты делать не умели. Вовторых, Живинбуд и Монтвил — это литва, а не жемайты. Эти имена, как и другие, написаны не в летувской манере (Живинбудас и Мотвилас). Если Стрыйковский «знал» жемайтский, что ему мешало четко обозначить этих персон как предков летувисов? Но он использовал имена собственные без летувских формантов. О чем это говорит? О том, что «летописная Литва» не отождествлялась с жемайтским этносом. Вывод Летувские историки, приводя этот фрагмент из сочинения Стрыйковского, сознательно вводят читателей в заблуждение одной фразой на летувском языке, вырванной из контекста. Они лгут, приписывая литванам фразу, которую в действительности произносили жемайты. Выводы по «аргументам» легендарного характера 1. Любые попытки использовать в качестве доказательств эпизоды из легендарной истории Литвы следует воспринимать предельно критично по причине их недостоверности. Как правило, научная историография не знает ни таких событий в целом, ни отдельных их эпизодов. 2. Аргументы легендарного характера обычно являются выражением представлений самих авторов относительно описываемых им событий. Но факты реальной истории являются на порядок более значимыми. 3. Все аргументы летувисов, извлеченные ими из сочинений Длугоша и, особенно, Мацея Меховского крайне сомнительны. Вопервых, они опираются на события легендарные или мифические. Вовторых, и Длугош и Мацей никогда не посещали Литву и Русь (под которыми мы понимаем земли нынешней Беларуси, ее западную и восточную части). Поэтому они недостаточно компетентны в вопросах истории и повседневной жизни этого края. 4. В предисловии к своему труду Стрыйковский сам о себе писал так: «Историю Литвы усердно и честно с Русинских и Тевтонских памятников вырыл, впервые объявил Мацей Стрыйковский Осостович, Поляк, каноник Жмудский». Следовательно, мнение Стрыйковского о легендарных временах Литвы можно воспринять как отражение представлений о Жемайтии его времени. Однако этому препятствуют следующие доводы: 5.1. Очевидное незнание жемайтского языка, что доказано на примере разобранных цитат. Незнание жемайтского языка ставит под сомнение любые высказывания Стрыйковского об этом языке. Добавим, что в те времена католические священники читали проповеди и вели богослужения на латыни, которую местные жители просто не понимали. 5.2. Под литовским языком Стрыйковский мог подразумевать как летувский язык, так и славянский (вспомним: одна песня — жемайтская, другая — славянская). Одно это делает все его свидетельства о языках Литвы и Жемайтии весьма сомнительными. 5.3. Отдельные уравнивания Литвы и Жемайтии по языку противоречат повсеместному противопоставлению им же этих краев и по языку, и по другим критериям. 5.4. Повсеместное игнорирование летувских формантов в именах собственных противоречит его же высказываниям о равенстве литовского и жемайтского языков. Если и Литва, и Жемайтия употребляли один и тот же язык, то на каком основании Литва повсеместно использовала славянские слова и выражения? 5.5. Его заявления о равенстве литовского и жемайтского языков, относящиеся к легендарным временам, противоречат его описаниям реальной истории Литвы. Так, на стр. 134135 второго тома, описывающего Грюнвальдскую битву, читаем (наш перевод): Свищут и летят стрелы, бренчат шпаги и мечи, И ручьем кровь из битого мяса течет, Трокчане, Виленчане вместе со Жмудью стаяли прочно с Витольдом [Витовтом], и Полякам мощно помогали ... Смоляне, Трокчане вместе с Виленчанами и Гродненцами, видя, что Литовский строй слабый и растерянный, тешат один другого: сейчас приступим к делам, и с крестоносцами снова источили бой кровавый... Здесь говорится, что Смоленск, Троки, Вильня и Гродно — это Литва, которая противопоставлена Жемайтии. А жители Смоленска, Вильни и Гродно в те времена никак не могли говорить пожемайтски: 5.6. На странице 79 первого тома читаем: «...jako Latopiszce Litewskie swiadcha — как летописцы Литовские свидетельствуют...». Но летувских летописей в природе не существует, Стрыйковский использовал славянские тексты, происходившие из ВКЛ («Историю Литвы усердно и честно с Русинских и Тевтонских памятников вырыл»). Это говорит о том, что Стрыйковский под Литвой понимал славян, что противоречит всем его «легендарным» цитатам о тождестве литовского языка с жемайтским. Как в таком случае доверять его заявлениям о «равенстве» языков Литвы и Жемайтии, если мы видим, что «литовский текст» это текст славянский?! 6. В целом мы видим единичные вкрапления бесспорно летувских языковых элементов в огромную славянскую среду. Например, Деволтов как производное от летувского слова «Бог» не только написано в славянской манере, но и расположен в местах со славянскими, а не летувскими топонимами. 7. Как нам представляется, Стрыйковский, говоря «Литва», подразумевал все Великое Княжество Литовское, не акцентируя внимания на этнических различиях. Кроме того, так как прямое сравнение Литвы и Жемайтии имеется только в легендарной части его сочинения, можно заключить, что он вовсе не старался подогнать использованные им материалы предыдущих авторов (прежде всего Длугоша) под современные ему реалии, а практически без изменений вставлял в свой труд. 8. Когда речь идет о реальных исторических фактах, Стрыйковский использует в подавляющем большинстве случаев понятие «Литва», опуская «Жемайтию», что по контексту соответствует всему ВКЛ. Вот пример, где под «Литовскими землями» явно понимается все ВКЛ: «построил был крепость на реке Сессарке на горе пригородной места оборонного, с которой Ливонцев частыми вылазками удручал и бил, так как в то время Ливонские крестоносцы по Святую реку, а Прусские по Ковно, Литовские земли имели»... Это противоречит его же фрагменту о жемайтах, граничивших со «злыми гудами» и «поровшими» их в районе Новогрудка. 9. Надо помнить, что Стрыйковский был жителем Короны Польской и жителей ВКЛ упрощенно воспринимал как нечто единое. Точно так же мордвин, татарин, чуваш для нас — это «русский», и только сами жители России могут видеть этническую разницу между ними. 10. Стрыйковский показывает нам два лица «летописной Литвы». Одна Литва говорила «Каулис», «Дивос», «бей злых гудов», вторая заставила всю Европу пользоваться славянской системой географических ориентиров. Так какая же Литва была на самом деле — та, которая один раз сказала «Каулис», «Дивос», «бей злых гудов» или та, которая заставила весь мир говорить Вильня, Ковно, Троки, Медники, Шавли, Вилькомир, Святая река, Гедимин, Ольгерд? После анализа сообщений Стрыйковского о языках Литвы и Жемайтии уверенно можно утверждать, что во времена Стрыйковского Жемайтия была лишь частью государственной федерации, именуемой ВКЛ. ОТНОШЕНИЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ XVI ВЕКА: АНДРЕЙ КУРБСКИЙ И ВАСИЛЬКОНСТАНТИН ОСТРОЖСКИЙ Павлина Бабина Во второй половине XVI века в Речи Посполитой остро ощущался кризис православной культуры. Слабое образование священников, недостаточная поддержка православной церкви со стороны государства, острая потребность в учебниках и книгах для распространения и укрепления веры делали невозможной конкуренцию с католической церковью, прежде всего с орденом иезуитов. В то время православие воспринималось его носителями не просто как религия, а, в определенном смысле, как маркер этнической принадлежности (к «народу русскому», т.е. восточнославянскому) и как традиция своего рода. И князь Андрей Михайлович Курбский (15281583), и князь ВасильКонстантин Острожский (15251608) были православными. Они ощущали потребность помогать «русской» (восточнославянской) культуре в преодолении этого кризиса. Несмотря на то, что каждый из них имел разные взгляды на пути выхода из кризиса, их сблизили общественнорелигиозная деятельность, общие интересы.