Научный антикоммунизм
учебное пособие
Анатоль Тарас
Памер: 364с.
Рыга 2015
Интеллигентный труд, например, труд врачей, учителей, инженеров ценился весьма низко. Это понятно: непосредственно для укрепления режима он значения не имел.
Фикция «вознаграждения по труду» решала важную задачу: оправдывала экономическое неравенство, от которого страдало подавляющее большинство членов «построенного в основном социалистического общества».
Фикция счастливой и зажиточной жизни
На первый взгляд она представляется особенно нелепой. «Жить стало лучше, жить стало веселей» — это Сталин провозгласил тогда, когда вся Россия была усеяна неубранными трупами. В этой фикции предельно наглядно отразилась очень важная особенность мышления коммунистов — способность, не теряя рассудка, объявлять черное белым, а белое черным.
В формуле Сталина ясно видно желание подменить действительность фикцией. Счастливая и зажиточная жизнь в СССР не постулировалась в качестве идеала, но утверждалась как факт. Хроническое недоедание, тяжелые бытовые условия, бесправие, атмосфера террора, насилие над неистребимыми инстинктами свободы и собственности, тяжкие душевные травмы, которыми было поражено население — такова была действительность. Этой страшной 310
действительности противостояла фикция счастливой и зажиточной жизни.
От населения требовалось определенное отношение к этой фикции. Не выражать против нее протеста было совершенно недостаточно. Следовало активно ее исповедовать в форме бесчисленных коллективных благодарностей партийному руководству и лично вождю за счастливую жизнь. Это делалось и на демонстрациях, где люди не должны были ограничиваться прохождением мимо трибун, на которых стояли вожди, а своими криками, песнями, плясками и сияющими лицами должны были наглядно выражать лозунг: «Спасибо товарищу Сталину за нашу счастливую жизнь!»
ЖИТЬ СТАЛО ЛУЧШЕ, ЖИТЬ СТАЛО ВЕСЕЛЕЕ!
Плакат 1939 года
Фикция счастливой и зажиточной жизни не только вдалбливалась в мозги советских обывателей гигантским агитационным аппаратом. Реально она служила достижению трех целей:
1) запрещала советскому человеку жаловаться на тяготы жизни;
2) способствовала развитию психологии роботов, существ, способных воспринимать свое положение как должное, мириться с ним и даже находить в нем некоторое удовлетворение;
3) исповедание этой фикции парализовало у населения остатки воли к сопротивлению.
311
Люди, которые не смели быть угрюмыми и молчаливыми, которым приходилось искажать липа гримасой радости, благодарить советскую власть за счастье цвести под солнцем самой передовой в мире конституции, — а для этого требовалось немало душевной энергии, — такие люди постепенно теряли способность к искренней вере, а вместе с нею и способность к сопротивлению.
Фикция социалистического гуманизма
Это одна из самых бесстыдных фикций. Суть ее в утверждении, что существуют два вида гуманизма: 1) западноевропейский, лживый и лицемерный, или в лучшем случае абстрактный, бессильный, мечтательный; 2) советский — подлинный, мощный и прекрасный.
Согласно измышлениям коммунистических идеологов, советский гуманизм заключался в активной и творческой любви к людям. Он давал человеку все возможности для творческого раскрытия личности и требовал от него творческой работы. Он освобождал его от предрассудков и духовного рабства, делал свободным и открывал перед ним бесконечные перспективы. В то же время этот гуманизм был суров: он понимал, что не бессильной проповедью любви и всепрошения, а беспощадной борьбой против всех остатков рабства можно добиться свободы человечества.
Гуманизм этот нежен к трудящимся и беспощаден к их врагам. «Если враг не сдается, его уничтожают», так сказал Горький — пророк социалистического гуманизма. Этот гуманизм жесток, но жестокость его оправданна. Она не что иное, как форма высшей любви к людям. Социалистический гуманизм творит нового человека, качества которого: верность, мужество, способность к творческому труду, неисчерпаемая жизнерадостность, радостное слияние с коллективом и пышным цветом расцветшая индивидуальность.
У человека, знакомого с советской действительностью, создавалось впечатление, что эту фикцию идеологи создали посредством отрицания реальных черт социалистического общества. Советский гражданин был раб, всегда подозреваемый если не в контрреволюции, то хотя бы в «пережитках капитализма». Его всегда контролировали, за ним всегда шпионили. Все его добродетели были ему предписаны и регламентированы.
Советская власть всегда видела его потенциальным преступником. Его можно было арестовать и сослать (даже казнить) без всякой вины. Уважения к человеческой личности в СССР никогда не было; напротив, было самое крайнее, иногда демонстративно выражаемое презрение. Предательство, сексотство, доносы всячески поошря312
лись. Люди не доверяли друзьям, близким, собственным супругам. Врагов в прежнем смысле слова, то есть врагов классовых, давно не стало в СССР, но советская власть продолжала систематически истреблять трудящихся, справедливо полагая, что ее враги — всё на
селение страны.
Словосочетание «социалистический гуманизм» родилось именно тогда, когда перерождение идеи коммунистического устроения общества в идею абсолютной власти партии было в основном закончено. Социалистический гуманизм возник сразу в качестве фикции. И фикция эта имела только один смысл: выхолостить самое понятие гуманизма, лишить его притягательности, всякого пафоса. Социалистический гуманизм — псевдоним величайшего насилия над человеком, более того — приказ вообще забыть о человечности.
Переезд на новую квартиру (худ. А. Лактионов, 1952 г.)
Фикция свободы науки
По официальным утверждениям, наука и искусство в СССР были не просто свободны, но только в нем и свободны. Потомуто они и являлись самыми передовыми в мире. Больше того: наука и искусство собственно только в СССР и существуют. Буржуазная наука разлагается, так как она служит умирающему классу. Она не знает метода диалектического материализма и потому загнивает.
Несомненно, было время, когда большевики верили в это. Потом, конечно, перестали верить, но с тем большей настойчивостью продолжали повторять этот тезис и требовать хотя бы формального его признания.
В последние годы сталинщины бьш выработан так называемый «моральный кодекс советского ученого», согласно которому научный работник в СССР должен непременно стоять на партийных позициях. Его обязали:
313
— уметь научно обосновывать правильность любого мероприятия партии и правительства;
— бороться с «безродным космополитизмом» и с низкопоклонством перед иностранщиной в своей специальности;
— вести борьбу против чуждых идеологий, бдительно следить и беспощадно, невзирая на лица, разоблачать малейшие попытки протащить в советскую науку буржуазные идейки и теорийки;
— содействовать разрешению текущих задач социалистического строительства, подчиняя логику исследования в естественных науках — техническим, а в гуманитарных — пропагандистским «требованиям момента».
В результате внедрения этого «кодекса» гуманитарные науки в СССР превратились в подсобный аппарат по производству мифов и фикций, а естественные науки использовались как основа для развития техники, которая в свою очередь служила укреплению и расширению абсолютной власти высшего партийного руководства.
Фикция трудового энтузиазма советского парода
Фикция выражалась, в частности, в том, что с энтузиазмом подхватывая инициативу своих передовиков и новаторов, беззаветно преданных строительству социализма, умело и мудро руководимых коммунистической партией и лично товарищем Сталиным, все население страны дружно требовало выполнения пятилетки в четыре, а потом в три с половиной года. Оно также требовало повсеместного введения среднепрогрессивных норм и их дальнейшего повышения, массового внедрения стахановских методов, партийного контроля и всяческих мероприятий, которые должны были способствовать всемерному росту производительности труда.
Деревенское население, например, ко всем тяготам колхозной жизни спешило прибавить массовую постройку электростанций местного значения и на базе местных материалов, без всякой помощи со стороны центра. Но и этого мало: оно добровольно и по собственной инициативе выходило на рытье каналов и проведение железных дорог. Трудовой энтузиазм и на том не останавливался: чуть ли не каждый день поднимались все новые и новые его волны.
Фикция эта — истинное мучение для населения и воспринималась им, в полном соответствии с действительностью, как прием дополнительной эксплуатации. Фикция трудового энтузиазма по существу означала приказ каждому советскому человеку работать до полного истощения сил, не поднимая даже вопроса о «гарантированных» ему «законом» трудовых нормах.
314
Пропагандистское значение ее быстро свелось к нулю. Зато экономическое значение было огромно, ибо на ней основывались вполне реальные мероприятия по выполнению встречных планов, социалистическому соревнованию и т.д.
Фикция любви трудящихся к социалистическому отечеству
Эта фикция, вместе с фикцией трудового энтузиазма всего советского народа, венчала собой здание положительных мифов и фикций сталинизма. Согласно ей, трудящиеся СССР любили свое отечество именно за его сущность — за Сталинскую конституцию, социалистический гуманизм, колхозный строй, счастливую и зажиточную жизнь, за все прочие достижения социализма.
Именно такому отечеству трудящиеся были рады приносить какие угодно жертвы в мирное и особенно в военное время. Любовь к социалистическому отечеству и к своей народной власти побуждала их с восторгом выполнять пятилетку за пятилеткой, записываться в стахановцы, перевыполнять среднепрогрессивные нормы. Любовь к социалистическому отечеству побуждала приветствовать гигантский военный бюджет, с восторгом крепить родную Красную Армию. Любовь к социалистическому отечеству побуждала советских людей ненавидеть капиталистическое окружение и, несмотря
С КАЖДЫМ ДНЕМ ВСЕ РАДОСТНЕЕ ЖИТЬ!
Советский агитплакат 1950х годов
315
на свое миролюбие, не отступать в случае необходимости даже перед третьей мировой войной.
Что патриотизм в коммунистической России существовал и проявлялся как действенная сила — несомненный факт. Во время второй мировой войны партийной пропаганде удалось (благодаря нападению Германии) внушить большому числу советских людей (далеко не всем, ибо армия Власова тоже была патриотической армией), что они должны защищать советскую власть, если хотят избежать германской колонизации. Зашита советской власти в этом ходе мысли — фигурировала, к сожалению коммунистов, лишь как необходимое условие обороны России. Лозунг военного времени: «За родину! За Сталина!» представлял собой механическое соединение выражения подлинного чувства («За Родину») с фикцией («За Сталина»).
КНІГІ ОНЛАЙН
