Перажыткі старажытнага светасузірання ў беларусаў
Этнаграфічны нарыс
Выдавец: Беларусь
Памер: 193с.
Мінск 1995
Каковъ видъ у этого змѣя?
Мы предлагали этотъ вопросъ тѣмъ лицамъ, которыя, по ихъ словамъ, видѣли его. Отвѣты получались разные. Но большинство того мнѣнія, что онъ похожъ на обыкновеннаго ужа, только гораздо больше его,— весь золотой, горитъ, какъ жаръ, и имѣетъ крылья. Другіе уподобляютъ его человѣку, который, впрочемъ, можетъ летать.
Намъ часто приходилось слышать въ деревнѣ: Змѣй полетѣлъ. Это былъ какой нибудь блестящій метеоръ.
Сопоставляя все вышесказанное, мы затрудняемся, гдѣ искать предковъ змѣя. Что это одинъ изъ пенатовъ, изъ домовыхъ, не подлежитъ сомнѣнію: это только особый видъ домового; это—клѣтникъ, потому
75
что въ хатѣ онъ не живетъ, а только въ клѣти. Возможно, что онъ представляетъ дальнѣйшую эволюцію ужейфетишей; но съ другой стороны —слишкомъ бросается въ глаза его „огненный характеръ": онъ и самъ какъ жаръ горитъ, и когда летитъ, то оставляетъ огненный слѣдъ, и разсердившись, сжигаетъ хозяйское добро, такъ что послѣднее заставляетъ предполагать въ немъ одно изъ олицетвореній огня. Чтобы примирить эти противорѣчія, намъ кажется наиболѣе вѣроятнымъ предположить, что это созданіе народной фантазіи представляетъ сліяніе двухъ фетишей: огня и ужа; такимъ образомъ и получилось представленіе объ „огненномъ змѣѣ", какимъ его воображаетъ бѣлорусскій народъ. А если вѣрно предположеніе, что домовикъ, котораго бѣлоруссы воображаютъ въ человѣческомъ видѣ, есть олицетвореніе огня, тогда становится понятнымъ и уподобленіе змѣяденьгоносца человѣку.
Олицетворенія стихій. Выше мы видѣли, что усадебныя божества, за исключеніемъ одного Чура, довольно отчетливо представляются воображенію бѣлорусса. Но нельзя того же сказать о стихійныхъ божествахъ, олицетвореніяхъ силъ природы, болѣе удаленныхъ отъ непосредственныхъ, такъ сказать, домашнихъ интересовъ бѣлорусскаго крестьянина.
Напримѣръ отъ Перуна, бога небеснаго огня (слѣдовательно, родственника домового),—бога, какъ говорятъ лѣтописи, нѣкогда главенствовавшаго на славянскомъ Олимпѣ,—отъ этого громоноснаго и дождящаго бога сохранилось очень немного. Перунъ убиваетъ,
76
посылая свои каменныя стрѣлы въ клубахъ огня; стрѣлы убиваютъ, а огонь сожигаетъ. Свои удары онъ направляетъ болѣе всего на чорта; а чортъ любитъ прятаться во время грозы подъ деревомъ, поэтому опасно становиться подъ деревья, чтобы укрыться отъ дождя: вмѣсто чорта Перунъ можетъ убить человѣка. При громѣ и молніи надо креститься, чтобы отогнать отъ себя чорта.
Намъ не разъ приходилось слышать такое объясненіе происхожденія грома и молніи. Перунъ держитъ въ рукахъ два чрезвычайно громадныхъ жернова, третъ ими и ударяетъ одинъ о другой; треніемъ и ударами онъ производитъ громъ и извлекаетъ молнію, подобно тому, какъ извлекаютъ искры, ударяя сталью о кремень. Осколки жернововъ, отскакивающіе при ударахъ, летятъ на землю и по ражаютъ, какъ стрѣлы. Мы уже имѣли случай говорить, что перуновыми стрѣлами народъ называетъ каменные топоры и ножи.
Водзяникъ или Водзяный живетъ въ „живой" водѣ, т. е. толькочто пробившейся изъподъ почвы. Каждый „виръ" (водоворотъ, а также источникъ въ рѣкѣ или озерѣ) имѣетъ своего водяника; они же обитаютъ въ криницахъ бездонныхъ, въ глубинѣ рѣкъ и озеръ, вообще въ такихъ мѣстахъ, которыя зимою не замерзаютъ: это —по объясненію народа —ледъ таетъ отъ дыханія водяника. Сохранилось до сихъ поръ воззрѣніе, что водяникъ требуетъ человѣческой жертвы, и невольные утопленники считаются жертвами его хищничества: онъ тянетъ ихъ къ себѣ на дно. Въ Бѣлоруссіи указываютъ много мѣстъ, на которыхъ, по
11
преданію, были нѣкогда озера, и въ нихъ обитали слишкомъ жадные водяные. Они очень часто таскали людей „у виръ“. Тогда окрестные жители обращались къ какой нибудь знахаркѣ, и она, отыскавъ виръ, смѣло ныряла на дно, затыкала жерло—главный источникъ озера —“горохвинами“ и закладывала сверху камнемъ. Вода въ озерѣ малопомалу изсякала, и водяной переселялся куданибудь въ другое мѣсто.
Русалки. Въ водѣ же живутъ и русалки. Онѣ, впрочемъ, могуть считаться „земноводными", потому что обитаютъ въ водѣ только съ осени до „русальной недѣли" (первая послѣ Троицы). Тогда онѣ выходятъ изъ воды и поселяются на вѣтвяхъ деревьевъ, особенно на березахъ. Русалки качаются на ихъ гибкихъ вѣтвяхъ, подзывая прохожихъ: „человѣкъ! человѣкъ! ходи колыхаться!" А если кто сдуру подойдетъ къ нимъ близко, то онѣ защекочутъ его до смерти.
Представляются онѣ воображенію бѣлорусса красивыми женщинами, съ распущенными длинными волосами. Пока русалки не выйдутъ изъ воды, т. е. до русальной недѣли, считается опаснымъ купаться, потому что или болѣзнь какая нибудь приключится, или русалки къ себѣ затащатъ въ глубь рѣки и утопятъ.
Существуетъ повѣріе, что души дѣтей, умершихъ до крещенія, превращаются въ русалокъ.
Лѣшій. Надъ лѣсами и всѣмъ, что въ нихъ, властвуетъ лѣшій. Это, кажется, наиболѣе величественный образъ, созданный фантазіей бѣлорусса. Оно и понятно: въ природѣ его страны, за исключеніемъ грозовыхъ явленій, дремучіе лѣса были наиболѣе вели
78
чественны, таинственны, болѣе всего поражали воображеніе своимъ заунывнымъ шумомъ при легкомъ вѣтрѣ и трескомъ ломающихся деревьевъ, стономъ, пронзительными воплями, дикимъ хохотомъ и другими странными звуками, которые наполняютъ лѣсъ во время бури или урагана. Подъ вліяніемъ впечатлѣній изъ жизни могучихъ лѣсовъ своей родины бѣлоруссъ и создалъ образъ своего лѣсовика или лѣшаго. Онъ ростомъ въ уровень съ деревьями того лѣса, въ которомъ разгуливаетъ. Онъ можетъ увеличиваться и уменьшаться, приноравливаясь къ величинѣ деревьевъ. Онъ чрезвычайно силенъ: когда разыграется въ лѣсу во время бури, то съ корнемъ вырываетъ могучіе дубы, на куски ломаетъ вѣковыя сосны, въ лоскъ кладетъ множество деревьевъ, застилая свой путь въ лѣсу, чтобы никакая сила не могла пробраться по его слѣдамъ къ его логовищу. А живетъ онъ въ такъ называемомъ „маточникѣ" —это средина пущи, совершенно недоступная для обыкновеннаго смертнаго. Маточникъ окруженъ непроходимымъ лѣсомъ, запруженъ массою валежника и сверхъ того —его облегаютъ засасывающія болота, которыя не замерзаютъ и въ самыя суровыя зимы. Тамъто и живетъ лѣшій со своими звѣрями и птицами. Всѣ крупные звѣри туда идутъ умирать: они только знаютъ таинственныя тропы, которыми можно пробраться въ маточникъ.
Когда лѣшій разгуливаетъ по своимъ владѣніямъ, его сопровождаютъ стада звѣрей и стаи птицъ, особенно совы, филины, вброны и сороки. Голова его покрыта длинными кудрями, такъ что напоминаетъ вер
79
хушку сосны; громадное туловище одѣто въ звѣриныя шкуры —волчьи и медвѣжьи —шерстью навыворотъ; руки и ноги толсты и крѣпки, какъ стволы дубовъ, глаза горятъ, какъ у волка или совы. Онъ „ржець“, хохочетъ, когда веселъ; волкомъ воетъ, когда печаленъ; рычитъ, какъ медвѣдь, когда золъ, а по временамъ дико взвизгиваетъ. Онъ плещетъ въ ладоши, и отъ этого трескъ идетъ по лѣсу. Въ рукахъ онъ держитъ иногда громадную дубину, которою ударяетъ по деревьямъ; оттогото, какъ полагаютъ, и слышится въ лѣсу грохотъ. По другой версіи —въ рукахъ у него длинный бичъ, которымъ онъ хлопаетъ, подгоняя своихъ спутниковъ.
Такой лѣшій водится только въ большихъ лѣсахъ и пущахъ; съ нимъ очень ужъ опасно встрѣчаться. А въ малыхъ лѣсахъ и лѣшій бываетъ поменьше; впрочемъ и ему пальца въ ротъ не клади: можетъ изрядно напугать человѣка и волками затравить.
Подвѣй—это тотъ духъ, который кружится въ вихрѣ. Онъ поражаетъ людей особой болѣзнью, которая тоже называется подвѣемъ: набѣжитъ вихрь на человѣка —и свернетъ ему голову набокъ, отниметъ языкъ, а нето скрючитъ руку или ногу. Поэтому надо спасаться отъ вихря. Когда онъ кружится, надо показывать ему кукишъ: этого подвѣй не любитъ и промчится стороной, не набѣжавъ на человѣка.
Другихъ олицетвореній изъ области атмосферическихъ явленій бѣлоруссы не знаютъ.
If
Пережитки солнечнаго культа.
Достигнувъ извѣстной степени умственнаго развитія, первобытный человѣкъ, наблюдая явленія природы, не могъ не замѣтить той зависимости, въ которой находятся растенія отъ солнечной теплоты и свѣта. Когдаже такъ или иначе было сознано, что безъ теплоты и свѣта не можетъ быть растительной жизни, то отсюда не трудно сдѣлать выводъ, что безъ растеній не возможна жизнь животныхъ, а безъ тѣхъ и другихъ не возможна жизнь человѣка. Это сознаніе, на ряду съ другими причинами, въ разборъ которыхъ мы не намѣрены вдаваться, повело къ обоготворенію солнца, какъ источника теплоты и свѣта, какъ плодотворнаго начала, дождьбоіа, дающаго изобиліе плодовъ земныхъ и самую жизнь; а обоготвореніе повело къ созданію культа, въ которомъ выражалось въ извѣстныхъ формахъ отношеніе человѣка къ обоготворяемому свѣтилу.
Культъ солнца былъ тѣмъ болѣе развитъ и его роникновеніе въ міросозерцаніе народа тѣмъ глубже и значительнѣе, чѣмъ больше народъ освоился съ мирны
81
ми земледѣльческими занятіями и зависѣлъ отъ нихъ, а не отъ войны и грабежа.
Наши предки, какъ извѣстно, вынесли свои вѣрованія изъ своей первобытной родины —арійскаго нагорья, страны вѣчнаго солнца и лазурнаго неба, гдѣ имъ были уже извѣстны начатки земледѣлія. А такъ какъ и осѣвши на новыхъ мѣстахъ они продолжали заниматься земледѣліемъ, то понятно, что культъ бога земледѣлія и мирныхъ искусствъ, солнца, игралъ въ ихъ міросозерцаніи и въ обрядовой сторонѣ ихъ жизни важную роль, о чемъ свидѣтельствуютъ памятники нашей древней письменности и многочисленные пережитки.
Бѣлоруссы, какъ народъ преимущественно земледѣльческій, въ своихъ воззрѣніяхъ, обрядовыхъ пѣсняхъ и празднествахъ сохранили немало такихъ характерныхъ особенностей, которыя являются видимымъ отраженіемъ древняго солнечнаго культа. Правда, въ бѣлорусской рѣчи не сохранилось прежнихъ наименованій, приписываемыхъ солнцу, въ родѣ Сварожича, Хорса
Дажьбога, Ярилы, но древнія празднества въ честь
солнца, связанныя съ весеннимъ и осеннимъ равно
денствіемъ, съ зимнимъ и лѣтнимъ солнцестояніемъ, и теперь отбываются въ Бѣлоруссіи. Они, конечно, при
норовлены къ христіанскимъ праздникамъ, но связаны съ такими воззрѣніями и сопровождаются такими обрядами, которые ничего общаго не имѣютъ съ христіанскимъ значеніемъ праздника. Таковы коляды, масленица и великодни, купала и богачъ.
КНІГІ ОНЛАЙН
