Перажыткі старажытнага светасузірання ў беларусаў
Этнаграфічны нарыс
Выдавец: Беларусь
Памер: 193с.
Мінск 1995
Масленица. Празднованіе масленицы сопровождается тѣми же катаньями съ горъ, катаньями на тройкахъ (это какъ бы прощаніе съ зимой, со снѣгомъ, съ санной дорогой), блинами, что и въ Великороссіи; но есть и особенности или спеціально свойственныя Бѣлоруссіи, или сохранившіяся въ ней отчетливѣе.
На Авласа (Власія, 11го февраля), празднованіе котораго часто совпадаетъ съ масленицей, въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ Бѣлоруссіи справляется «конское свято», —задаютъ лучшій кормъ лошадямъ, но ничего на нихъ не работаютъ, и объѣзжаютъ молодыхъ лошадей. Если у лошади или коровы въ этотъ день по
99
нурый видъ —это признакъ, что она не выживетъ года: или волкъ съѣстъ, или околѣетъ.
Въ смежныхъ уѣздахъ разныхъ губерній —въ Борисовскомъ, Сѣнновскомъ и Лепельскомъ —существуетъ масленичный обычай „возить бабу на почастунокъ" (угощеніе). Это выполняютъ внуки, которые или сами запрягаются въ саночки и съ торжествомъ везутъ свою бабуповитуху къ себѣ на блины, или пріѣзжаютъ за ней на лошадяхъ, что въ послѣднее время чаще практикуется.
Въ той же мѣстности въ понедѣльникъ и во вторникъ первой недѣли великаго поста женщины „цѣпляютъ колодки" холостякамъ, требуя отъ нихъ угощенія за то, что тѣ не женились. Колодку надо прицѣпить незамѣтно, и если это выполнено, то угощеніе, состоящее изъ выпивки и закуски, должно быть непремѣнно поставлено. Цѣпляютъ колодки и женатымъ но это считается отступленіемъ отъ обычая. Кромѣ того, компаніи женщинъ „вяжутъ неженатыхъ", т. е. крутятъ имъ платкомъ руки, и въ такомъ видѣ приводятъ въ корчму, заставляя купить водки, меду или пива и закуски, и только тогда развязываютъ, когда ихъ требованіе выполнено.
На масленицѣ, по вечерамъ, дѣвушки собираются на улицѣ пѣтъ „масленичныя" пѣсни, содержаніе которыхъ распадается на два отдѣла. Содержаніе одной части: призывъ весны, ожиданіе наступленія ея и полевыхъ работъ; другой —жизнь замужней женщины съ ея радостями и горестями. Послѣднія нерѣдко поются подъ окнами „молодыхъ", которые въ этотъ
100
„мясоѣдъ" повѣнчались. Приводимъ наиболѣе типичную изъ этихъ пѣсенъ:
На вулицѣ дзѣуки гуляли *) Про мяне молоду гукали: Што у мяне молодой мужъ лихій,— На вулку гуляць не пустіу;
А хоць пустіупозненько: Усѣ дзѣвочки розненько. А я выйду и гукну, Усихъ дзѣвокъ созаву, Звонкаго музыку я найму И буду гуляць до свѣту Ажъ до познаго абѣду! А дамоу итци баюся,— Дзевератоньку кланюся: „А ты, дзевератка, —большій братъ,— Завядзи мене до дому! Пошію кашульку до долу, Дамъ табѣ хусту шаукову".
А почуу тое лихій мужъ: „А я табѣ, шельма, бокъ набью, До долу кашульку самъ знашу, Шоукову хусту самъ сотру.
„Молодые" иногда приглашаютъ дѣвушекъ въ хату и угощаютъ ихъ. Тогда въ хатѣ они поютъ шуточныя или укоризненныя пѣсни по адресу придир
*) Послѣднее слово каждой строчки повторяется 2 раза.
101
чивой свекрови или свекра, какъбы заступаясь за свою бывшую подругу. Напримѣръ:
На дворѣ бабы сядзѣли, Кулакомъ зямлю пробили, Про нявѣсточекъ судзили: А моя нявѣстка шельма была: Цѣлую клѣтку добра звела! А тамъ добра много было: Орѣхова чашка крупъ было, Желудова чашка меду было, Мяшокъ и рагожа платця было, Въ стянѣ иголка большь долота
и т. д.
На „Сороки11 (40 мучен. Севастійскихъ, 9 марта) молодежь собирается по гумнамъ, гдѣ къ этому дню устраиваются качели; приносятъ съ собой печенье — „жаворонковъ"—и цѣлый день проводятъ въ качаньи на качеляхъ, распѣвая „весновскіе" пѣсни, выкликая
весну:
Благослови, Боже, Зиму замыкаци, Вясну выкликаци. Дай же намъ, Боже, Жита и пшаницы, Зяленой травицы. Дай же намъ, Боже, На хлѣбъжита родъ, А на статокъ (на стадо) плодъ, На людзей здороуе.
102
Встарину, по разсказамъ, пѣніе весновскихъ пѣсенъ, не прекращалось въ теченіе всего Великаго поста, но въ послѣднее время, подъ вліяніемъ духовенства и болѣе сознательнаго отношенія къ христіанской вѣрѣ, въ Великій постъ пѣніе рѣдко слышится, а во вторую его половину почти совершенно прекращается. Но послѣ Пасхи, когда очистится отъ снѣга земля, молодежь обоего пола, по вечерамъ, собирается на пригоркахъ и тамъ пѣснями призываетъ весну. И такъ продолжается до Николина дня.
Не можемъ не привести одной изъ этихъ пѣсенъ, записанной нами въ Борисовскомъ уѣздѣ:
Дзякуй табѣ, Боже, Што зиму скончали, Што вясны дождали! Помажи намъ Боже, У добрый часъ начаци Вясну выкликаци! Придзи, придзи, весна, Придзи, придзи, красна, Къ намъ у таночикъ (хороводъ)! Приняси намъ збожжа (зернов. хлѣба), Приняси намъ красокъ (цвѣтовъ), Кабъ намъ звиць вяночикъ!
Ъдзиць весна, ѣдзиць, На залатомъ *) кони Въ зяленомъ саяни, На сосѣ (сохѣ) сѣдзючи,
*) Въ бѣлорусскихъ сказкахъ очень часто упоминается о конѣ „золотая шерстинка —серебряная шерстинка".
103
Сыру зямлю аручи, Правой рукой сѣючи, А смыкомъ скародзючи. Вязець, вязець весна, Вязець, вязець красна Ясные дзянёчки, Частые дожджочки, Зяленые травы, Красные цвяточки Намъ на вяночки
Въ основаніи этихъ призывовъ лежатъ, прежде всего, пережитки миѳологичскихъ вѣрованій народа, но эти вѣрованія поддерживаются также факторами психологическаго и экономическаго порядка. Вопервыхъ, всякому живому существу присуще стремленіе къ свѣту и теплу. А вовторыхъ, надо имѣть въ виду, что къ веснѣ частенько крестьянъ постигаетъ безхлѣбица и кормы для скота бываютъ на исходѣ. Въ это время иногда и зажиточные мужики „солому сѣкутъ —пироги пекутъ, сѣномъ подмазываютъ", какъ поется въ бѣлорусской „веснянкѣ". Это, разумѣется, гипербола, но въ иные годы она довольно близко подходитъ къ трезвой дѣйствительности. Въ такомъ случаѣ, какъ не ждать весны, когда она приноситъ съ собой „шниткуматку, дзягелябатьку, щавельбратку, крапивку сестрицу" —травы, которыми питается весной отощавшій, полуголодный народъ. На его счастье красное солнышко работаетъ, борется съ чарами лютой зимы, точитъ ледяную кору, покрывающую землю, пробуждаетъ ручьи и потоки отъ зимняго сна. Злое чудо
104
вище, зима, противится доброму солнышку, не подт дается, посылаетъ свои послѣдніе морозы и метели, но изо дня въ день ослабѣваетъ, словно бы изнемогая въ борьбѣ. И народъ, съ участіемъ слѣдившій за этой стихійной борьбой, живо заинтересованный въ ея скорѣйшемъ окончаніи, начинаетъ, по обычаю своихъ предковъ, выходя на взгорки, „выкликать" весну. И вотъ наконецъ она, какъ бы послушная призывамъ, одѣтая въ зеленый саянъ, ѣдетъ на золотомъ конѣ, въ сопровожденіи ясныхъ теплыхъ дней, осыпая свой торжественный путь цвѣтами... Счастливая пора —пора любви, пора цвѣтовъ!
Но для крестьянина этого мало. Онъ, конечно, знаетъ, что цвѣты красивы, но, какъ мы видѣли, болѣе помышляетъ о шниткѣ маткѣ, дзягелѣбатькѣ и прочихъ травяныхъ кормильцахъ. Онъ еще далекъ отъ осуществленія своего завѣтнаго идеала человѣческаго благосостоянія, который въ томъ заключается, чтобы мужикъ могъ вдоволь поѣсть хлѣба съ березовикомъ. Обыкновенно такъ бываетъ, что есть березовый сокъ, да хлѣба нѣтъ; или же есть хлѣбъ, да березовику нѣтъ. Поэтому для бѣлорусса весна не только „краса природы", но главнымъ образомъ — время полевыхъ работъ, отъ которыхъ зависитъ все его благосостояніе. Поэтому его фантазія снабжаетъ весну аттрибутами земледѣлія: она сидитъ на сохѣ, хотя это и не совсѣмъто удобный экипажъ; она бороздитъ матьсыруземлю, сѣетъ хлѣбъ, и смыкомъ, первобытной бороной, устраиваемой изъ суковатыхъ еловыхъ планокъ, связанныхъ вмѣстѣ, скородитъ посѣянное. Она носы
105
лаетъ частые дождики, столь необходимые для посѣвовъ. А въ золотомъ конѣ нетрудно видѣть одно изъ уподобленій солнца, приносящаго весну.
Хотя въ настоящее время намъ не приходилось наблюдать особаго обряда встрѣчи весны, кромѣ простыхъ выкликаній, но, по разсказамъ, „за уніяцкихъ часовъ" такіе обряды совершались. Намъ передавала старухакрестьянка, отъ которой мы записали вышеприведенную веснянку, что она въ молодости была участницей слѣдующаго обряда встрѣчи весны, обряда, въ то время распространеннаго почти по всѣмъ деревнямъ Борисовскаго уѣзда. Весной, въ одинъ изъ праздничныхъ дней, подъ вечеръ, молодежь обоего пола собиралась на полѣ, предназначенномъ подъ яровые посѣвы. Раскладывали костры, приглашали „музыку" —большею частію дударя (въ то время дудари были очень распространены въ Борисовскомъ уѣздѣ) и приступали къ выбору изъ дѣвушекъ „вясноуки". Въ выборѣ принимали участіе и парни и дѣвушки. Требовалось, чтобы избранница была красива и работяща. Ее украшали вѣнкомъ изъ весеннихъ травъ и цвѣтовъ и сажали на „смыкъ", застланный сверху плавуномъ; въ въ борону впрягались молодые люди и возили „вясноуку“ по полю вокругъ огней, при чемъ дѣвушки пѣли, подъ аккомпаниментъ дуды, вышеприведенную пѣсню. Послѣ этого тутъ же возлѣ костра устраивались «танки», хороводы. Молодежь, взявшись за руки, кружилась вокругъ «вясновки,» сидящей на боронѣ. Потомъ начинались обыкновенные танцы, въ которыхъ принимала участіе и «весновка». Необходилось дѣло
106
безъ выпивки и закуски, при чемъ первую доставляли парни, а вторую дѣвушки.
Великодни. Къ особенностямъ празднованія Пасхи въ Бѣлоруссіи надо отнести хожденіе по домамъ „волочебниковъ" для прославленія хозяевъ и собиранія „даровъ". Хоръ волочебниковъ составляется не только изъ бѣдняковъ, но и людей зажиточныхъ, что лишаетъ волочебниковъ нищенскаго характера. Во главѣ хора стоитъ „починальникъ" запѣвало, и музыка; кромѣ того есть еще „мѣхоноша", носитель и хранитель „даровъ", а остальные называются „подхватниками". Подойдя подъ окно со всею громадой, починальникъ поетъ, сопровождаемый скрипачемъ, волочебную пѣсню, а подхватники послѣ каждаго стиха выкрикиваютъ хоромъ припѣвъ: Христосъ воскросъ Сынъ Божій или: Зеленный садъ вишневый и др. Подаютъ имъ деньги, яйца, сыры, сбожже и коечто изъ пасхальныхъ явствъ, въ изобиліи приготовляемыхъ къ этому торжественному дню. Изъ собраннаго устраивается общее для всѣхъ волочебниковъ угощеніе.
Въ содержаніи волочебныхъ пѣсенъ, слышанныхъ нами и записанныхъ въ разныхъ мѣстностяхъ Бѣлоруссіи, нѣтъ ничего такого, что указывало бы на христіанское значеніе праздника Пасхи, если не считать припѣва: “Христосъ воскресъ", замѣняемаго впрочемъ и другими припѣвами, въ родѣ —“Зелена елка, зелена", или: „Спѣвайте, молойцы, спѣвайте".
КНІГІ ОНЛАЙН
