Перажыткі старажытнага светасузірання ў беларусаў
Этнаграфічны нарыс
Выдавец: Беларусь
Памер: 193с.
Мінск 1995
155
кусается. Про ожегъ и по сей день говорятъ: „укусила жижа“ *). Приведемъ еще примѣръ. Если переходить черезъ круги, начерченные кѣмъ нибудь на землѣ, или ступить на кругъ, оттиснутый дномъ ведра, или же ходить по тѣмъ мѣстамъ, гдѣ лошадь качалась, то отъ этого пойдутъ по тѣлу лишаи, а на головѣ появятся плѣши. По этой причинѣ совѣтуютъ обходить круги или, еще лучше, сглаживать ихъ, чтобы незнающихъ предохранить отъ болѣзни. Таково народное воззрѣніе. Спрашивается, —какимъ образомъ оно могло возникнуть? Намъ кажется, что здѣсь все дѣло именно въ подобіи, въ уподобленіи: есть, вопервыхъ, лишаи, имѣющіе форму круга, а вовторыхъ, то мѣсто, гдѣ качался конь, называютъ плѣшью, подобно тому, какъ плѣшью же называется мѣсто на головѣ, лишенное волосъ стригущимъ лишаемъ. Повидимому для первобытнаго ума было достаточно сходства въ формѣ и въ названіи, чтобы заключить, что кругъ или плѣшь какъ бы перешли съ земли на тѣло того человѣка, который къ нимъ прикасался. Лѣчатъ лишаи такъ. Сначала обводятъ концомъ веретена кружокъ около лишая, чтобы онъ не распространялся далѣе, а затѣмъ обмываютъ его или водой, осѣвшей на окнахъ, или помоями отъ посуды.
Ниже мы еще встрѣтимся съ разными суевѣріями, которыя показываютъ —какое значеніе въ возрѣніяхъ бѣлорусса имѣютъ уподобленія (напримѣръ, лѣченіе
*) Надо замѣтить, что „жижа" (названіе огня), „зюзя“ (названіе зимы, холода) —употребляются только въ дѣтскомъ языкѣ или, вѣрнѣе, въ разговорѣ взрослыхъ съ дѣтьми
156
„ячменя", нарыва на глазномъ вѣкѣ, ячменными зернами и многое другое); теперь же, для полноты картины, напомнимъ читателю, что большинство бѣлорусскихъ заговоровъ построены на фигурахъ уподобленія, напримѣръ: водзяные ключи закрывалися, Юрданьрѣка станавилася: закрыйцися, жилы кровавыя! стань, не цячи, кроу чирвоная!" или же: рѣка стала —и кроу стань" и т. д. Подобные обороты такъ часто встрѣчаются, что даютъ основаніе заключить, что именно въ уподобленіи, по мнѣнію бѣлорусса, и полагается главная сила заговора.
Есть и еще случаи фетишистическаго объясненія происхожденія болѣзней, но господствующее воззрѣніе на причины ихъ грубоанимистическаго характера. Изъ этихъ воззрѣній можно заключить, что болѣзнь представляется бѣлоруссу, какъ невидимая, но матеріальная сущность, которая можетъ входить въ человѣческое тѣло или обволакивать собою его и тѣмъ причинять боль; или же болѣзнь —это злой духъ, вошедшій въ тѣло во время сна или испуга. Точно также причиной болѣзни можетъ быть „порушенье души", при которомъ душа, хотя и находится въ тѣлѣ, но не на своемъ настоящемъ мѣстѣ.
Всѣ эти объясненія происхожденія болѣзней логически вытекаетъ изъ анимистическихъ воззрѣній. Если нашъ духъ можетъ входить и выходить изъ тѣла, что, какъ думаютъ дикари, случается во время сна, то почему же не можетъ сдѣлать это и всякій другой духъ? Первобытный человѣкъ не имѣлъ основаній отвѣчать на этотъ вопросъ отрицательно; напротивъ, много
157
было данныхъ, чтобы отвѣтить на него утвердительно. Его побуждали къ этому характерные признаки многихъ болѣзней, именно болѣзней, сопряженныхъ съ горяченнымъ бредомъ, корчами, судорожными, непроизвольными движеніями, дрожью и т. п. Соображая, что движенія нашего тѣла зависятъ отъ присутствія въ немъ души (послѣ смерти —въ отсутствіидуши —тѣло неподвижно) и что въ этомъ случаѣ наши движенія сравнительно цѣлесообразны, болѣе или менѣе разумны, и сравнивая это нормальное состояніе человѣка съ болѣзненнымъ, напримѣръ, когда человѣкъ одержимъ припадками эпилепсіи, лихорадкой, сумашествіемъ и тому подобными болѣзнями, подъ вліяніемъ которыхъ онъ производитъ такія движенія, совершаетъ такіе поступки, которые прямо клонятся къ вреду его и дорогихъ ему людей —изъ всего этого дикарь долженъ былъ заключить, что ихъ производитъ враждебный, злой духъ, вселившійся какимъто образомъ въ тѣло больного. При тѣхъ познаніяхъ, которыми обладаетъ дикарь, иного заключенія онъ и не могъ сдѣлать, оставаясь логичнымъ. Напримѣръ, во время сильныхъ приступовъ лихорадки, дикарь употребляетъ всѣ усилія, чтобы не дрожать, не дѣлать судорожныхъ движеній, однако тѣло его трясется, напруживается, его руки и ноги сгибаются, челюсти дрожатъ... Очевидно, что эти движенія производитъ кто нибудь посторонній ему. Часто во снѣ ему приходилось вздрагивать, подпрыгивать... Кто это его подбрасываетъ? Очевидно, не самъ онъ, ибо это было помимо его воли, а ктонибудь другой. И мало ли въ немъ совершается непроизвольныхъ
158
движеній? Онъ чихаетъ, икаетъ —все это совершается вопреки его волѣ. Но ктонибудь производитъже эти движенія? И этотъ,, ктонибудь" невидимъ, неосязаемъ, слѣдовательно—онъ духъ.
Исходя изъ того взгляда, что большинство болѣзней происходитъ отъ вселенія въ человѣка чегото невидимаго и что это невидимое и причиняетъ болевыя ощущенія; что, затѣмъ, всякая нечистая сила, какъ могущая быть невидимой можетъ вселяться въ насъ и всячески мучить насъ,—человѣкъ дѣлаетъ заключеніе, что тѣ люди, которые находятся въ близкомъ общеніи съ нечистой силой, какъ напримѣръ, разнаго рода чаровники, могутъ насылать всякую „нечисть" на людей и тѣмъ причинять имъ всевозможныя болѣзни. Такой взглядъ раздѣляютъ и бѣлоруссы, и про всякую, сколько нибудь серьезную, болѣзнь говорятъ, что она сдѣлана кѣмънибудь, что ее тотъ или другой чаровникъ «зрабіу», «поддзѣлау», «наслау».
Сообразно съ такимъ мнѣніемъ о происхожденіи громаднаго большинства болѣзней, практикуются соотвѣтственные способы и средства для ихъ излѣченія. Нѣкоторыя болѣзни только хорошій знахарь можетъ вылѣчить, а другія лѣчатся, такъ сказать, домашнимъ порядкомъ: настолько способы лѣченія ихъ популярны.
Если болѣзнь есть нѣкоторая матеріальная сущность, вошедшая въ человѣка, или если ее производитъ поселившійся въ тѣлѣ человѣка какойнибудь посторонній духъ, то, очевидно, больной только тогда выздоровѣетъ, когда будетъ устранена причина болѣзни, то есть изгнанъ враждебный духъ. Вопросъ —какъ его
159
изгнать? Самый простой способъ, диктуемый первобытнымъ умомъ, есть способъ, такъ сказать, механическій, подобный тому, какъ, напримѣръ, выгоняютъ воздухъ изъ пузыря, выжимаютъ воду изъ мокрой тряпки и т. п.
И дѣйствительно, такіе чисто механическіе способы широко распространены въ нашей деревенской медицинѣ.
Если болѣзнетворный духъ поселяется въ человѣкѣ, то, надо думать, что всего скорѣе онъ можетъ поселиться въ полостяхъ грудной и брюшной, которыя прямо сообщаются съ внѣшнимъ міромъ. А если это такъ, то всего легче изгнать духа посредствомъ давленія на грудную и брюшную полости, такъ сказать —выжимать его.
Топтаніе. Такъ и поступаютъ въ бѣлорусскихъ деревняхъ. Кладутъ больного у порога животомъ книзу, а на спину ему становится нарочно выбранный для этой цѣли человѣкъ и трижды слегка подпрыгиваетъ, стоя у больного на спинѣ. Это повторяется три раза подъ рядъ, но съ небольшими промежутками. Дѣлается это утромъ и вечеромъ каждый день, пока больной не поправится или не обратится къ другому средству. Топтаніе больного считается въ бѣлорусской первобытной медицинѣ самымъ первымъ средствомъ противъ всякихъ внутреннихъ болѣзней.
Передъ порогомъ кладутъ больного для того, чтобы вышедшій изъ него духъ нашелъ скорый выходъ изъ избы и не поселился въ комъ нибудь изъ присутствующихъ.
Перворожденные слывутъ наиболѣе пригодными для
роли топтальщиковъ.
160
Катаніе. На ряду съ топтаніемъ практикуется сродное ему средство —катаніе больного. Оно употребляется особенно тогда, когда болитъ животъ, но не пренебрегаютъ имъ и при головной боли. Больного кладутъ на дерюгу и, взявъ въ руки концы ея, качаютъ его съ конца въ конецъ дерюги.
Растираніе. Также въ ходу растираніе руками больныхъ частей тѣла, особенно живота. Смотря по характеру болѣзни, растираніе производится то сильное, то легкое и притомъ въ разныхъ направленіяхъ. Мы полагаемъ, что и этотъ деревенскій массажъ находится въ связи съ представленіемъ о возможности изгнанія болѣзней путемъ механическаго давленія.
Грызеніе. Наросты на костной ткани, припухлости, вздутіе жилъ, грыжу и тому подобныя болѣзни лѣчатъ посредствомъ легкаго грызенія зубами больного мѣста. Вѣроятно этимъ способомъ думаютъ устрашить боль. Знахарки, впрочемъ, губами вдавливаютъ внутрь пупочную грыжу.
Ставленіе юршка. Къ механическимъ средствамъ лѣченія должно быть отнесено и ставленіе горшка на животъ; оно практикуется при боляхъ въ животѣ, при „порушеніи“, т. е. предполагаемомъ перемѣщеніи внутреннихъ органовъ брюшной полости, вслѣдствіе чрезмѣрнаго напряженія. Способъ слѣдующій: кладутъ больному на животъ корку хлѣба или небольшую дощечку, на ней зажигаютъ клочекъ льна и покрываютъ печнымъ горшкомъ средней величины. Послѣдующій процессъ понятенъ: происходитъ то же, что и при ставленіи рожковъ, только въ гораздо большихъ раз
161
мѣрахъ: иногда животъ вдавливается въ горшокъ до четверти его высоты.
Откидываніе. «Ячмень», небольшой нарывъ на глазномъ вѣкѣ, лѣчатъ особымъ способомъ, который зовется въ народѣ «откидываніемъ». Отсчитываютъ девять ячменныхъ зеренъ и каждое изъ нихъ, предварительно обмахнувъ трижды вокругъ больного глаза, отбрасываютъ наотмашь въ сторону. Потомъ пускаютъ въ избу курицу, чтобы она поклевала эти зерна.
Лѣченіе болѣзней, происходящихъ отъ испуга. Вздрагиваніе при испугѣ бѣлорусскіе крестьяне объясняютъ тѣмъ, что это „душа выскочиць хацѣла“. Если испугъ будетъ очень силенъ, то полагаютъ, что душа можетъ отъ этого очутиться „не на мѣстѣ" или совершенно выскочить изъ тѣла. Въ первомъ случаѣ человѣкъ претерпѣваетъ легкое разстройство, а во второмъ можетъ серьезно заболѣть, и такая болѣзнь будетъ сопровождаться горячечнымъ бредомъ, нецѣлесообразными движеніями, галлюцинаціями и т. п.
Это сдѣлалось «съ пуду», «съ переполоху», т. е. отъ испуга, говорятъ бѣлоруссы. Въ первомъ случаѣ, при легкомъ разстройствѣ, практикуется слѣдующее средство. Берутъ четыре горячихъ уголька изъ своего очага и опускаютъ ихъ одинъ за другимъ въ сосудъ съ чистой криничной водой, и этой водой обмываютъ больного.
Если же болѣзнь болѣе серьезнаго характера, то, чтобы возвратить испуганный духъ, стригутъ понемногу волосъ у тѣхъ лицъ, которыя, по предположенію, могли испугать больного, и тѣми волосами подкуриваютъ
КНІГІ ОНЛАЙН
