КНІГІ ОНЛАЙН
Пошук сярод кніг, што прайшлі індэксацыю гуглам. Некаторыя кнігі гугл не знаходзіць
[1979] 1980 [ННТЕРВЬЮ «ЛНТЕРАТУРНОЙ ГАЗЕТЕ»] Что является непосредственным толчком, ймпульсом, побуждаюцйм всякйй раз к созданйю новой «фронтовой странйцы»? По-разному это бывает. йногда еіце прн работе над предыдуіцей повестью возннкают побочные ответвлення нден нлн замысла, которые в рамках данного сюжета реалнзовать невозможно, но онй чем-то мне йнтересны. Ведь когда углубляешься в матерйал, обдумывая его, заново пережнваешь коллйзйй й переосмыслнваешь сйтуацнл, то всегда что-то отбрасывается, а что-то берешь «на заметку», про запас, на будуіцее. йное так н остается ненспользованным, к другому же я потом возвраіцаюсь. Но «толчкй» возннкают не только во время работы, а і-і самым неожвданным образом в обіценмн с людьмй, в беседах с друзьямн, прн чтеннн... Вдруг что-то завладевает тобой, будлт воображенне, обрастает подробностямп, появляется новый поворот і-ідей. Неясное еіце намеренне долго не отпускает, свербнт в сознаніш. Трудность прн этом состонт в том, что ннтересную ндею надо «одеть» в достаточно прнгодные для нее лнтературные одежды, обрастнть ндейный костяк, что называется, мясом жнзнн. 14 сделать это так, чтобы, с одной стороны, пдея не очень выпйрала йз этлх одежд, а с другой, чтобы не потонула в обнлйй фактаческого матернала. Хорошо, конечно, когда все выступает в гармонйческом едпнстве, когда за жйзненнымп фактамн как бы стонт, возвышаясь в отдаленнн, не обязательно рядом, большая, снльная, захватываюіцая ндея. Это, я счйтэю, самое важное, но п самое сложное в лнтературе. Порой для воплошення слльной нден просто недостает фактйческого багажа, й тогда прнходйтся оставнть задуманное. А бывает н так, что в процессе работы воплоіценйе нден выходнт недостаточно убеднтельным, н, хотя жнзненного матернала хватает, труднться дальше бессмысленно. Васйлйй Владймйровйч, вы садйтесь за стол с уже отработанным в голове сюжетом, точно очерченнымй образамй, йлй онй обретают плоть в процессе пйсьма, проявляя новые черты, не подчйняясь вашей режйссуре? Я бы сказал, что мой герой всегда мне послушны, обычно ннкто нз ннх не выражает своеволйя, ндут туда, куда я йх веду. В этом смысле ойй дйсцйплйнйрованйы, как хоронше солдаты хорошо вышколенной роты. Прежде чем обратмться к лйсту бумагн, прйступнть к первой главе, я стараюсь тідательно продумать сюжет, характеры, знаю начало й обязательно фйнал. Детально обработанный фмнал непремеяный залог того, что веіць получнтся. Кояечно, во время пйсьмэ й сюжет, й образы претерйевают какне-то нзменеяйя, но образная сястема в целом сохраняется. Как йй странно, труднее всего определйть начало, а ведь для всякой маленькой повестй очень важно, откуда начать. Еслй слйшком йздалека получнтся затянутая экспозйцйя, нарушйтся сюжетная, композйцнонная стройность. Начать на недостаточном расстоянйй от фннала тоже плохо, поскольку характеры не успевают проявйть себя в нужной степенй, запомннться чнтателю, как настуяает развязка. Очень важво, повторяю, начать с такого момента, чтобы действйе развйвалось ровно, эйергнчно, но нефорснровайно, a характеры проявлялйсь в меру. Чтобы было ййтересно, недлннно й в то же время обстоятельно. Чехов советовал, завершнв рассказ, обрубать начало й конец, поскольку там больше всего йскусствейностн, неестественностй. Но думаю, что лучше все-такй ве обрубать, лучше сделать так, чтобы обойтнсь без хярургйческого вмешательства. Пйшу последовательно, то есть от первой главы продвйгаюсь к последней. С самого начала у мечя суіцествует сюжетчый план, й редко случается, что главы меняются местамй. Полагаю, что пройзведенне такого жанра, как маленькая йлй средняя яовесть, должно вырастать гармонйчно, словно дерево, от корня к вершйне. А названйе повестй вы легко находйте? Это йнтересяая область лйтературвого творчества. У йных пйсателей талантом освеіцено не только то, что находйтся под обложкамн йх кнйг, но й to, что значнтся на обложках. У меня выходйт по-разному. Бывает, что с самого начала знаю йазванйе, но когда рукопдсь завершена, прнходйтся его отбросйть, потому что оно себя не оправдывает. Случается обходяться без переделок. йногда же пронсходйт такое: веіць напнсана, а названпя нет, сотші варпантов переберешь, пока найдешь то едннственное, что сколько-нйбудь годнтся для данной повестй. Вы хотелй стать жйвопйсцем wiu ваятелем й поступйлй перед войной в художественное учйлйіце. Может, вашй повестй малоформатны, лаконйчны еіце й потому, что вы, словно скульптор, отсекаете от глыбы матерйала не только все лйшнее, ненужное, но й отказываетесь от того, что, на ваш взгляд, не является обязательным ? Может быть. Мне трудно сказать, что это: результат давнйх занятпй нзобразйтельным пскусством нлм своеобразне моего вкуса. В жіівопйсй я ннкогда не был снлен, хотя люблю ее с детства. Мон способностн скорее проявлялнсь в графнке. Наверное, потому отдаю предпочтенне графнке п в лнтературе. Подчас завндуешь автору, который пншет эмоцпонально, богато, с большям колнчеством тропов, свободно й подробно распространяется о веіцах второстепенных, но делает это пзысканно, co вкусом. Наверное, это хорошо. Но в собственном творчестве я не йспытываю к подобному пнсьму особого пріістрастіія. Мне больше нравнтся лашідарность, выразнтельность без йзлйшеств, даже сухость, скупость языковых средств, какйе могут быть сроднн только графнке. Счйтаю, что средй пйшуіцнх о войне велнколепный графнк мыслй й слова В. Богомолов. У него каждая фраза словно выбпта на камне нй вставнть лншнего слова, нн йсправйть, всегда все точно выверено й іюдогнано. Словесная манера Г. Бакланова тоже графііческн скупа, хотя у него фраза часто эмоцнонально окрашена й содержйт намек, оттенок, подтекст. У Бакланова больше полутонов? Совершенно точно. А вот Ю. Бондарев йлй В. Астафьев, на мой взгляд, работают маслом. Нх жйвопнсная кйсть пмшет шнроко, нзяшно, красочно. Наверное, я так бы не смог, еслй бы й захотел. Законченная рукопйсь, по-вйдймому, долго еіце держйт вас подле себя, ведь вы самй переводйте свою прозу. Скажйте: на оршйнале это как-то отражается? Он остается нейзменным йлй перевод выявляет некйе прежде скрытпые от глаз дефекты, дйктует йзмененйя в йзобразйтельных средствах? Прн переводе йспытываешь мукн не меньшне, чем прй созданйй орйгйнала. Еслй на русском языке дать простой эквйвалент получнтся бедно, плоско, поверхностно, у фразы нет нй глубйны, нй нзяіцества. Обычно переводчйков не слншком занммают этн проблемы. Для нйх главное передать смысл. Оттого у нас столько корявых переводов. Я же, по суіцеству, каждый раз делаю двойную работу: сначала пншу веіць побелорусскн, потом перешісываю ее по-русскн, являясь такнм образом автором двух ормгнналов. Перевод, разумеется, ведет к некоторым нзмененням в первом орнгннале, потому что вдруг становнтся заметна неуклюжесть какого-то речевого оборота, выпнрает неточный эшітет, обнаружнвается не та тональность. Год от года пншется все труднее. Н это обьясннмо. Возрастает требовательность к тому, что выходнт нз-под твоего пера. Хочется, чтобы груз высокой нравственностн то, собственно, нз-за чего н создается пронзведенне, становнлся все весомее, значнтельнее... Ннтервью вела Н. Рйшйна. [1980] СІЛАЙ ЛЮБОВІ I НЯНАВІСЦІ Мастацка-філасофскае выкрыццё ўсіх відаў сусветнага фашызму па-ранейшаму з’яўляецца найважнейшай тэмай сучаснага мастацтва. Гэта і зразумела, бо фашызм з’ява жывучая, шматаблічная, здольная, як паказала жыццё, з аднолькавай жорсткасцю паражаць народы ўсіх кантынентаў. Пераканаўчы таму прыклад памятныя падзеі ў Чылі або нядаўняя трагедыя Кампучыі, якія, несумненна, яшчэ паслужаць зыходным матэрыялам для многіх твораў сусветнага мастацтва. Што ж датычыць савецкай літаратуры, дык яна працягвае распрацоўваць вопыт барацьбы савецкага народа з нямецкім фашызмам, які прынёс нязмерныя пакуты народам Еўропы. Менавіта ў гэтым рэчышчы створана і новая аповесць Алеся Адамовіча «Карнікі». Аўтар спакваля і няспешна падводзіць чытача да шырокай панарамы трагедыі беларускага пасёлка Боркі, прасочвае ўсю д’ябальскую хаду гэтай «акцыі ўстрашэння» адной з многіх, што залілі нявіннай крывёю акупаваную зямлю Беларусі. Тут, у Борках, яе ажыццяўляў праклятай памяці батальён аднаго з нуварышаў нацызму доктара Дзірлевангера, які быў ініцыятарам і рэжысёрам мноства падобных акцый у Беларусі і Польшчы, але пачынаў ён з Боркаў, дзе на працягу аднаго дня былі знішчаны амаль дзве тысячы ні ў чым не вінаватых людзей. Безумоўна, для работы такога маштабу спатрэбілі- ся спрактыкаваныя кадры выканаўцау, і яны знапшліся у Дзірлевангера. Розныя шляхі прывялі іх у гэтае адно з самых жорсткіх карніцкіх фарміраванняў фашызму, але для кожнага ў самым пачатку былі страх і жаданне выжыць любой цаной. Гэта была сапраўдная банда здраднікаў і злачынцаў розных узростаў, веравызнанняў і характараў, аб’яднаных паталагічнай стараннасцю ў сваім імкненні дагадзіць фашызму. Алесь Адамовіч далёкі ад таго, каб нешта прыдумляць, фабульная аснова яго аповесці строга і падрабязна дакументавана, аж да найменшых дэталей і падрабязнасцей. Аўтару не шмат давялося дамысліваць гісторыя знішчэння Боркаў добра вядома ў Беларусі. Галоўнай яго задачай было імкненне расказаць аб удзельніках і натхніцелях, пачынаючы з Гітлера і канчаючы апошнім радавым паліцаем Плюгавым Дабраскокам. Задача, трэба шчыра сказаць, не з лёгкіх. Яна патрабавала не толькі паглыбленага ведання акупацыйнай атмасферы, умоў партызанскай барацьбы, але і немалога таленту псіхааналітыка, здольнага зразумець ушчэрбную псіхіку людзей, якіх з пазіцыі нармальнай чалавечай логікі зразумець немагчыма. Адамовіч зразумеў, каб выкрыць і ўзненавідзець. Нескладаная на першы погляд схема многіх характараў, аднак, таіла ў сабе ўсю заблытанасць чалавечых адносін, разабрацца ў якой удзячная задача мастака. Адна з такіх няпростых, па-свойму ўскладненых бясконцым ланцугом злачынстваў натура самога Дзірлевангера, якая ў нечым паўтарае паталагічную сутнасць фюрэра і развівае яе крывавай канкрэтыкай дзеяння. Дзірлевангер дзейсны, па-свойму разумны і рашучы, ён цвёрда верыць, як сам фармулюе, у сілу «нацыянал-сацыялістычных ідэй і дзіцячай крыві». У той жа час гэта тыповы дробнабуржуазны дзялок, які нават на вайне возіць з сабой шавецкую майстэрню з групай асуджаных яўрэяў, якая працуе на яго, знаходзіцца ў сувязях з жанчынай, «сумніцельнай» у расавых адносінах, што, паводле нацысцкіх законаў, лічылася немалой рызыкай. «Сарвігалава гэты Дзірлевангер!» з захапленнем думаюць аб ім падначаленыя, лісліва слухаючы яго канібальскія запаведзі накшталт такой: «Я не супраць, каб вы спалі з рускай дзеўкай, але вы павінны тут жа, сваёй рукой застрэліць яе».