КНІГІ ОНЛАЙН
Пошук сярод кніг, што прайшлі індэксацыю гуглам. Некаторыя кнігі гугл не знаходзіць
Дайне цуттер. 29.IIL44»1. Я долго стою с фотографнямн в руках. Я хочу быть злым, злость прйдает мне сйлы, но я теряю ее вместе с остаткамй этой сйлы. Погйбают нашй, гйбнут немцы, гйбнут молодые й старые, хорошйе й злые, подлые — й кто вйноват? Одйн Гйтлер? Нет: чувствую я, не одйн Гйтлер, велйкая несправедлйвость царйт в мйре, который йздавна йстекает людской кровью! Мне хочется закрйчать на все поднебесье. Страшно, не по-людскй, выругаться... «Глупая фрау, — думаю я. — Чего захотела в такое время: прйсвойть собственного сына! Хватйт того, что ты родйла его, взрастйла й отдала. Теперь он не твой. Он прйнадлежйт всем: офйцерам, ефрейтору, гйтлерюгенду, фюреру. Только не тебе, отнялй у тебя это право на него жйвого. М на мертвого. Нет у тебя й последнего. Все! Ты одна!» * * * — Ндут! Оіш ндут! — отшатывается от бруствера Люся н хватает нз-под іюг автомат. Я вскакнваю. Мз траншен редкою цепыо ндут сюда человек трндцать пемцев. Слегка прнгнув головы в касках, с подверпутымн рукавамн мупднров. Передіше уже отошлн от бруствера, сзадн еіце кое-кто вылезает мз траншен і-і догоняет осталыіых. Молча, прнгнувшмсь, я вскакмваю на плоіцадку м co звоном вгоняю в казешшк снаряд. Горячая резіша наі'лазішка обжмгает лоб. В прнцеле отчетлнво вндны увелмчешіые полусогнутые фнгуры, тороплмвые шагн шнрокнх сапог. Кто-то на ходу сменяет магазнн, выдернув его нз-за голеншца. Гах! Сзадн что-то крнчнт Люся. Оказывается, она здесь, подает мне снаряд н крнчнт. Я выхватываю у нее снаряд. Но что это? Ствол остается на откате, по земле мз-под ннзко навнсшего казенннка течет зеленоватый ручеек веретепкн. Броснв между станнн снаряд, я упмраюсь рукамн в казеішнк, нечеловеческі-ім напряжеішем толкаю ствол вперед. Медлеішо он возвраіцается па место. Тороплнво заряжаю. 1 «Мой мнлый мальчнк! У меня ты остался последннй, н ты должсн помнлть это. Будь осторожсн. Ты — мой! Ты не офнцсров, не генералов, нс фюреров — только мой! Ты мой! Мой! Твоямама. 29.Ш.44» (нем.). Над огневой рой автоматных пуль, Густо палят брустверы. Брызжет окалшіа co іцнта. Пулн высекают нскры нз сталн ствола. Кускн гусматнкм разлетаются с колес. В окопе захлебывается, треіцнт, не умолкая, пулемет Крнвенка. Внжу в прнцеле, кто-то упал. Кто-то лежнт, беспечно раскшіув рукн. Кто-то перебегает. Настнгаю н быо в него — высокого, длннноногого немца с распахпутым воротом. Выстрел. Сразу же взрыв. Пыль. Песок н смрад. Ннчком бросаюсь к казешшку — ствол опять на откате. В еш,е пе осевшей пылн мон рукн встречаются с горячнмн мягкнмн рукамм Люсн. Лежа па земле, она помогает мне. Едшіым страшным уснлнем мы возвраіцаем ствол на место. Потом я заряжаю. В яіцнке остается последішй снаряд. Быо, уже не целясь. Что-то co звоном звякает рядом. Пушка, подпрыгнув, сллыіо толкает меня. Наглазннк болыю бьет в лоб. Я падаю. Едва не встав, внжу сквозь пыль, что стрельба наша окончнлась: сорваішый с люлькн ствол вогнало глубоко в бруствер. Рядом лежмт побледневшая Люся. В ее огромпых глазах мспуг. ІІосле короткого замешательства мы бросаемся в укрытне. Хватаем автоматы. Немцы опять ндут. Я выпускаю первую очередь. Что-то коротко дергает меня. Глянув, внжу рвапую дырку па нлече. Это сзадн. Оглядываюсь. йз пшеннцы между бабок тоже ндут. Человек пятнадцать. Прячутся за бабкамя. Перебегают. Я кндаюсь навстречу — по другую сторону укрытня. Старателыю прнцелнваясь, расстрелнваю бабкм. Летнт вверх солома, мякнна, колосья тоже. Густо брызжет перезрелое сухое зерно. Немцы прячутся. Затем я квдаюсь на другую сторону укрытня — к Люсе. Опа тоже бьет длшшой трескучей очередью. Ее автомат сыплет на мепя горячне гнльзы. М вдруг она останавлнвается, умолкает, прмседает к стене н начннает торошшво дергать рукоятку. Заело! Я вырываю у пее автомат, сую свой, перезаряжаю дважды. Люся прнцелнвается, но я дергаю ее за гнмнастерку. Она оглядывается. — Перебегай! — крнчу я. — Меняй место! В ее ясных, іюлных напряження большнх глазах коротко вспыхнвает дружеская благодарпость. Люся прнседает, переноснт автомат на два шага н снова прнцелнвается. Странно, но кажется, будто она совсем не бонтся. Лнцо ее спокойно. Только глаза пршцурены н іцекн потеряля прежішй румянец. У меня же все дрожмт внутря, но внешпе рукн кажутся спокойнымн, я боюсь только что-то прозевать, не успеть, не уввдеть н бросаюсь нз стороны в сторону по укрытшо. Мы ведем бой по обе сторопы. Крмвепок в окопе вдруг умолкает. Я тревожно вслушнваюсь, по его пулемет грохочет дальше, в самом копце іюзнцнн. Ага, это он бьет по дороге. Оттуда, где ііеііодвнжно стоят четыре машнпы, редкой шнрокой цепыо бегут сюда еіце десятка два немцев. Да, час от часу все хуже... Бросмв на бруствере автомат, я спешу в угол, где лежат нашіі гранаты, хватаю нх все трн, кладу себе под ногн. Затем берусь за автомат. Я стреляю по тем, что бегут, что лежат. Быо короткммн очередямн, уже не обраіцая нн на что вннмаішя, пока автомат не умолкает. Потом, прнсев, выбрасываю пустой днск н от волнення долго не могу попасть в паз повым. Вскакнваю. Ara! He выдержалм, снова залеглн певдалеке от трапшей. Несколько мх долговязых фнгур бросается назад, часть остается лежать в траве. Крнвенок бьет нз пулемета вдогонку. Те, возле лшеішцы, также залегают н какое-то время в поле не віідпо шікого. Только рой пуль ііад памн, брызжет землей бруствер. Разлетаются вдребезгн разбн гые комья землн... Мы опускаемся на дпо укрытмя. Я, рядом Люся. Сначала она как-то печалыю сьежнвается, затем, взмахнув ресннцамм, гляднт на меня. Чем-то уднвленпый в ней, я выжндаюіце гляжу на пее. Вдруг она говормт: — Лозняк, поцелуй меня. Что? — Поцелуй. Ты можешь? — говорнт она по-прежнему очень серьезно. Кажется, на моем лнце почтн что нспуг. Потом она опускает глаза. — Вот. Ннкто не целовал меня. В детстве у мачехн росла. Потом... Потом днкаркой стала... Глупая! Все мечтала... й вот... Все. Очень перешмтелыю я обішмаю ее за плечм м тнхонько касаюсь губамн ее іцекн в уголке губ. Потом отшатываюсь. Гляжу в глаза. Оші по-прежнему — очень печалыю строгае. Я не поннмаю, что делается co мной. А опа мягко, но решнтелыю обхватывает мою шею м целует в шекн, в шею, в глаза... Затем, отшатнувшнсь, вдруг рукамн закрывает лнцо н содрогается от нлача. Я снжу, поражешіый непопятііым. Растеряшіый. йспуганный. А она, уткпувшпсь лмцом в колепкн, все всхлнпывает. Гдето вверху плывет тяжелый гул. Самолеты? Чьм? Я пе гляжу. — Люся! Люся! Что с тобой? Потерпн! He надо. Н опа вдруг обрывает плач, коротко взглядывает на меня серьезнымн большямй й мокрымя от слез глазамн. Как-то вдруг уснокойвшйсь, говорят: — Ннчего. Все. Простй... — Люсенька! — я хватаю ее за рукя. Что-то вдруг только теперь осеняет меня, но Люся подннмает голову. Я тоже... * * * Гул быстро растет. Наіюлпяя собой поднебесье, он растекается по всей шнрн землй. Тревожно сжнмается сердце. Копечно, это йх самолеты. Онн ядут на деревню. Ндут ровно м тяжело, поджав но-гусйному короткяе лапы-колеса. Нх много, н я не счятаю йх. Я внжу только, как трое йх с хвоста этого каравана ложатся на крыло й, коротко блеспув йропеллерамя, сворачнвает па нас. Люся, вскрнкнув, кндается мне на грудь. Я, всем телом оіцуіцая быстро нарастаюіцйй вой, толкаю Люсю в угол н хватаю автомат. В тот же мйг первая бомба выбнвает йз-ііод іюг землю. Вскочйв, я кйдаюсь в угол, спйпой закрываю Люсю. Я чувствую, как она с каждым взрывом вздрагнвает. Вздрапівает земля. Вздрапіваю я. Бомбы рвутся no трн сразу. «Тр-р-рах! Тр-р-рах! Тр-р-рах!» — земля крякает во всю глубь, кажется, треснет, как огромпый нерезрелый арбуз. Я наіірягаюсь — рев ііряблнжается, вйзг — й спова «тр-рах!», «тр-рах!». Девять взрывов рядом. Вокруг еіце надает земля, сверху оседают тучя песка, йодйятого бомбамн, рев глохііет, йо сразу ііарастает сіюва. Сквозь пыль не вйдііо самолетов, ію кажется, оіій уже уходят в шіке. Я слышу, как отрываются й вместе с ревом летят на нас бомбы. «Тр-рах» — бьет где-то по окону Крйвенка. Сразу же іювый вйзг — «тр-р-рах». Я жду захода третьего шікнровіцйка. Должны же у нйх кончйться, наконец, этй вроклятые бомбы. Третйй «лапотіійк» несколько заназдывает, пыль усневает осесть, іюка on заходят от солнца. По взрытой опіевой мелькает сначала его стремнтелыіая тень, й вдруг пронзйтелыіо вйзжат бомбы. Онй рвутся несколько сбоку, й у меня появляется надежда — уцелеть. Гул отдаляется — теперь надо ждать пехоту. Я отстраняюсь от Ліосй, она вскядывает голову — с ее волос сыіілется несок, оба мы в земле. Убіітых забросало также, йз-іюд глыб торчат одші только ногй. У Панаскжа, вндно, осколком распорот ботннок, йз которого вылез клок грязіюй портянкй. Я отряхнваю песок с автомата н вскакмваю. Бруствера пет, укрытне заваллло землей, подбнтая пушка скособочнлась, a стаіішіа задралась сошннком вверх. Немцы! Оіш бегут нз траншен в поле, дальше нам в тыл, к деревне. Вндно, как болтаются реміш нх автоматов. Двое блнжннх осторожію прнгнбаются н на бегу поглядывают в нашу сторону. Я дергаю рукоятку н, быстро прнцелнвшнсь, стреляю раз, второй, третнй. Однако немцы все бегут. Вйдно, для автомата онн далеко. Но почему молчлт пулемет? Неужелм?.. — Крнвенок! Крнвенок! — крнчу я. — Огонь! Слышншь, огонь! — Я внжу его — оп жнв л снднт в углу своего также полузасыпанного н обмелевшего окопа, почерневшлй, как цыган, н осоловело смотрнт на меня. Рот его открыт, на ляце грнмаса отчаяняя. — Огонь! Вмдяшь? Крнвенок! — К черту! Все к черту!!! — вдруг крячнт она такям голосом, от которого у мейя содрогается сердце, н вскакнвает. Он вытасклвает нз землн голые, без сапог ногн, н, шатаясь, вылезает нз окопа к пам. Пулемета его не вндно. — На черта свдеть! Хватнт! Прорываться! Слышншь? — кріічнт н ругается он, ввалнваясь в паше разрушеішое укрытпе. Я в замешательстве прнкусываю губы. Крнвенок хватает возле момх ног грапаты, Люснп автомат. — Убнраться отсюда! Доволыю! Прорываться! Ну? — крнчнт оп н бросается на бруствер. — Стой! Я хватаю его за ногу, он сползает вннз, увернувшнсь, вскакнвает на коленн н упнрает в меня обезумевшнй взгляд. — Ага! 44 ты! 14 ты нз-за нее? 14 тебе она люба? Геройство нужно? Геройство? Тот в тылу герой! Ты — тут. Это она все наделала! Она! — крнчлт on на Люсю. На губах его лена.