КНІГІ ОНЛАЙН
Пошук сярод кніг, што прайшлі індэксацыю гуглам. Некаторыя кнігі гугл не знаходзіць
Я осторожно выішмаю нз тонепькмх Люснных пальцев ремешок фляжкн, там, кажется, плеіцется глоток воды. Потом нз другой рукн беру ракетпнцу — в кожаных гпездах кабура торчат трн цветпых ракеты. Мне уже не хочется нй пйть, нй есть, нй жйть. Нсчезает желанйе й бйться — отстайвать эту вконец разбйтую огневую позйцйю. Хочется только умереть, muxo й тут, рядом с Люсей... He знаю, сколько временй я так в оцепененйй сйжу над ней... Потом вспомшіаю беднягу Лукьянова н погнбшнх друзей. He очень прячась, с флягой в руках переіюлзаю шюшадку. Лукьянов неподвнжно лежнт в прежней позе. Мне очепь хочется, чтобы оп очпулся, чтобы заговормл, взгляпул — погнбать одпому очень страшпо. Я отвшічнваю флягу, подішмаю его запорошенную землей голову. На веке левого глаза лежнт ком землн, я сбрасываю его, no зубы Лукьянова уже сжаты. Нет, уж все в пем омертвело — человек, вндно, давно умер. Безразлнчпым ко всему взглядом я окндываю осталыіых. Неподвнжііые, глухне, слепые фнгуры, омертвевшне, забросашіые землей лнца... А краспая длшпіая стрелочка на часах Желтых все так же тороплнво бежнт н бежнт по черпому цнферблату. Эта ее жнвучесть возмуіцает мепя — с какнм-то суеверным страхом я быо по ней флягой, стекло рассыпается н стрелка останавлнвается на цнфре «II». — Ну, что дальше? Рядом начннает что-то ворчать «педогарок». Жнвуч! Нашн все до одного полеглм тут, a он вот жнв. Во мне загорается желаіше добнть его, задушять гада. Я замахмваіось толстой рукоятью ракетннцы, но останавлнваюсь. Люся не дала мне сделать этого в самом начале, й я верю ей. Вйдно, она своей женской душой чувствовала что-то такое, что недоступно нам, ослепленным кровью, ненавйстью, горячйной боя. Черт с hum. Пусть умйрает сам. Немец же все дергается, ворчнт что-то — вндно, что-то его беспоконт. — Пауль, Пауль... — Пнть? — говорю я. — Нет, черта с два: ішть ты у меня не получншь. Запрокшіув голову, я выпнваю несколько глотков теплой вошочей воды. Остаткн вылнваю в песок. Швыряю флягу за бруствер. Потом ползком возвраіцаюсь в окон. Люся лежнт, рукн ее беспомошно вытянуты вдоль тела, ногн ровненько сложены. Я сажусь над ней, поправляю на загорелых коленях ее юбчонку. Тонкое девнчье лнчнко уже заметію побелело, похудело... Ее последняя улыбка, что взбудоражнла нашн с Крнвенком сердца, постепенно гаснет, уступая место безучастной нежнвой пеподвнжіюстн. Меня уднвляет эта мертвешюсть всегда такого подвнжного Люснного лнца, уднвляют м глаза, онн оказываются совсем не сннне — оіш серые, н я не поннмаю, ночему онн всегда казалнсь нам смннмн, как васнлькн. Столько безмерно разного было в ннх, в этйх радостно светлых глазах!.. Я закрываю нх поочередно, правый н левый!.. В углу в земляной трухе ползет муравей. Земля мелкая, вместе с муравьем она то н дело осыпается. Муравей выкарабкнвается мз песка н начмнает лезть снова. Что значмт бездумное упрямство! Я беру его на ладонь н сдуваю на бруствер — пусть ндет, спасается. Тут ему добра не будет. Я выкладываю свой боезапас — трн РГД, одна «лнмонка» в кармане, трн ракеты, все же не голые рукн. Кажется, начннает темнеть. Небо еіце блестнт далекмм ішзкмм светом, но в окопе уже темповато. Бой все грохочет вдалм, только не поймешь, в какой стороне. Дрожат, стонут земля н воздух. Тнхо только на вражьнх холмах. Н вдруг — знакомая трескотпя по брустверу. Песок, комья землн, пыль — па голову. Сыпанет н утнхнет... Через пять секунд снова, потом еш,е н еіце. — Начшіается... Держйсь, Лозняк! Кажется, это последнйй твой бой, за родную землю, держйсь. Прнподнявшнсь па ногн, я одннм глазом выглядываю нз-за бруствера — ползут. Потные покрасневшме ляца с автоматамн в руках. Сбоку кто-то падает, кто-то перебегает воронку. Беру две гранаты. Онн взведены. Прнжнмаюсь к стене. Жду. Слушаю. Какая-то жнлка под коленом часто н надоедляво дрожнт. Над бруствером что-то шнппт. Гранаты? ІЦелкает запал, затем — оглушаюшнй взрыв. Снова комья землн, пыль, песок застллают небо... Размахяваюсь н в одну, другую, третыо сторону бросаю свон РГД. Сразу же взрывы — однн, второй, третнй! Выхватываю нз кармана «лнмопку» — я тут — удар в бруствер. Отскочнв от него, рядом шлепается длшшая палка немецкой гранаты, с остервененнем я хватаю ее н бросаю обратно. Сразу же взрыв. Чей-то глухой блнзкнй вскрнк. Беру в правую руку «лнмонку», зубамн отгнбаю концы чекн. Левой заряжаю ракетішцу, взвожу боек. Сзадн, за бруствером, — шагя, я сразу слышу нх. Вырываю зубамн чеку, отпускаю планку н, продержав секунды трн, бросаю туда гранату. Взрыв! В тот же момент рвет на бруствере, над моей головой. Удар где-то сзадн н — еіце взрыв! Одйа граната взрывается возле пушкн н сквозь пыль — темпая долговязая фнгура в каске. — Хендэ хох! — Скулу в бок! — крнчу я н в упор стреляю лз ракетннцы. Длшшая струя бьет нз окопа, пышет клубком нскр. Немец хватается за грудь н, подломнвшмсь в коленях, падает на спнну. Несколько секунд нз его грудн брызжет ослепнтельно яркое пламя... Немец гормт, ракета рассыпает вокруг пучкн нскр, его сапогн свнсают в мой окоп. Это ему за Люсю. Я быстро сіюва заряжаю ракетннцу, высовываюсь н быо в тех, кто поблнже. Влдно, уднвлешіые монм огневым отпором, оіш утнхают. Ракета іюдскакнвает н катнтся по траве яркоогпевой кометой. Зеленые отблескн, догорая, пляшут на комьях бруствера. Выбрасываю глльзу н заряжаю спова. Судя по головке, это осленнтелыю белая. Я жду повой атакм н благодарю Люсю. Мертвая, она спасает меня. Но немцы уже молчат. Молчат мннуту, две, пять... я прнслушііваюсь н жду. Может, онн подползают? М тут откуда-то нздалека вповь доіюснтся танковый рев. Озадачеішый, я вслушнваюсь, а рев все растет, шнрнтся, прлблнжается. Еіце через десять мннут уже вовсю дрожнт, гуднт, сотрясается земля. Несколько стремнтельно снпеватых трасс пролетают пад бруствером. Это уже оттуда, с нашей стороны. Радостная догадка осеняет меня. Уднвленный, я медлепно встаю в окопе. Где-то в вечернем просторе залнваются, грохочут пулеметы, н все оттуда, с нашей стороны сверкают над землей все новые н новые трассы. С последней Люсшюй ракетой в ракетннце, готовый ко всему, я выскакмваю мз окопа. * * * Да, я спасен. Все страшное, адскн нестерппмое позадн... Нанскосок полем, через пшеннцу, к дороге, с длншіюш,нмн, как бревпа, стволамн, мдут советскне «САУ-100». За ішм бежнт, стараясь нагпать машшіы, пехота. Я снжу на бруствере с едннствешюй своей ракетой. У ног лежнт маленькое тело Люсн. йдет время, а я все снжу. Пехотііпцы о чем-то спрашмвают, что-то крмчат, по я не слышу мх н ііе отвечаю. Какой-то курпосый парепь с надетой поперек головы пнлоткой бросает мне: — Дурпой нлн контуженный, — н второй, что бежмт возле пего с пулеметом, смеется. І4м радостно. А я думаю: кто мог подумать вчера, что сегодня постйгнет нас. Все этй долгйе месяцы я мечтал об одном: только бы добраться до немцев, й вот дорвался. Как это сложно й гпрудно. На сколько же фронтов надо сражаться нам -йс врагамй в окруженйй, сразной сволочью рядом, наконец с самші собой? Сколько же побед надо добыть этшш вот рукамй, чтобы онй сложйлйсь в ту, что будет напйсана с болыйой буквы? Как это мало — одной решйтельностй, добрых намеренйй й сколько еіце надо сйл! Земля моя родная, людй мой добрые, дайте мне эту сйлу! Мне она так нужна гпеперь й больше ее просйть не у кого. Темпее. Сраженне перемеіцается за теперь уже нашн прнгоркн. По полю ндут мшюметчнкм, согнувшнсь под тяжелымн катушкамн, бредут связнсты... 14 вдруг йз сумерек меж воронок появляется Лешка. Тороплнвым увереішым шагом оп подходнт к огневой. В его здоровой руке два котелка, под мышкой второй, что белеет бннтом, — буханка. На голове каска. Самоуверешю, с такнм вмдом, будто on только десять мннут пе был тут, Лешка здоровается: — Прнвет! Ну как? Выдержалн! Герон! Порядок! Опустнвшлсь на колеію, осторожпо ставііт на перовпую землю котелкл, кладет хлеб. — Война войной, а есть надо. Правда? Вот, раздобыл. A где же хлопцы? Я молчу, все в момх глазах закружплось, заколыхалось н поплыло в тумане бешепой ненавнстл. Вндно, ол замечает это н серьезнеет. — А меня, знаешь, немного тюкнуло. Пока до сапроты добежал, перевязался, ну н... задержался... Вот еіце Люська пропала. Была л пропала. Нскалн, нскалн... так где же хлопцы: остынет... Тумап передо мпой расплывается: воронкн, бугры, бруствер н Лешка во всей рельефіюстм встают перед глазамм. — йдн сюда, гад. Я встаю, поворачнваюсь к огневой, н Лешка, предчувствуя что-то, послушно лезет наверх. — He там ніцешь. Глядн! — крлчу я. — Глядн, сволочь! На несколько секунд оп нахмурнвается, осматрнвает покойннков, но сразу же здоровой рукой начшіает одергнвать свою коротенькую гммнастерку. — Ну н что? Чего смотреть? — зло огрызается он. — Подумаешь! Война! Вон не такнх побнло. Комбату голову оторвало. Что — я вшіоват? — А кто же? Твоя работа! Гад ты! Суднть тебя! — Суднть? — раз"ьяряется он. — За что? — Ах, за что? Ты не знаешь, за что? Ты погублл лх. Ты! Мы ждалн тебя. Свою шкуру спасал? — Раішло вот! Смотрн! На, смотрн! He верншь? Показать тебе? — он тычет в мое лнцо своей забмнтоваішой кнстыо н начнпает срывать с нее бшіты. — А у пас не ранеіше? Лукьяпов не ранен? Horn ведь у тебя целы, гад ты ползучнй! Почему комбату не доложнл? Почему Люсе сказал, что нам конец? Почему? Каждая клетка во мне протестует, я готов растоптать его, нскалечнть, смешать с землей. Он же — я внжу — делашю горячнтся, нахально старается скрыть тревогу, утопнть ее в руганн. Вдруг тон его ядовнто смягчается. — Еслн хочешь знать, нлкакого разрешеішя пе было: вот! Комбат убнт, он не прнказывал. Я пнчего не зпаю. Рапен вот! — Что-о-о? — крнчу я, теряя пад собой власть. — A то! Комбат мпе пнчего пе прнказывал! Вот! Я Люсе шічего пе говорнл! Что вы натворнлн тут — не моя вшіа. Я в стороне. — Ах, ты в стороне! Негодяй! Сволочь! He чувствуя себя, я подскакнваю к нему, готовый ршіуться в драку, как тогда ночью па этом самом месте. — Да, в стороне! — крнчнт он. — Ндн докажн! Пусть ожмвят комбата, Люсю, пусть спросят! Н прочь от меня, сопляк! Он замахнвается на меня своей натреннрованной ногой футболнста. Но я в беспамятстве от гпева даже не отскакнваю — я вскмдываю ракетнлцу н опіенпой стрелой быо в его ненавнстпое, нскажеішое злобой лнцо.