КНІГІ ОНЛАЙН
Прыняць удзел у вычытцы распазнанага тэксту Падрабязней
— Терпн, командмр! — уже превозмогшн нспуг, говормт Задорожный. — Так давай рванем. А? — Нет! — говорнт Попов. — Прнказ нету — не можно ходн! — Чудак! — запальчнво уднвляется Лешка. — Какой тебе, к черту, прнказ! Фропт іірорваліі... — Прнказ оборона была. Прнказ отступай не была. Стреляй надо. — Ну прямо одурел! — удмвляется Лешка. — Куда стреляй? — He знай куда стреляй? Гнтлер стреляй! — спокойно говормт Попов. — Балда! — плюет Задорожный. — Я думал, ты человек, a ты чурбап с двумя глазамн. Обесснлешю смдя, прнслоішвшнсь к казешшку, я не могу еіце отдышаться. Что-то вомне готово вот-вот взорваться от этой его непрйкрытой наглостй. Я даже пугаюсь от мыслй, что теперь, без Желтых, он навяжет нам свою настырную волю, одурачйт Попова, й мы попадем в еіце худшую беду. — Чего крнчншь? — с нескрываемой злобой бросаю я ему. — Чего ты хочешь? — Как чего? К свонм! — А пушка? — Что пушка? Пушка подбнта. — Где подбмта? Стреляет. Ты что, обалдел? He слышал? — Ндноты! — нскренне возмуіцается Лешка. — Голова н два уха — не больше. Что ж, по-вашему, смдеть тут до геронческой гнбелн? Нз укрытля показывается Крнвенок. Шрам на его нскрлвлешіом лнце краснеет от злостн. — Заткннте ему рот! — крлчнт оп. — Заткннте! Нлл пусть лдет к чертовой матерн! На все четыре стороны! Ну? Задорожпый хмурнтся, плюет в песок н ругается: — Ну что ж! Пропадайте, черт с вамн, от дураков шкорлупкн! Команднр этот — тоже балда косоглазая. Терпелнвый Попов взрывается: — Почему Попов бальда? Почему бальда? Лошка бальда! Вот! Нельзя бросай. Попов прнсяга давал! Желтых небросай — Попов не бросай. Сволечь бросай! Молчн ты!.. Лешка молчнт, мрачію оглядывая окрестпостн. Потом Попов нервно нрмказывает: — Нет ходн будем. Стреляй будем. Яма копай, — говорлт он, показывая на воронку. — Ровно делай. Он встает на коленн, смотрнт в сторопу деревнн, где гремнт бой. На лнце его ііепреклоііность. Лешка, посндев еіце, берет лопату н ндет зарывать воронку на огневой. * * * Я н Крнвенок свднм в укрытнн. Перед намн лежат Желтых н Лукьяіюв. С плоідадкн сюда сползает Попов. — Команднр уже... Отошел, — не подннмая головы, говорнт Крлвенок. — Лукьянов кончается. Перевязал немного. Попов, прнжнмая к грудм свою руку, смотрнт на Желтых н Лукьянова. Затем говормт: — йдн, Крнвен, пулемет. Мало мало глядн. Надо... Крнвенок молча выползает нз укрытня. — Ах, ах плохо!.. Очень плохо, товарліц команднр! Ай-ай! Онл лежат рядом на разостланной плаш-палатке. Желтых — па сіінне, запрокннув вверх сухой іцетшшстый подбородок. Лукьянов с потным побледневшнм лнцом до пояса накрыт своей пршіорошешюй землей шннелыо. Он лмхорадочно дышнт. Мы сйдйм над нймй, й мне почему-то начйнает вйдеться немой упрек на йзмученном лйце Лукьянова. Ведь это я должен был побежать к снопам! Я первый увйдел, что онй мешают стрелять, но командйр выбрал Лукьянова — он знал, что возврата ему не будет. М вот теперь онй лежат рядом! Это странно й страшно вйдеть: лежаіцйх бок о бок посланного на верную гйбель й рядом того, кто послал. Велйкая слепая сйла войны! Неужелй в этом твоя справедлйвость? Я чувствую, как влажнеют мон глаза, н я прнкрываю йх. Через мннуту снова открываю нх, внжу: ІІопов тнхо снднт над команднром н гладнт его. Затем берет откннутую в сторопу руку, кладет ее па грудь. Но рука уже затвердела н медленно разгнбается. На запястье ровненько тнкают часы, н вокруг цнферблата бегает тонкая красная стрелочка. — Товарнш, команднр... — едва шевеля губамм, шепчет Попов. — Товаршц комапднр... что делай Попов? Отступай надо, а?.. Стреляй надо, а?.. Кажп! Мало, мало кажн, команднр... Задорожный плохо слушай... Тебя хорошо слушай... Поіюв мало слушай... Скажн, командмр... Что делай Попов? Я прйтйхаю й жду. Я тоже жажду его ответа. Мне тоже не поняптно, как быть нам. Начйнает казаться, что Желтых вот-вот откроет глаза, чудйтся, что-то шепчут его губы, я вслушйваюсь, но не слышу нйчего... — Плохо, командмр... Очепь плохо, — говорнт про себя Попов. — На Днепре погнбай — жнв оставался. На мала горка погабай — жнв оставался. На деревня Ольховка погнбай — жнв оставался. Тут погнбай, совсем погнбай... Задумчнвым двнжепнем он подннмает лежаіцую рядом ішлотку Желтых, достает неотправленное коротепькое ішсьмо іі прячет себе в нагрудный кармап. Пнлотку одевает себе на голову. Затем, посндев еіце, бережным іірнкосіювеішем закрывает Желтых правый н левый глаза. — Спіі, командмр! Вздыхает н оглядывается. На моем лііце, наверно, отчаяпне. Попов пожнмает мне руку у локтя іі говормт: — Ннчего. He надо. Война! Да, война! Будь она тпрйжды й навекй проклята, — это найхудшее йз всех человеческйх бед на земле. Она вйсела над намй все недолгйе годы нашей жйзнй, собйралась, накаплйвалась с самой колыбелй, которую, прйдя с очередной войны й снова собйраясь на следукпцую, ладйлй нам нашй отцы. Под еераспростертым черным крылом рослй, учшйсь, готовйлйсь к грядуіціім боям мы — сыновья солдат й самй будуіцйе солдаты. Чем-то она увлекала нас в детстве, когда мы чйталй о ней в кнйжках й йгралй с деревянным оружйем. Может быть, потому, что молодые нашй душй жаждалй подвйгов й самоутвержденйя, но теперь, познав ее во всей жестокостй, мы проклйнаем ее. * * * Сіідя возле Желтых, Попов поворачнвается боком ко мне. Я прлслоняюсь сплной к стенке окопа. Жарко. Тень от брустверов стала коротенькой, л солнце жжет плечл. Наверху вбллзл тлхо. Но вдалл за деревней, где-то на переправе, все гремлт, грохочет, л земля то л дело содрогается от взрывов. В укрытле заглядывает Лешка. На его голове каска Попова. — Ну, докуда ж слдеть? Пока в плен не возьмут, что лл? Попов все прлжлмает к грудл окровавленную, заблнтованпую руку. Лешке оп не отвечает. — Было бы геройство, — ворчлт Задорожный. — А то глупость одна. Ухлопают, л нлкто не узнает. Наплшут: нропалн без вестл. І4лл еше лучше: в плен посдаваллсь. Попов медленно поднлмает голову. — Командлр Желтых не отступай — Попов не отступай. Трус отступай. — Желтых, Желтых... Что вам Желтых? Желтому теперь все равпо. А мы еше жйвы! — Эх, Лошка, Лошка, — говорйт Попов. — Плохой твой голова... — Что голова! — огрызается Задорожный. — Вот глядй: хоть бы ты! Геройство, можно сказать, проявял — танк подбйл. A толку что? 14 знать нлкто не будет. Поіюв молчлт. Задорожпый выжйдательно смотрлт на пего. — Нлл возьмл Лукьяпова. Чем не герой? Под огонь лез. A его трусом счлтают. — Лукьян, да? — спрашлвает Попов л ненадолго задумывается. Что-то шемяіцей болыо отражается в его лалвных глазах. С полмйііуты он глядлт на умлраюіцего Лукьянова, потом говорлт: — Наверно, Лошка, твой правда. Надо комбат ходл. А кто ходл? Лошка ходл? Лозляк ходл? — спрашлвает он л поглядывает на нас. Этот вопрос застает меня врасплох. Я понймаю, что очень нелегко пробраться к свойм, но все-такй в том еіце есть какаято возможность спастйсь. Только йменно эта возможность й не дает мне решймостй вызваться. Мне нестерпймо неловко оставлять нх тут, почтй обреченных на гйбель, й за йх спйнамй спасать сою жйзнь. — Я пойду, — іюсле короткого раздумья выпалнвает Лешка. — Говорн комбат: Желтых погнбай. Лукьян очень много рана. Лукьяп смелый солдат, не надо пншн плохо. Награда надо Лукьян. 14 что пушка делать? Прнказ отступай падо. Попов будет ждать, Лошка. Ндн, Лошка. Лешка, не заставляя себя ожндать, встает на колеіш, глубже надвнгает каску н подхватывает автомат. — Я в обход. Ауфадерзей! — бросает он н, прнгнувшмсь, бежнт в сторону от дорогн. — Эй! Каску отдай! He твоя! — крнчу я вдогонку. Лешка, обернувшнсь, машет рукой. — Ладпо! He надо каска, — говорнт Попов. Н ндет на плоіцадку. Я, прнподнявшнсь в укрытмн, гляжу на удаляюіцегося Лешку. — Верно Попов делай? — спрашнвает у меня наводчіік. Ошеломленный тем, что пронзошло, я молчу, м Попов сам себе отвечает: — Верно. Лукьяп хорошо солдат. Хорошо ішшн надо. Прмказ надо. Людей спасай надо. Он вылезает нз укрытмя к орудню, а я, сндя возле Лукьяпова, мучмтелыю пытаюсь сообразнть что-то. Вдруг рядом раздается тнхнй протяжный стоп. Это Лукьянов. Я поворачнваюсь, тнхонько касаясь его колена. — Лукьянов! А Лукьянов! Он ослабело пршюдшімает векм. — Плохо... Душнт... Ох!.. — Потерпн, брат, — говорю я. — Отобьемся — как-ішбудь выручнм. — Только не бросайте! — безразліічпый к монм утешеішям, проснт on. — Лучше добейте... Застрелнте. В такнх случаях обманывать человека пельзя. Оп не поверпт. Н я обеіцаю: — Ладно! Так пе оставнм. — Снаснбо, — тііхо шепчет Лукьяіюв. — В голову только. Чтоб сразу... Он снова закрывает глаза. Лоб его нокрывается обмльной нспарнной. Дыханне пеглубокое н частое-частое... Я думаю: вот он — тпйхйй йстоіценный болезный человек, такмало прйспособленный для гпакого ада, чем была война, победйл сегодня самого себя. Это было так трудно — бросйться туда, навстречу верной шбелй, й он, наверно, с ужасом в душе, но решйлся, не струсйл. А вот Задорожный стпрусйл. Забнлся под бруствер, спрятал голову, отсйделся в окопе... но ведь вот теперь побежал. Сквозь огонь й смерть, а потом побежйт обратно. Это ведь тоже храбрость. Й вдруг меня ослепляет тосклйвая мысль: а вдруг это он йз-за Люсй?Да, да, это так! Она там, в тылу, й он будет с ней. Онй встпретятпся. Мы, может, погйбнем, а онй останутся вместе. Я теряю самообладаіше, вскакнваю в укрытан, пачннаю метаться от степкн к стенке. * * * — Лозняк! Лозняк! — вдруг оклнкает меня с плоіцадкн Попов. Это неожнданно, хотя тревогн в его голосе м нет. Я вскакнваю нз укрытня. Наводчнк пршюдішмается на станмне, а навстречу ему через бруствер перелезает незнакомый солдат. — Отвоевався! — сообіцает он нам какнм-то пеуместно легкодумным тоном. Мы же с Поповым насторажмваемся. Лнцо у солдата неестествешю бледное. Оружня у него нет. Правой рукой он сжммает левую, перетянутую у запястья узенькнм брючным ремешком. Переблтая клсть с растопыреішымн слзымл пальцамн кое-как держлтся еіце, свлсая на колчлке кожл. — Отвоевався! От бачлть — рален. У кого е ножлк? — Ой, ой, — говорлт Полов. — 14 не болно? — Отстал, — невпопад отвечает солдат. — Всл іюглблн, a мене як вдарлть! Колн встал, гляжу, ллкого влгде пема.