КНІГІ ОНЛАЙН

История имперских отношений

беларусы и русские, 1772— 1991 гг.

Анатоль Тарас

Выдавец: Выдавец A. М. Вараксін

Памер: 608с.

Мінск 2008

170.17 МБ

«Какими бы широкими ни были возможности словообразования на базе собственного лексического материала, они все же не могут полностью обеспечить и удовлетворить стремительно возрастаю­щую потребность общества в новых словах. Поэтому беларуский язык обращается за помощью к русскому, заимствуя из него необхо­димые слова, которые в силу тех или иных причин не могут быть со­зданы на базе собственных языковых средств».
Точку зрения Круковского разделяет другой беларуский совет­ский языковед Ф. Янковский: «Заимствование является необходи­мостью только тогда, когда в языке нет соответствующего слова». /Выделено нами — С.С./
Отложим пока рассмотрение слов интернационального проис­хождения и обратим особое внимание на то, что лишь весьма незна­чительное число заимствований из русского языка, бытующих в со­временном беларуском языке, можно отнести к словам, которые подтверждали бы, что они пришли в беларуский язык, как специфи­чески русские и «совершенно новые советскорусские выражения», что они являют собой «источник усовершенствования беларуского языка», что они именно те слова, которые «не могли быть созданы на базе собственных языковых средств».
В основном же русицизмы внедряются в беларуский язык в тех случаях, когда русифицируемые беларуские слова имеет совсем дру­гие корни, нежели соответствующие им русские. Это вопервых. Вовторых, когда беларуские слова и соответствующие им русские хотя и имеют общие корни, но рознятся своей структурой, то есть этимологическим строением; втретьих, когда беларуские и русс­кие слова с общими корнями и общим этимологическим строением рознятся семантически. Во всех трех случаях беларуские слова, ко­торые теми или иными элементами отличаются от русских, механи­чески выбрасываются из словарного запаса беларуского языка и столь же механически заменяются русскими.
...В свете всего сказанного ответ на вопрос, какова конечная цель языковой политики Советского Союза, становится однозначным. Эту цель назвал все тот же Н.Круковский:
«Сближение беларуского и русского языков уже зашло настолько далеко, что начинает образовываться пласт новых общих слов, кото­рые являются началом нового, грядущего лексического единства».
По вполне понятным причинам Круковский «забыл» добавить, что это «грядущее лексическое единство» основывается исключи­тельно на базе русского языка, а не за счет взаимовлияний, взаимо­действия всех языков Советского Союза. На практике только нерус­
ские языки вынуждены «развиваться», «совершенствоваться», «обо­гащаться», опираясь на язык великого русского народа, Ему же нет нужды «обогащаться» за чей бы то ни было счет!
Тем, кто незнаком со всеми аспектами политической жизни СССР, может показаться весьма странным и непонятным, что не только партийные «просветители», но и специалисты, языковеды единодушно утверждают, что явная русификация беларуского язы­ка — естественный процесс. Мало того, полезный для него. Так, кандидат филологических наук А.Аксамитов, который уже цитиро­вался нами, после своих аргументов в защиту чистоты и самобытно­сти беларуского языка вдруг приходит к выводу, несовместимому с его собственными высказываниями:
«В настоящий момент беларуский язык развивается путем его неуклонного сближения с великим русским языком. Но было бы ошибкой видеть в этом процессе упадок беларуского языка. Напро­тив, именно здесь отражается его наиболее полное и интенсивное развитие».
Те же утверждения встречаем и у Круковского:
«Процесс сближения беларуского языка с великим русским не является итогом деградации беларуского языка. Наоборот, это итог ...интенсивного его развития».
Думается, ни Аксамитов, ни Круковский сами не верят в то, что говорят, однако вынуждены принести непременную дань коммуни­стической идеологии.
4.	Язык художественной литературы
Как не раз уже было нами подчеркнуто, многие беларуские писа­тели и поэты смело противостоят русификации родного языка. И они не одиноки — их поддерживают учителя и студенчество. Это противостояние стало наиболее явным и решительным в годы, ко­гда началась послесталинская «оттепель» /1956—57 гг./, после раз­венчания культа личности Сталина.
Если сравнить господствующий в БССР, узаконенный литера­турный язык — язык научной, политической, технической и пропа­гандистской литературы, включая язык периодической республи­канской печати — с языком беларуской художественной литерату­ры, то нельзя не увидеть, что это во многом разные языки, настолько язык художественней литературы, хотя и он изрядно засорен русицизмами, отличается от языка прочих текстов. Художественная ли­тература, защищаясь от русицизмов, смирилась лишь с теми из них, которые сделались общепринятыми и полностью вытеснили соот­ветствующие им беларуские грамматические формы и слова.
Так, кроме русицизмов, навязанных реформой 1933 года, в язы­ке художественной литературы возобладали такие русицизмы, как, например, форма родительного падежа множественного числа имен существительных женского рода— «непрыемнасцей», «магчымасцей» /беларуское окончание — «яу», а не «ей»: «магчымасцяу», «непрыемнасцяу»/. Плод русификации — лишенные беларуских окон­чаний формы деепричастий именительного падежа единственного числа: «падб!т», «зроблен», «узят». Побеларуски— «падбпы», «зроблены», «узяты».
Русицизмами являются также синтаксические формы дополне­ний в винительном падеже вместо родительного, когда глаголы, ко­торым подчиняются эти формы, употреблены с отрицанием. Если говорить о лексике, то здесь русицизмов уйма: укоренились в языке художественной литературы такие, например слова, как «ачаг», «аплот», «знешш» (вместо беларуского слова «вонкавы»), «рабяты», «урач», «аб’ява», «беззаветны», «шэсце» (чуточку видоизмененное русское слова «шествие»), «член», «чарцщь» и т.п.
Но есть и отрадные примеры. Так, в художественных беларуских текстах поныне нет чуждых беларускому языку форм деепричастий настоящего времени действительного залога, образуемых из воз­вратных глаголов /«пачаушыйся», «адбыушыйся»/,— хотя в офици­альном газетножурнальном языке эти формы бытуют на правах нормы. Не встретишь в языке художественной литературы и таких русицизмов, как«састау», «здзелка», «каварны», «мяцеж», «плацёж», «прадставщь» и т.д.
Изучая тексты беларуской художественной литературы, можно проследить на конкретных примерах сам процесс русификации, увидеть, как это делается. Сперва то или иное русское слово появля­ется в официальном языке изредка, как бы спонтанно, и употребля­ется параллельно с соответствующим ему беларуским словом. На­пример, вот уже несколько лет наряду с беларуским словом «тайны» (дешевый) стало время от времени появляться чисто русское по про­исхождению слово «дзяшовы», которое, мелькая иногда в газетах и журналах, в язык художественной литературы пока не проникло. Но, думается, что с ним произойдет то же самое, что с такими руси­цизмами, как «папрок» (упрёк) и «поезд».
В официальном языке «папрок» и «поезд» употребляются парал­лельно с их беларускими адекватами «дакор» и «цягшк», однако по­следние употребляются гораздо реже. И, напротив, в языке художе­ственной литературы слова «дакор» и «цягшк» встречаются во мно­го раз чаще, нежели «папрок» и «поезд». Есть множество других примеров, которые говорят о том, что употребление того или иного русицизма в языке художественной литературы всего лишь вынуж­
денная дань писателя официальному направлению, а не тенденция самого языка, не тенденция автора.
Изучая тексты беларуской художественной литературы, можно проследить на конкретных примерах, как писатели в процессе ре­дактирования своих произведений при подготовке их к отдельному изданию после опубликования в журнале избавляются от русицизмов, допущенных в первоначальной публикации. Как правило, русицизмы эти отбрасываются авторами и заменяются исконно беларускими словами и грамматическими формами. Мы сравнили с тек­стом журнальной публикации 3й и 4й тома романа М. Лынькова «Векопомные дни», отдельные издания романов В. Карпова «За го­дом год» и романа И. Шамякина «Криницы», и вот какая обнаружи­лась примечательная картина:
«Полымя»	Отдельное издание
М. Лыньков. «Векопомные дни»
Пасцябунчык — заядлы патрыет свае бухгальтарскае справы.
Ты ж не глядз!, што я такая баязл!вща i паслушнща.
Выказау пажаданьне, каб усю аперацыю дапасаваць да прыезду.
Стаял! некалью пушак, як!я... CBaiMi памерам! выкликал/ да сябе павагу.
На маляушчым узгорку.
Ажашуся з сямнаццащгадовай дзяучынай.
За годам год»
Усе глядзел! на Васшя Пятров1ча няуцямна.
У яе згорбленай постацi, у пакорнай хадзе было штосьщ ад манатки
Потым прымусыа сябе cccui цыраваць шкарпэткц якдх набрауся цэлы жмут.
Людз! усё роуна праходзип б пад ёй, ня стукаючыся аб скляпеньне галовами.
Пасцябунчык — страстны патрыёт свае бухгальтарскае справы.
Ты ж не глядзь што я такая баязл!вща i см/рэннща.
Выказау пажаданьне прыурочыць аперацыю да прыезду.
Стаяла некалью пушак, як!я... ceaiMi памерам! у ну шал i павагу.
На жыватсным узгорку.
Ажашуся на сямнаццащгадовай дзяучыне.
В. Карпов «
Усе глядзел! на Васия Пятров1ча з недоумением.
У яе ссутуленай постащ (сутулой фигуре), у ейнай пакорнай паходцы было штосьщ манашаскае.
Потым примусша сябе сесщ цыраваць шкарпэтю (штопать носки), яюх накатуся цэлы звязак.
Людз! усё роуна праходзип б пад ёй (пад аркай), ня стукаючыся галовам! аб своды.
И. Шамякин «Криницы»
Адчашся ты, Кацька, ад мяне, — бясстрастна сказала яна.
Школу я кончу, не хвалюйцеся, — nixa i прылирыцельна сказау ён
Адчашся ты, Кацька, ад мяне, абыякава сказала яна
Школу я кончу, не хвалюйцеся uixa i прылирэнча сказау ён
Как видим, писатели стремятся сохранять чистоту родного язы­ка, но положение их сложное: политика русификации требует от них, чтобы они избегали «узких провинциализмов», «архаизмов», якобы искусственно созданных беларуских «неологизмов», что на практике приводит к отрыву от живого языка народа, из которого художественная литература черпает свое богатство. В результате от­рыва от народной языковой стихии язык современной беларуской художественной литературы оскудевает, становится бедным и бес­цветным. И все же он, несмотря ни на что, выгодно отличается от официального языка не только гораздо меньшим количеством русицизмов, но и стремлением сохранить животворную связь с глубин­ным народным языком. Пока что в языке беларуской художествен­ной литературы присутствует немало глубинных народных слов и выражений, в том числе «провинциальных», которые обогащают языковую палитру. Вот пригоршня примеров: