КНІГІ ОНЛАЙН
Аўтаматычна згенераваная тэкставая версія, можа быць з памылкамі і не поўная.
Имя мое она написала неправильно: я Инна, а у нее Нина Головнева. У моего сына звание старший лейтинант, а она написала младший. Это документальная литература, я дала ей дневник, она должна его опубликовать и все. Я понимаю, что документальная литература это письма, дневники. Пусть признает, что это вымысел, клевета... Написанная простым, грубым языком. Кто так пишет книги? Мы детей потеряли, а у нее слава... Пусть бы она родила сына и отправила на эту войну... Из ответов на вопросы: Адвокат С. Алексиевич В. Лушкинов: - Скажите Инна Сергеевна, Алексиевич записывала ваш рассказ на диктофон? И. Гэловнева: - Она просила разрешения включить диктофон. Я ей разрешила. В. Лушкинов: - А вы просили ее показать потом то, что она снимает с пленки и использует в книге? И. Головнева: - Я думала, что она напечатает дневник моего сына. Я уже говорила, что я понимаю, что документальная литература это дневники и письма. А если мой рассказ, то слово в слово, как я говорила. В. Лушкинов: - Почему вы не подали в суд на Алексиевич сразу, когда вышла “Комсомольская правда” с отрывком из книги? А решились на это через три с половиной года? И. Головнева: - Я не знала, что она эту книгу будет печатать за границей. Распространять клевету... Я честно воспитала своих детей для Родины. Мы жили всю жизнь в палатках и бараках, у меня было два сына и два чемодана. Я в политику не вмешивалась... А она пишет, что наши дети убийцы... Я поехала в Министерство обороны, я отдала им орден сына... Я не хочу быть матерью убийцы... Я отдала его орден государству... Общественный защитник С. Алексиевич Е. Новиков, председатель Белорусской лиги прав человека: - Я хочу заявить протест. Прошу внести в протокол. Из зала постоянно оскорбляют Светлану Алексиевич. Грозят убить... Даже обещают резать по кусочкам... (Поворачивается к матерям, сидящим в зале с большими портретами своих сыновей, на которые наколоты их ордена и медали). Поверьте, я уважаю ваше горе... Судья И. Жданович: - Я ничего не слышал. Никаких оскорблений. Е. Новиков: Все слышали кроме суда... Голоса из зала - Мы матери. Мы хотим сказать. Мы все будем говорить, погубили наших детей... Потом деньги себе на этом зарабатывают... А наши дети в могилках. Мы отомстим за наших детей, чтобы они могли спокойно в земле лежать... - Будь ты проклят! Пусть тебя белая горячка возьмет. Сделали из наших детей убийц. - А сам ты служил в армии? Не служил... На институтской скамейке отсиживался, пока наши дети гибли. - Не надо у матерей спрашивать: убивал ее сын или не убивал? Она помнит об одном ее сына убили... - Будь ты проклят! Будьте прокляты вы все! Судья И. Жданович: - Прекратите шум! Прекратите базар! Это суд, а не базар... (Зал неистовствует. ) Объявляется перерыв на пятнадцать минут... После перерыва в зале суда дежурит милиция. Из выступления Т. М. Кецмура: Я не готовился выступать, я буду говорить не по бумажке, нормальным языком. Как я познакомился со знаменитейшей писательницей мирового уровня? Нас познакомила фронтовичка Валентина Чудаева. Она мне сказала, что эта писательница написала книгу “У войны не женское лицо”, которую читают во всем мире. Потом я на одной из встреч с фронтовиками разговаривал с другими женщинамиветеранами, они мне сказали, что Алексиевич сумела из их жизни сколотить себе состояние и славу, теперь взялась за “афганцев”. Я волнуюсь... Прошу прощения... Она пришла к нам в клуб “Память” с диктофоном. Хотела написать о многих ребятах, не только обо мне. Почему она после войны написала свою книгу? Почему эта писательница с громким именем, мировым, молчала десять лет? Ни разу не крикнула? Меня туда никто не посылал. Я сам просился в Афганистан, писал рапорты. Придумал, что у меня там погиб близкий родственник. Я немножко поясняю ситуацию... Я сам могу написать книгу... Когда мы встретились, я с ней отказался разговаривать, я так ей и сказал, что мы сами, кто там был, напишем книгу. Напишем лучше ее, потому что она там не была. Что она может написать? Только причинит нам боль. Алексиевич теперь пишет книгу о Чернобыле. Это будет не меньшая грязь, чем та, что вылита на нас. Она лишила моральной жизни все наше афганское поколение. Получается, что я робот... Компьютер... Наемный убийца... И мне место в Новинках под Минском, в сумасшедшем доме... Мои друзья звонят мне и обещают набить морду, что я такой герой... Я взволнован... Прошу прощения... Она писала, что я служил в Афганистане с собакой... Собака по дороге умерла... Я сам в Афганистан просился... Понимаете, сам! Я не робот... Не компьютер... Я взволнован... Прошу прощения... Из ответов на вопросы: С. Алексиевич: - В исковом заявлении, Тарас, ты написал, что никогда со мной не встречался. А сейчас говоришь, что встречался, но отказывался разговаривать. Значит, ты не сам писал свое исковое заявление? Т Кецмур: - Я сам не писал... Мы встречались... Но я вам ничего не рассказывал... С. Алексиевич: - Если ты мне ничего не рассказывал, откуда я могла знать, что родился на Украине, болел в детстве... Поехал в Афганистан с собакой (хотя, как ты сейчас говоришь, она по дороге умерла), и звали ее Чарой... (Молчание. ) Е. Новиков: - Вы говорили, что сами попросились а Афганистан, добровольно. Я не понял, как вы сегодня к этому относитесь? Ненавидете эту войну или гордитесь, что там были? Т. Кецмур: - Я не дам вам сбить меня... Почему я должен ненавидеть эту войну? Я исполнил свой долг... Голоса из зала: - Дайте нам сказать... Матерям... - Я больше знаю, чем все вы... Мне сына в цинковом гробу привезли... Из разговоров в зале суда: - Мы защищаем честь своих погибших детей. Верните им честь! Верните им Родину! Развалили страну. Самую сильную в мире! - Это вы сделали наших детей убийцами. Это вы написали эту жуткую книгу... Теперь не хотят делать в школах музеи памяти наших детей, сняли их фотографии. А они там такие молодые, такие красивые. Разве у убийц бывают такие лица? Мы учили своих детей любить Родину... Зачем она писала, что они там убивали? За доллары написала... А мы нищие... Цветов на могилу сыновьям не за что купить... на лекарства не хватает... - Оставьте нас в покое. И почему вы бросаетесь из одной крайности в другую сначала изображали их героями, а сейчас все сразу стали убийцами? У нас ничего не было кроме Афгана. Только там мы чувствовали себя настоящими мужчинами. Никто из нас не жалеет, что там был... - Это такая страшная правда, что она звучит, как неправда. Отпугивает. Ее не хочется знать. От нее хочется защищаться. - Для большинства эта война нужное дело, и только для меньшинства ужас. До сих пор. Было бы по-другому, не было бы этого суда. - Ссылаются на приказ: мне, мол, приказали я исполнял. На это ответили международные трибуналы: выполнять приступный приказ преступление. И срока давности нет. - В девяносто первом году такого суда не могло быть. Коммунисты отступили, ушли в тень. А сейчас почувствовали силу... Опять заговорили о “великих идеалах”, о “социалистических ценностях”... А кто против, на тех в суд! Как бы скоро к стенке не начали ставить... И не собрали нас в одну ночь на стадионе за проволокой... - Человек, выросший на войне, это совсем другой человек. - Я присягал... Я был военный человек... - С войны мальчиками не возвращаются... - Мы их воспитывали в любви к Родине... - Вы без конца клянетесь в любви к Родине, потому что хотели бы, чтобы она за все ответила. Родина, чтобы ответила, а сами вы отвечать не хотите... Из почты суда Узнав подробности судебного дела, затеянного в Минске против Светланы Алексиевич, расцениваем его как преследование писательницы за демократические убеждения и покушение на свободу творчества. Светлана Алексиевич завоевала своими подлинно гуманистическими произведениями, своим талантом, своим мужеством широкую популярность, уважение в России и других странах мира. Не хотим пятна на добром имени близкой нам Беларуси! Пусть восторжествует справедливость! Содружество Союзов писателей Союз российских писателей Союз писателей Москвы Можно ли посягать на право писателя говорить правду, какой бы трагической и жесткой она ни была? Можно ли ставить ему в вину неопровержимые свидетельства о преступлениях прошлого и. в частности, о преступлениях, связанных с позорной афганской авантюрой. которая стоила стольких жертв, исковеркала столько судеб. Казалось бы, в наше время, когда печатное слово стало, наконец, свободным, когда нет больше идеологического пресса, руководящих указаний, косных установок на “единственно возможное изображение жизни в духе коммунистических идеалов”, задавать такие вопросы нет никакого резона. Увы, он есть. И красноречивое свидетельсто тому готовящийся в эти дни суд над писательницей Светланой Алексиевич, той самой, которая написала замечательную книгу “У войны не женское лицо” (о судьбе женщин участниц Великой Отечественной), книгу “Последние свидетели” о детях той же Великой Отечественной над Светланой Алексиевич, которая вопреки стараниям официальной пропаганды и противодействию литераторов типа небезызвестного А.Проханова, заслужившего в годы афганской войны титул “неутомимого соловья генерального штаба”, создала книгу “Цинковые мальчики”, сумев и посмев сказать в ней страшную, переворачивающую дущу правду о войне в Афганистане. Уважая личное мужество солдат и офицеров, посланных брежневским руководством КПСС сражаться в чужую, до этого дружественную страну, искренне разделяя скорбь матерей, чьи сыновья погибли в афганских горах, писательница вместе с тем бескомпромиссно разоблачает в этой книге все попытки героизировать позорную афганскую войну, попытки романтизировать ее, развенчивает лживую патетику и трескучий пафос. Видимо, это пришлось не по душе тем, кто и поныне убежден, что афганская и другие авантюры канувшего в прошлое режима, оплаченные кровью наших солдат, были исполнением “священного интернационального долга”, кто хотел бы обелить черные дела политиков и чернобыльцев-военачальников, кто хотел бы поставить знак равенства между участием в Великой Отечественной войне и в несправедливой, по сути, колониальной, афганской.