КНІГІ ОНЛАЙН
Аўтаматычна згенераваная тэкставая версія, можа быць з памылкамі і не поўная.
Па сваёй ідэі пісьменьнік перш за ўсё асоба. творца. I само сабой зразу^ела. што асоба павінна тварыць аднаасобна, быць. так бы мовіць. аднаасобнікам, самому адказваць за сябе, на сябе браць адказнасьць за ўсіх. Ды ў краіне перамогшага, ці можа дакладней было б сказаць перамокшага ў крыві сацыялізму ўсё мусіла быць калектыўнае. Фалькларысты ў цывільным нават прыдумалі ад імя народу фармулёўку: дзіва дзіўнае калектыўнае. Дык вось гэтае далёка не казачнае дзіва й стварала творчыя калгасы, яны саюзамі называліся (каб паўтараць яшчэ й яшчэ раз назву савецкае імперыі). Блыталася слова творчасьць са словам вытворчасьць. Савецкі прыгон у вытворчых калгасах, савецкі прыгон у творчым калгасе, у саюзе пісьменьнікаў. Старшыня й там і там. Ды яшчэ ў саюзе пісьменьнікаў сакратары й партсакратары, літаратурныя цівуны й наглядатаі. Першы сакратар у ЦК, першы сакратар у саюзе пісьменьнікаў. Да генеральнага так і не дарасьлі ні ў доме, адкуль ішлі дырэктывы й указаньні, ні ў саюзе пісьменьнікаў. Члены партыі й члены саюза пісьменьнікаў. Аднаякавасьць структуры патрабавала аднаякавасьці мышленьня. Дазвалялася вальернае вальнадумства ў маштабах насьценнай газеты, сяброўскае эпіграмы. На таго, хто кіраваў саюзам пісьменьнікаў. абвальна сыпаліся званьні, ўзнагароды, выгоды. Фігура пісьменьніка болей як паўстагодзьдзя ляпілася, фармавалася, адлівалася ў прывідным матэрыяле ідэолагамі партыі камуністаў I. каб застацца асобай, творцам трэба было быць Васілём Быкавым. Уладзімірам Караткевічам, Алесем Адамовічам. А для гэтага трэба было не прадаць душу д'яблу. Цяпер фармальна няма імперыі, фармальна Беларусь незалежная Дзяржава, фармальна пісьменьнік можа быць вольны. Ды вольны ён перш за ўсё ад сродкаў існаваньня. ад магчымасьці друкавацца й выдавацца. Старыя структуры над новымі шыльдамі тужаць зашмаргу на шыі беларускай мовы. Па-ранейшаму адчуваецца сумна вядомае: “язык партии русский язык”. Наша мова адразу ня можа ськінуць зь сябе магільную пліту вагою ў два стагодзьдзі. Беларуская літаратура крычыць, але яе не чуюць уладатрымцы, бо яны гадаванцы таталітарнага рэжыму, яны так званыя інтэрнацыяналісты. I беларускія пісьменьнікі ў сваёй дзяржаве як пасынкі, ці як байструкі. I сапраўды, што ў той послаўцы: разгуляўся, як сабака ў торбе. Нават выраз папера ўсё стрывае з’іначыўся. Не стала паперы, яна стала дарагой, недаступнай беларускай кнізе. Але яе хапае на нізкапробную прадукцыю, на чырвона-жоўтую прэсу, якая адмывае вядома чые грошы, не абмяжоўваючы сябе ў словах пагарды й нянавісьці да беларускай сімволікі, да беларускай мовы, да ўсяго беларускага. Арыентацыя такой прэсы антыдзяржаўная, прасавецкая да замшэласьці. Не адстае ў агульным наступе чырвона-карычневікаў на беларушчыну, на суверэнітэт дзяржавы радыё й тэлебачаньне, абслугоўваючы партьпо ўлады й ейнага стаўленьніка, чырвоназоркавая мара ў якого прадаць не.залежнасьць Беларусі так, каб бясплатна ды нястратна. Прыйшло й прыходзіць у літаратуру новае пакаленьне. Але ці стануць асобамі творцы беларускага духу, ці хопіць ім духу выстаяць перад спакусамі рынку, пад пільным позіркам спрадвечнай беларускай нэндзы. На іх надзея. Бо неяк заўважыў Васіль Быкаў: наша літаратура патраціла дзесяцігодзьдзі, каб даказаць, што ўмее пісьменна пісаць, выгладжваць слова. Ды ведаем мы, што аднаго гэтага ўмельства мала, каб літаратура сьцвердзіла сябе, заявіла пра сябе на ўвесь голас ва ўсім сьвеце. Васіль Быкаў першы сказаў слова праўды, сказаў па-беларуску, сказаў шчыра й сьвет пачуў Васіля Быкава, пачуў пра Беларусь. Народ нараджае асобу, асоба ўзбуйняе нацыю. ПРИВЕТСТВИЕ Международному Конгрессу в защиту демократии и культуры “Посттоталитарное общество: личность и нация” Уважаемые коллеги! Хотя обстоятельства не позволили мне присоедениться к Вам в Минске в эти майские дни, я хотел бы, тем не менее, поддержать Ваши усилия в защиту демократии и культуры. Еще в начале 1960-х годов один самиздатский поэт очень точно определил наше время, сказав: ... Век двадцатый век необычайный: Чем он интересней для историков. Тем для современников печальней. Уже тогда было более чем достаточно оснований для такой оценки, а к концу нашего века их только прибавилось. В следующем столетии историки, без сомнения, напишут массу ценных исследований о наших днях. Им будет интересно, они будут спорить о том, что могло бы произойти, если бы мы с Вами поступили иначе в том или другом случае. Но изменить произошедшего они уже не смогут эта печальная обязанность лежит на нас. От нас с Вами зависит, будут ли они, прячась от тайной полиции, исследовать причины неудачи демократии в наших странах, или открыто, перед телекамерами, спорить о ее путях; будут ли они издавать свои исследования массовыми тиражами, или тайком расспространять в самиздате. В конечном итоге, от нас с Вами зависит, сохранится ли наша культура. Мы переживаем время распада: распада государства, общества, культуры, этики отношений. Я бы даже сказал распада человека. Поразительная вещь: в тяжелейшие годы репрессий было легче найти людей надежных, достойных, чем теперь. Почему-то именно сейчас, когда стало гораздо меньше риска угодить в лагерь, восторжествовала бесчеловечная логика концлагеря: “Ты умри сегодня, а я завтра ”. Быть может, историки в следующем веке ответят на этот мучающий меня вопрос, найдут философские объяснения нашему упадку нравов. Быть может, скажут они, тому виною десятилетия насильственно насаждавшегося коллективизма. Или, наоборот, слишком внезапно привнесенная рыночная философия. Но, какова бы ни была причина, нам, современникам, необходимо преодолеть эту деградацию. Наша обязанность найти формы взаимопомощи, сотрудничества, формы СОЛИДАРНОСТИ. Иначе в следующем столетии может и не остаться ни литературы, ни искусства, ни общества, ни историков. Желаю Международному Конгрессу успеха в работе. Владимир БУКОВСКИЙ Инна Роаачий КРАХ КОММУНИЗМА ВСПЛЕСК РАСИЗМА? Не имея возможности присутствовать на этом важном событии лично, надеюсь, что проведение крупной общественной акции в защиту демократии и культуры вызовет и внутри Беларуси, и за ее пределами отклик, адекватный задаче организации этого события, а именно: обострит направленность усилий тех, кого не надо убеждать в преимуществах демократии; пробудит неравнодушие и определенность оценок у превалирующей количественно аморфной массы вечно “незнающих-что-сказать”; и вызвать беспокойство тех, от кого демократию приходится защищать. Ситуация эта, объективно существующая на подавляющей территории бывшего “великого да могучего”, тем не менее чистейший нонсенс, ибо в нормальном, не перевернутом вверх тормашками мире общепринятые нормы человеческой морали и человеческого же общежития защищать не требуется. В нормальном, здравомыслящем мире демократия, в центре которой действительная, конституционно защищенная свобода личности, является естественной тканью жизни. В мире же, зараженном инфекцией тоталитаризма, свобода личности несуществующий предмет несуществующих страданий. То ли мираж, то ли придурь, и уж во свяком случае, штука не полезная. Мы наблюдаем это сегодня на всем пространстве посткоммунизма (включая Восточную Европу, за счастливым исключением Чехии и Балтийских стран). Мы наблюдали это на протяжении всей нашей прежней советской жизни, и жизни наших родителей, и жизни их родителей если придавленное страхом судорожное выживание можно назвать полноценной жизнью. Мы видим это, и оглядывая ВСЮ историю России этот тысячелетний обморок несвободной не-личности со спазмами поражений и побед. Громадная территория, обобщенно именуемая в мире Россией, в течение всей истории всегда была своего рода “Оруэлловским местом”, где реальностью был красочно-головокружительный совершенный Абсурд. Неизменно повергающий слушателей в изумление, гигантский Русский Оркестр представлял множество экстра-ординарных солистов: Тоталитаризм, Абсолютизм, Раболепие, Империализм. Послушание... но дирижер этого Оркестра оставался вечно неизменен, и имя ему господин Абсурд. Поколение за поколением в течение тысячелетия люди, жившие и живущие на огромной территории, рождались и умирали под музыку этого Оркестра. Естественно, что для большинства из них она звучит нормально. Этот подход когда подавляющая масса живущих здесь людей искренне, глубоко и часто даже подсознательно воспринимает абсурд реальностью, а “другую, чужую”, незнакомую им реальность абсурдом, и стал, как мне кажется, тем основным фактором, который определил, что в этой части мира демократию нужно защищать. Анализируя всю российско-советскую историю, мы должны признать, что последовательный антигуманизм очень серьезно повлиял на самое сущность человеческой натуры. Печальный до отчаяния факт состоит в том, что в результате тысячелетнего тоталитаризма Страх стал здесь сильнее Достоинства. Однако, конечно же, 75-летняя практика коммунизма, который преуспел в осуществлении супер-тоталитарной селекции общества, сыграла ключевую роль в том чудовищном состоянии и общества, и отдельной личности, с которыми бывший СССР и прочие соцстраны оказались на пороге нового тысячелетия. На свете отнюдь не так много вещей, которые являются непости жимыми. И постоянно вводящее в недоумение мир посткоммунистическое пространство, определенно, таковым не является. Исторические, политические и ментальные процессы, происходящие в его пределах, можно и понять, и предсказать. И, может быть, предусмотреть, если окажется на то конструктивная и здравомыслящая политическая воля. Для этого требуются всего две вещи: изучать а не искажать историю, и называть вещи своими собственными именами: подлость и трусость подлостью и трусостью, а не “вынужденным сотрудничеством” или “сложными играми с органами”; оккупационный режим и терроризм оккупационным режимом и терроризмом, а не “выполнением интернационального долга”; расизм, фашизм и черносотенство расизмом, фашизмом и черносотенством, а не “поисками православного самосознания и выражением национальной идеи”. Посмотрите на 50-тысячную краснознаменную колонну, кричащую “Осанну” их “президенту” Руцкому; почитайте идеологическое обоснование и четко изложенную программу “государства русской национальной диктатуры” и беспощадной войны с евреями, изготовленную митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Иоаном; пронаблюдайте открытую, никем и ничем не сдерживаемую, нарастающую активность фашистских боевых формирований Баркашева, и боевые кличи кгбэшного генерала Стерлигова действия, за которые в любой другой стране мира совершающие их личности на законном основании непременно оказались бы в тюрьме. Но о какого рода законности приходится говорить в стране, в парламенте которой свободно продаются “Майн Кампф” и “Миф ХХ-го века”?! В Российской же Государственной Думе эти азбука и букварь фашизма продаются не только свободно, но и успешно.