Старонкі тэатральнага жыцця Беларусі 1990-х гадоў
Таццяна Ратабыльская
Выдавец: Каўчэг
Памер: 232с.
Мінск 2000
У “Гаральдзе і Мод” суседнічаюць гіньёль і лірыка. Е н сатканы з кантрастаў (старасць—маладосць, пачатак—канец, жах—любоў) не толькі змя♦ стоўна, але і па форме. Праўда, на вялікай сцэне ён згубіў вастрыню тэатральнай формы, стаў хутчэй камедыяй, а не эксцэнтрычнай трагікамедыяй.
С.Станюта—Мод валодае не абстрактнай духоўнасцю. Яна процістаўляе чорным і шэрым помнікам пахавання...аранжавы апельсін. Яна любіць
свет і ўспрымае наваколле пачуццёва, праз пахі, густы, дотык. Прыгажосць * свету і здольнасць яе адчуць прыраўнена тут да паняцця свабоды. С.Станюта нібы выпраменьвае энергію сонца, святла, цеплыні, прыгажосці і вольнасці, у рэшце рэшт — жыцця.
1995 г.
Octree габелеЯау
* mm
POCTHCAAB ЯНКОВСКНЙ ТААЕЙРАН
Прнглушенные палевые зеленоватые тона будто гасят гомон уляцы. Старннные гобелены создают уютный тяхнй оазяс. Улнчные звукн н крнкя перебнваются прнятным для слуха перезвоном посуды, перестуком серебряных ножей. В тншнне комнаты почтн рнтуально сервнруется французскнй ужнн на двонх (спектакль “Ужнн” Русского театра). Названня блюд, неведомые для нашего слуха, представлення н вкуса, прекрасно гармоннруют с фамнльной, редкой золочёной посудой. He сразу появляются те, кто будут вкушать этн яства: князь Талейран — Р.Янковскнй н герцог Фуше — Ю.Сндоров.
Францня, 1815 год, полнтяческне нгры малознакомых полнтнческнх деятелей. He онн прнвлекают наше вннманне. Зато сразу замечаешь, как прнветлнвый, гостепрннмный хозянн-князь одннаково вкусно, “сдобно” разговарнвает про полнтнку н про очередную смену блюд. Ннтнмность пронсходясцей встречн н мелочн ежедневных ннтрнг, в немалой степенн заннмаюіцне сознаіше ужннаюіцнх, не мешают понять, что разговор ндёт про “большую полнтнку”. Вот так, за ужнном, далеко не “первымн лнцамн” решаются судьбы государства. Вместе с героямн мы заглядываем на “кухню” государственной жнзня. Н становнмся свндетелямн встречн не краснво убранных, но бездейственных марнонеток, а тех, кто, находясь в тенн, дёргает за верёвочкн жнзнн.
Главный “повар”, дегустатор, нскусный мастер, хнтроумный внртуоз этнх нгр —князь — Р. Янковскнй. Как умеет этот арнстократ пользоваться снюмянутнымн радостямн, смаковать мелочн н подробностн cynjeствовання! Он самозабвенно вдыхает букет коньячных запахов так, как есля бы знаток наслаждался жнвопясным шедевром; он целует н любуется своей 17-летней племянняцей-любовннцей — как еслн бы скульптор вдохновенно делал последнне штряхн на своей статуе. Н ведёт беседу князь с герцогом Фуше с такнм же нскусством внртуоза, гурмана, очевндно наслаждаясь нгрой ума. Нх застольная беседа — это дналог на острне ножа, когда пускается в ход всё: тонкая шутка, цнннчная реплнка, точная пауза, своевременно вставленный в разговор копромат на оппонента. Разнеженный ужнн становятся пснхологнческой атакой co своямя ловушкамн, кульмннацней, соперннчеством. Это пышная охота друг на друга.
Ростнслав Янковскнй нграет блестяіце. Его герой подвнжный, быстрый на реакцнн. Внутренне напряжённый, он внешне — абсолютно свободен, раскован, даже расслаблен. Его переходы от меню к судьбам французской республнкн нлн капрнзам любовннцы мгновенны, а главное — н
смена яств, н путн Францнн в одннаковой степенн равноценны для этого нзягцного гурмана. Даже прн своей распуіценностн, цнннзме, развратностн князь Р.Янковского в конце концов не может не вызвать восхшце* ння.
Полнтнка делается не чнстымн рукамн ннес помовцью высокнх ндей.
Так хотя бы хочется, чтобы “кухня” полнтнкн была нзысканная, жнзне2 любнвая, острая, экстравагантная, — подобно той, что мы внделн в спек« такле, а не рубленный топором кровавый бнфштекс. Наша полнтнческая кухня, к сожаленню, куда npoiije, грубее, цнннчней.
1995 г.
* rum
аыссласцс
УЛАДЗІМІР АНДРЭЕЎ ДАРОПН
Спектакль маскоўскага тэатра “Знішчаны сюжэт” мы глядзелі ў выязным варыянце з падборнымі дэкарацыямі (што падвярнулася пад руку — стол, канапа). I ўсё ж такі пры ўсіх выдатках выязнога характару спектакля, ягоная галоўная прывабнасць —майстэрская акцёрская ігра.
Уладзімір Андрэеў увасабляе літаратара сярэдняй рукі, які не выносіць высокіх, громкіх слоў аб выкупленні, ахвяры, рэвалюцыі; не прымае крыві ў імя ідэі, і таму нават прамаўляе пахвальнае слова ... пошласці . Той самай пошласці, з якой звязана хатняя ўтульнасць, застолле, гарбата, саленні, з якой звязаны такія паняцці, як сям’я, зямля, словам — жыццё. I за межамі якой — надта холадна.
Ігра У.Андрэева выклікала нейкія гастранамічныя асацыяцыі: смачная, сонечная, акруглая. Бо такі ж сцэнічны персанаж. Так, ён любіць папіць гарбаты, смачна паесці, любіць жанчын, і таксама “смачна” ўмее гаварыць. Кожнае слова ягонае — нейкае акруглае, ён быццам спрабуе яго на смак. Е н увогуле ўсім “частуецца” і прымае толькі тое, што мае адчувальны смак. I таму—любіць імгненне рэальнасці і не дае веры ні ідэалізаванаму мінуламу, ні прыдуманай будучыні.
3 “жыўчыка”, пашляка, жартаўніка з “Пчолкі”—праглядвае чалавек неардынарны, гуманіст, які не можа прыняць аніякага тэрору (“Там, дзе ёсць кроў — не можа быць праўды”), які ніколі не навучыцца крочыць па забітых целах і які давярае толькі імгненням чалавечай блізкасці, цеплыні, узаемаразумення. Там, дзе двое, узнікае надзея. Але калі нават двое не могуць зразумець адзін аднаго, ці можа быць надзея на што-небудзь іншае? I моманты кахання, натхнення для герояў заканчваюцца спусташэннем. Каханая Надзея — тэрарыстка пайшла забіваць чарговую ахвяру. Значыць надзея памірае.
У. Андрэеў увасабляе свайго персанажа традыцыйным спосабам. Але вельмі хутка гэтыя апушчаныя кісці рук, хада маленькімі крокамі, красамоўная, натхнёная мова, што льецца мяккім патокам, — зачароўваюць. Яго праўда моцная, зразумелая. Акцёру ўдаецца адысці ад першапачатковага налёту пошласці, бытавізму героя і сітуацыі.
Пазіцыя героя дзіўным чынам перагукаецца з традыцыяналізмам, адсутнасцю “рашэння” самога спектакля. Сцэнічнае жыццё У.Андрэева нібы даказвае: ў спектаклі можа адсутнічаць усё — цікавая сцэнаграфія, рэжысёрская канцэпцыя, вострая драматургія, але тэатр — гэта цараванне акцёра. I калі ёсць спраўднае акцёрскае майстэрства — значыць, спектакль ёсць, ён кранае душу і сэрца.
1995 г.
ytfaa&ec
ГШІЭД
K БЕНЕФНСУ СВЕТЛАНЫ ОКРУЖНОЙ
Светлана Окружная — не обычная народная артнстка. Её не хочется называть по нменн отчеству. Нет в ней “самавітай постаці”, “тела” народной, взгляда сверху внмз на коллег. Она, как девушка, — хрупкая, нервная, белокурая, с жнвым, зовуіцнм н ждуіцнм взглядом.
Светлана Окружная как бы выбмвается нз менталмтета белорусской театралыюй школы
н ломает образ тнпмчной белорусской актрнсы. По прнроде даровання она блнзка актрн* се Ольге Яковлевой ей подвластно тонкое пснхологнческое кружево тургеневской драматургнн, глубннный подсознательный драматнзм о’ннловскнх персонажей н монтаж броскнх энергетнческнх выбросов, резкне переходы нз одного состоянйя в другое драматургнн Брехта нлн Пнранделло.
Светлана Окружная в жнзнн — персонаж йз мнра Т.Умльямса, женіцнна с не очень счастлнвой судьбой, за внешней хрупкостью н беззаіцйтностью, в которой тантся воля к жнзнн н мужество человека, протнвостояіцего драматнческнм обстоятельствам жнзненных коллнзнй.
He знаю, смогла бы Светлана сыграть героннь Т.Умльямса на сцене. Уж очень блнзок жмзненный прототнп. А для сцены это не всегда хорошо. Н всё-такн Унльямс, кажется, её самый блмзкнй автор. Подбнрать репертуар для С.Окружной, вообіце, дело хлопопюе, нбо он не впнсывается в траднцнонную тематнку нашнх театров. Для неё нужно ставнть спецнально. Зато сколько нензведанных тайн может быть открыто на этом путн! Одна нз ннх — “Жаворонок” Ж.Ануйя, бенефнсный спектакль С.Окружной, в котором она выступнт в ролн Жанны Д’Арк. Эту роль актрнса мечтала сыграть много лет.
Одна нз последннх работ С.Окружной — Эмйлйя в спектакле “Средство Макропулос” К.Чапека. Думаю, что режнссёр-постановіцнк Ннколай Пнннгнн правнльно поступйл, когда не дал в этой ролн актрнсе возможностн “пострадать”, а заставмл её закрыть “душевные” раны героннн неордкнарной формой поведення. Первый эффектный выход Эмйлнн сквозь фалды огромного фрака, подвешенного к колосннкам, воспрнннмался аллюзнонно — как долгожданный возврат самой актрнсы после вынужденного перерыва в театр, был снмволом победы человека над жнзненнымн невзгодамн.
Эмнлйя С.Окружной появлялась то в белом парнке н элегантном костюме, то в золотнстом вечернем платье с пышной копной чёрных волос. Властная, высокомерная, холодная, она разговарнвала с мужчмнамн нйзкйм голосом, отрывнстымн ннтонацнямн, н нногда пугала нх странно-неудобной застывшей позой нлн жестом. С представленнем каждого нового лмка персонажа, она словно надевала очередную манерную маску. Она одновременно прнтягнвала н отталкнвала людей. На самоубнйство, совершенное нз-за неё, Эмнлня ннкак не реагнровала, вернее, подчёркнуто равнодушно заннмалась свонмн обычнымн деламн. Н только Шендорф — Т.Кокштыс, как герой её далёкой юностн, смог вывестн её нз холодного равновесня.
Окружная нграла жеші^нну, актрнсу, певнцу, жнвуіцую на свете трнста лет, н уже давно нстратнвшую свон “душевные”эмоцнн. Она нграла как бы “протнв себя”. He только геронню, протнвоположную её человеческой сутн, но в новой для себя техннке, столь отлйчной от пснхологнческн тонкой, взрывной Франкн в “Хаме” Э.Ожешко, где образ постепенно трансформнровался. Жнзнь Эмнлнн С.Окружная превратнла в “монтаж аттракцнонов”.
От самой актрнсы можно ожадать самых неожнданных сюрпрнзов. Так, подождём же, пока откроется занавес, н нам покажут “Жаворонка”.
1997 г.
* ГДЛІРЗЛ
3
ФАМА ВАРАНЕЦКІ
Сёння вобраз гзтага акцёра звязаны з задуменным, нібы закалыханым снамі або успамінамі Джымам Тайранам з пастаноўкі паводле О’Ніла “Поўня для пасынкаў лёсу”, адным з улюбёных твораў Варанецкага... Е н быццам шчыльна заняты ў рэпертуары купалаўскага тэатра (можна прыгадаць і Жабрака ў “Страсцях па Аўдзею”, і Прасвітара ў спектаклі “Звон не малітва ”, і Ахіла ў “Ромуле Вялікім”), але зразумела, што не на яго сёння арыентуецца рэпертуар тэатра. Ягоныя ролі апошняга дзесяцігоддзя перыферыйныя ў адносінах да цэнтральных падзей спектакля...
КНІГІ ОНЛАЙН
