• Газеты, часопісы і г.д.
  • Архітэктура Беларусі У 4 т. Т. 3, кн. 1.

    Архітэктура Беларусі

    У 4 т. Т. 3, кн. 1.

    Выдавец: Беларуская навука
    Памер: 502с.
    Мінск 2007
    253.94 МБ
    мы здесь практически не используются за исключением четырехколонных портиков, отмечающих торцы крестообразной композиции. Остальные архитектурные детали и формы очень тесно и свободно сплавлены с этим новым для архитектуры классицизма решением. Они нарисованы свободно, рукой большого мастера. Пояски, крепов-ки, разнообразной формы проемы составляют цельное построение. В них достаточно выделена гладь стены и ее плоскости без ограничения классицистическими деталями -пилястрами и колонками. Новые свободные сочетания форм, кубообразные, чистой геометрии элементы использованы в завершении колокольни и построении барабана купола. Смелое соединение архитектурных деталей сочетается здесь с удачным колористическим решением, где терракотовый цвет плоскости стен является фоном для выделенных белым цветом обрамлений.
    Постройка представляет собой органичную интерпретацию схемы купольного здания и в ее архитектуре ощущается связь с древнерусским зодчеством. В то же время она характерна для творчества Н. А. Львова и близка по духу и стилю его постройкам в Торжке - собору и колокольне [34, илл. 14]. Здесь можно обнаружить множество черт и элементов, присущих зодчему. Это использование четырехколонных портиков со сдвоенными колоннами, близко поставленных к стене, восьмигранного барабана с плоским куполом и широкой лентой карниза, прорезанного термальными окнами, членения плоскости фасада на
    408
    2.7. Архитектура культовых зданий
    два яруса плоской горизонтальной тягой, своеобразного орнаментального расположения по бокам проема с полуциркульным завершением крупных плоских ниш, объединения двух разной формы прямоугольных проемов плоской нишей с полуциркульным завершением, устройство над центральным пространством церкви подобия двойного купола с круговым обходом и балюстрадой, оригинальная темная покраска плоскости стены и многое другое.
    Некоторые детали в архитектуре церкви в селе Иваново напоминают о Иосифовском соборе в Могилеве, построенном по проекту Н. А. Львова перед началом строительства в белорусской вотчине Михельсона. Ведь Иосифовский собор был очень популярен среди заказчиков не только благодаря своим архитектурным достоинствам, но и тем, что был построен по заказу Екатерины II, с которой Михельсона связывало многое и которая подарила ему белорусское имение. Это - применение сдвоенных колонн в интерьере постройки и алтаря в виде классицистической ротонды. И. И. Михельсон, назначенный в 1803 г. военным генерал-губернатором, знал Н. А. Львова и мог напрямую обратиться к нему, тем более что в последние годы жизни зодчий очень нуждался и выполнял частные заказы. Сказалась, видимо, и относительная близость к поместью Михельсона города Торжка и имения Александровского, последнего пристанища зодчего.
    Второй постройкой, где проявилась эта новая интерпретация клас-
    сицистического стиля, была церковь в Стрешине, поместьи графа И. А. Остермана. Построена она в 1807 г. [41, с. 120]. Здесь новые черты ощутимы особенно сильно. Классического ордера здесь практически нет. Лишь пары пилястр со стороны входов в здание да невысокие фронтоны напоминают об античности. В остальном - это оперирование большими поверхностями стен, плоскостность которых оттеняется лентами карнизов. Основой художественного эффекта явилась красиво построенная с использованием чистой геометрии центрическая композиция с пятиглавым завершением, имеющая пирамидальный характер.
    Архитектурное построение церкви связано с московской школой классицизма и характерно для творчества М. Ф. Казакова, в работах которого в 1790-е гг. проявились аналогичные стилистические тенденции. Как мы уже писали, архитектура церкви в Стрешине близка церкви Голицынской больницы в Москве (1796-1801 гг.). Она была известна И. А. Остерману, как раз во время ее строительства, в 1797 г. после ухода в отставку поселившегося в Москве. С устроителем Голицынской больницы графом А. М. Голицыным Остерман был близко знаком.
    Поиск зодчими новой архитектурной стилистики, в особенности, если к нему подмешивались романтические нотки, когда требовалось отразить мемориальную тему, проявить патриотические чувства, приводил к появлению в культовом зодчестве стиля ампир. Первым таким примером был проект церкви
    409
    Гражданская и монументальная архитектура Беларуси. Классицизм
    193. Церковь в Стрешине. Главный фасад, план. Архитектор М. Ф. Казаков(?). 1807 г.
    в Мстиславле, исполненный В. П. Стасовым в 1811 г. [386]. Необходимость в строительстве православного храма в этом древнем городе, где существовали каменные громады костелов, стала очевидной после разделов Речи Посполитой, когда Мстис-лавль оказался в глубине территории Российской империи, и здесь следовало укрепить позиции православной церкви. Проект храма был выполнен могилевским губернским архитектором В. И. Зражевским. Однако его несколько архаичная архитектура и не весьма профессионально скомпонованное объемное решение не были согласованы в Петербурге. Проект был отдан для переделки В. П. Стасову. Сравнительно недавно вернувшийся из заграничной стажировки молодой зодчий еще не забыл уроки своих французских учителей и, находясь под впечатлением недавно разработанной им темы - проекта храма-памятника
    на поле Полтавской битвы, создал оригинальный проект круглого храма, во многом напоминающего Пантеон в Риме. Романтические черты этого античного памятника были усилены зодчим во мстиславльском проекте - массив глухих стен барабана был лишь немного оживлен узкими окнами и скульптурным фризом. Шестиколонный портик с по-
    410
    2.7. Архитектура культовых зланий
    логим фронтоном и ступенчатое завершение объема с пологим куполом оттеняли мемориальный романтический характер этой постройки, общая композиция которой была позаимствована у памятника для Полтавы. Конечно, такая необычная для православного храма композиция была негативно воспринята православным духовенством. Со стороны Зражевского посыпались обвинения в адрес Стасова о невозможности конструктивного осуществления проекта и недостаточной освещенности внутреннего пространства храма [133, с. 55]. Переписка по этому поводу затянулась, а Отечественная война 1812 г. и вовсе отодвинула осуществление этого замысла. К строительству храма вернулись в 1825 г., когда губернским архитектором Раевским был выполнен новый проект с традиционной компоновкой объемов и в более реалистичной стилистике, близкой поздним работам Д. Жилярди [427].
    Черты ампира, проявившегося уже в русле широкого течения этой новой архитектуры, развивавшегося после Отечественной войны 1812 г. и вдохновленного победами русского оружия, ощутимы в церкви Бобруйской крепости. Эта крепость была крупнейшим архитектурным ансамблем александровского времени на территории Беларуси. После войны встала насущная необходимость его завершения - создания главного акцента на площади. Проект церкви был выполнен А. Е. Штау-бертом. Просматривая созданные им варианты проекта, мы видим, как изменялась стилистика пост-
    194. Проект церкви в Мстиславле. Главный фасад, план.
    Архитектор В. П. Стасов. 1811 г.
    ройки от достаточно строгого основного объема с крупными пластичными формами и гармонично построенными классицистическими деталями к более помпезному и торжественному решению церкви с колоннадой на месте трапезной и представительными шестиколонными портиками по сторонам здания, и, наконец, - к осуществленному достаточно ординарному варианту проекта с сухими членениями
    411
    Гражланская и монументальная архитектура Беларуси. Классицизм
    плоскости стен проемами, с невыра-зительным фронтоном и невысокой колокольней, созданной с учетом требований обороны крепости [120, с. 117]. Здесь отразились вкусы времени заката александровской эпохи с появившимися чертами казенщины и схематизма.
    Конец александровской эпохи был отмечен еще одной культовой постройкой с элементами ампира -Троицкой церковью в Гомеле, созданной на средства графа Н. П. Румянцева. Проект относится к 1824 г. и, как видно из письма архитектора И. Дьячкова, составившего к нему смету и руководившего возведением здания, был «не в Гомеле делан» [323]. Проект церкви был, безусловно, привезен Дьячковым из Москвы, где он родился, обучался архитектуре, неоднократно бывал по заданию Румянцева для «снятия планов церквей и их декоративного украшения» и относился к московской школе позднего классицизма. Выполнен он был, вероятно, Д. Жилярди или О. Бове по заказу графа и в его архитектурном построении использован характерный для творчества этих зодчих мотив лоджии с дорической колоннадой, завершенной термальным окном с лепным фризом.
    Работы петербургских и московских зодчих, выполненные в русле новой интерпретации классических форм и включавшие, хотя очень опосредованно, последние достижения европейского (в основном французского) зодчества, повлияли на работы местных зодчих, в творчестве которых постепенно произошел отход от палладианства и академиз-
    ма в сторону эстетического использования в композиции построек крупных архитектурных форм и эстетики стены, лишенной декора. Подобные явления возникали в восточных регионах Беларуси - в проекте церкви для Городка, выполненном Ф. банковским в 1808 г., церкви в Струни под Полоцком, возведенной униатским митрополитом Лисовским в 1800-х гг. [313, 406]. Кстати, эта униатская церковь, по своему облику отвечающая православным традициям, стала первым на территории Беларуси примером классицистической интерпретации традиционной схемы православного храма с расположенными на одной оси кубообразным объемом церкви, трапезной и колокольней, и очень близка постройкам Ф. Сан-ковского. Подобная интерпретация форм церковной постройки становится традиционной для зодчества 1820-х гг.
    Строительство костелов на территории Беларуси явно уступало по своему размаху возведению церквей. В значительной степени лишенное поддержки государства, оно развивалось преимущественно в частных владениях. В художественном отношении возведение костелов было ориентировано на Вильно, который сохранил за собой в эти годы роль культурного центра западных земель империи. Привлекал он зодчих и заказчиков сложившимся там «античным» виленским классицизмом, который был приемлем в условиях провинциального строительства и оказался адаптированным к возможным его интерпретациям в деревянных конструкциях.