КНІГІ ОНЛАЙН
Пошук сярод кніг, што прайшлі індэксацыю гуглам. Некаторыя кнігі гугл не знаходзіць
И Адамович и Оэ уловили критические обстоятельства ядерной эпохи и отразили их в своих произведениях по-разному, по-своему. Их разные взгляды и восприятия на апокалипсическую ситуацию мира мы рассмотрим на примере произведений этих писателей: «Последняя пастораль» Адамовича и «Сальто» Оэ. В романе «Последняя пастораль» описывается мир после ядерной войны. На острове, окруженном стенами радиоактивных облаков, два уцелевших человека, мужчина и женщина, живут в наготе, подобно Адаму и Еве. Вообще первая половина романа с идиллическим настроением напоминает Книгу Бытия, если закрывать глаза на вещи «не к месту» (железная дверь противорадиационного убежища, мутанты-животные и так далее), как это старается делать героиня. Роду человеческому, погубившему себя из-за глупого противостояния, Бог Творец дал последний шанс на возрождение человечества. Именно «вторая попытка» является сутью сюжета «Последней пасторали». Но с появлением «третьего» возникает конфликт между мужчинами из-за единственной женщины. Они решили драться на дуэли с пистолетами так же, как человечество уничтожило себя ядерным оружием. «Вторая попытка» кончается провалом, и спасения не будет. В развязке романа идиллическая картина Книги Бытия заменяется сценой апокалипсиса, где радиоактивный ураган уничтожает всех оставшихся в живых. При этом образ третьего (черный американец) усложняет план «Последней пасторали». Он сначала представляет интересы капиталистического лагеря, но в разгаре кризиса обнаруживается его злоба против всех развитых стран мира, включая и СССР и США. По мере развития сюжета конфликт Запада и Востока переходит в противостояние Юга и Севера, что напоминает международную ситуацию после нью-йоркского события 11 сентября 2001 г. В романе на первый план выдвинуто понятие «сюжет». Заглавие «Последняя пастораль» определяет жанр произведения. История человечества уподобляется пьесе, написанной Великим Драматургом, то есть Богом. Интересно, что даже действующие лица обсуждают и угадывают, к какому жанру относится пьеса, в которой они сами играют свои роли. «Для пасторали нужны пастухи, пастушки. А мы с вами? Хотя после случившегося нет более мирных пейзан, чем мы с вами» 1. По словам дочери писателя Наталии Александровны, название романа менялось несколько раз, и последним вариантом была «Последняя пастораль Великого Драматурга». Герой романа пытается угадать, какое будущее ожидает их по сюжету Великого Драматурга. Но в этой «пьесе» сюжет развивается не только по сценарию Бога, но и в зависимости от выбора персонажей. «Ну а Великий Драматург, он заранее все знает? Тогда это ему неинтересно. [...] Если творит, значит, открывает ему самому неведомое. Элементарное условие» (С. 580). Так, героиня выбирает одного из мужчин. Брошенному ей герою «тоже оставлен выбор» (С. 580) — это выбор борьбы с третьим. Так как по его представлению третий утратил из-за радиации способность к продолжению рода, то судьба потомков (то есть, будущего человечества) зависит от выбора героя. Он с иронией размышляет: «Великий Драматург демократичен, всегда оставлял нам выбор» (С. 580). В эпизоде, где он ищет однажды выброшенный пистолет, часто встречаются слова «сюжет» и «выбор». Выбор персонажей оказывает влияние на сценарий Бога так же, как их поступки могут приносить изменения в природе. После первой любовной 1 Адамович А. Последняя пастораль: Повести. М„ 1989. С. 544. (Далее страницы этого издания указаны в тексте в скобках.) ночи мужчины и женщины вдруг весь остров оказался покрыт странными желтыми цветами. Когда она выбрала жизнь с третьим, скрывшаяся луна снова появилась на небе. Наконец, когда действующие лица выбрали борьбу за женщину (для оставшихся людей это равняется по масштабу уничтожению в ядерной войне), радиоактивный ураган поглотил остров. В романе Адамовича персонажи и Великий Драматург, человек и природа, «выбор» и «сюжет» соотносятся между собой, как микрокосмос и макрокосмос. Иначе говоря, авторское право человеческой истории принадлежит Богу, но развязка определяется поступками каждого актера. Адамович вычеркнул слова «Великого Драматурга» из заглавия «Последней пасторали», возможно, для того, чтобы подчеркнуть ответственность действующих лиц. Если человечество погибает из-за ошибки данного своего выбора, то оно должно выжить в результате другого выбора. Так что «вторая попытка» становится темой романа. Великий Драматург бесконечно спрашивает: «Если бы вы сделали другой выбор?» Если «Последняя пастораль» Адамовича является постъядерной антиутопией, то «Сальто» Оэ Кэндзабуро можно назвать историей-поиском утопии в ядерную эпоху. Роман написан после чернобыльской аварии и террористического акта религиозной секты Аум-сенрикё. Действующие лица либо душевно травмированы, либо предчувствуют конец света. Они собираются вокруг харизматической личности, называемой Патроном, и образуют религиозную общину. Патрон объявляет о приближении последних минут и призывает людей к покаянию. Однако радикализированная часть верующих спланировала взрыв атомной станции с целью ускорения апокалипсиса. Для того чтобы остановить террористический замысел, Патрон по телевидению заявил, что вся его деятельность была просто плохой шуткой. Событие называлось «Сальто». Через 10 лет после этого «сальто» новые и старые верующие собираются снова и пытаются в лесу, на острове Сикоку, организовать религиозную общину. Если в романе Адамовича главная тема — это «вторая попытка» после конца света, то в «Сальто» ключевым словом является «покаяние» перед концом света. Патрон предвидит грядущее уничтожение человечества и требует от людей покаяния. Но, тем не менее, гибель неизбежна. Спокойная встреча своего конца с чувством покаяния и в стремлении постичь глубину знания воспринимается как спасение. В отличие от Великого Драматурга Адамовича, в романе «Сальто» Бог не олицетворяется. Патрон видит Его в своей медитации как целостную космическую информацию — от глубокого прошлого до отдаленного будущего: «Блестяще-белый предмет не торчит в пространстве, а образует бездонную впадину. Впадина в целом представляет собой огромную веретенообразную сеть. Многослойная сеть служит экраном, отражающим сразу весь человеческий мир от начала до конца, и каждое звено в сети развивается в настоящем. [...] Эту огромную веретенообразную впадину в целом можно называть Богом»2. Патрон после этого видения понял неизбежность гибели человечества и начал проповедовать, что ее необходимо принять вместе с покаянием. Ученики-радикалы думают, что знающие о будущем событии могут переделать его, но их стремление порождает такой фанатическо-гротескный замысел, как взрыв атомной станции. В кульминации романа группа женщин, в свою очередь, пытается совершить коллективное самоубийство, считая его своеобразным покаянием. Трагедию едва удалось предотвратить, подменив яд слабительным. Комическая сцена, когда приличные женщины бросаются в туалеты, придает ощущение катарсиса мрачному настроению апокалипсического романа. Но зато Патрон пожертвовал собой якобы за своих верующих, сгорев на костре. В романе Оэ показывается, что террор и самоубийство никогда не приносят спасения. Вопрос — как относиться к концу света — решается только в глубине души человека. Подобная мысль встречается во многих произведениях писателя. Так, в научном-фантастическом романе «Лечебная башня» руководитель будущего мира, постепенно умирающего в результате радиации, применяет программу планомерного экономического и технологического «падения». Герой романа «Объяли меня воды до души моей», считающий себя доверенным лицом деревьев и китов, замыкается в ядерном убежище вместе со своим слабоумным сыном, чтобы спокойно встретить конец света. «Если через час начнется последняя мировая война, то до того, как палящий жар ядерного взрыва и ударная волна достигнут города, он, употребив все свое хладнокровие и упорство, которые человек ради такого дня накапливает в течение жизни, должен, пробираясь между мечущимися в панике жителями, вместе с Дзином пешком вернуться домой. И вдвоем с сыном, невзирая на гибель человечества, спокойно ждать, пока деревьям и китам будут предоставлены законные права. Когда от безумного жара засверкают бетонные стены и взрывная волна достигнет ушей Дзина, Пеана услышит шепот ребенка: «Это конец света»3. Сюжет «Последней пасторали» свидетельствует, что конец света происходит по причине собственного вольного выбора человечества. Но, с другой стороны, это означает, что оно может по своей воле выбрать другую развязку, даже счастливую. Согласно этой логике все возможные варианты выбора должны быть опробованы, пока не будет получен нужный результат. Здесь отношение к концу света является активным и открытым. Однако в романе «Сальто» последние минуты наступают неизбежно, независимо от человеческой воли и выбора. Вмешательство в неизбежный процесс 2Оэ Кэндзабуро. Тюгаэри (Сальто). Токио, 1999. 3Оэ Уэндзабуро. Избранное. М., 1978. дает только негативные последствия. Спасение-покаяние можно найти только в мире души. Здесь отношение к концу света является пассивным и закрытым. Хотя в основу обоих произведений заложены противоположные мировоззрения, мы можем наблюдать также их сближение. Гак, в романе Адамовича «вторая попытка» так или иначе проваливается, и человечеству снова приходит конец. С виду каждое действующее лицо имеет право на свободный выбор, но в то же время оно определено сюжетом Великого Драматурга, что порождает некую покорность судьбе — фатализм, как будто человек не в силах избежать катастрофы. Напрашивается такая мысль: с одной стороны, необходимы все возможные усилия для предотвращения критической ситуации, но, с другой, следует признать безысходность обстоятельств ядерной эпохи. В произведении Оэ впечатляет та сцена, где пожилой человек, долго проживавший на Западе (скорее, под влиянием западного экзистенциализма), перед своей смертью рассказывает молодому лидеру общины восстановленного храма: «Может быть, не надо Бога, лучше быть свободным». Патрон также после своего «сальто» проповедует новое учение, согласно которому их новый храм будет храмом антихристовым. Он должен протестовать против Бога и повторять ошибки ради того, чтобы в свете появилось истинное покаяние. Можно полагать, что хотя гибель человечества неизбежна и при этом человек совсем бессилен, но (либо именно поэтому) протест против безысходности ситуации может свидетельствовать о человечности свободного человека.