КНІГІ ОНЛАЙН
Пошук сярод кніг, што прайшлі індэксацыю гуглам. Некаторыя кнігі гугл не знаходзіць
Было бы заблуждением, полагают известные историки философии (В. В. Соколов, В. К. Чалоян, Ф. X. Кессиди, Г. Б. Шаймухамбетова и др.), считать обращение к Аристотелю простым комментированием его философского учения, ибо невозможно, как показал многовековой историко-философский опыт, в новых социально-культурных и идеологических условиях сохранить тождественный самому себе аристотелизм. Поэтому воспроизведение аристотелевских идей в иных исторических обстоятельствах следует рассматривать не только как обращение к культурно-философской традиции, но и как деятельность, выходящую за рамки простого комментаторства и интерпретаторства. Она прежде всего связана с творческой переработкой великого аристотелевского наследия, приведением его в соответствие с новой эпохой, актуальными социально-философскими и духовно-культурными задачами. Идеи аристотелизма оказали огромное влияние на отечественный историко-философский процесс и, в частности, на становление и развитие духовной культуры и философской мысли в Беларуси в X—XVIII вв. В своем историческом развитии аристотелизм в Беларуси прошел четыре этапа: 1) средневековый аристотелизм, или функционирование аристотелевских идей на белорусских землях во времена Киевской Руси и в начальный период истории Великого княжества Литовского (X—XV вв.); 2) аристотелизм эпохи Возрождения и Реформации (XVI — начало XVII в.); 3) схоластический аристотелизм периода Контрреформации (конец XVI— XVII в.); 4) аристотелизм эпохи разложения схоластики, возникновения эклектики и становления просветительской философии (начало — 70—80-е годы XVIII в.). Средневековый аристотелизм, или функционирование аристотелевских идей на белорусских землях во времена Киевской Руси и в начальный период истории Великого княжества Литовского (X—XV вв.). Специфика общественно-культурного бытования аристотелевских идей в этот период характеризуется тесным взаимодействием с богословием, фрагментарностью, умозрительностью, т. е. крайней незначительностью общественных усилий в их практической реализации. Начало восприятия идей аристотелизма в восточнославянской культуре относится ко времени принятия Киевской Русью христианства и проникновения в Восточную Европу элементов греко-византийской и болгарской образованности. Одним из самых ранних памятников Древней Руси, познакомившим восточнославянское общество с естественнонаучными и философскими идеями Аристотеля, является «Шестоднев» Иоанна Экзарха Болгарского (X в.), созданный автором на основе «Шестоднева» византийского богослова и философа Василия Великого, аристотелевских сочинений и некоторых других источников. В «Шестодневе» содержатся сведения по астрономии, географии, ботанике, зоологии, анатомии и физиологии человека, почерпнутых из естественнонаучных сочинений Стагирита. В соответствии с аристотелевскими представлениями утверждается идея шарообразности Земли и сферичности небесного свода, шарообразности Луны и прочих планет. Характер движения звезд, Луны и Солнца также объясняется по Аристотелю. Автор «Шестоднева» считает, что в основе мироздания лежат четыре элемента (вода, земля, воздух, огонь), и отвергает пятый, аристотелевский элемент — эфир. Иоанн крити кует аристотелевское положение о том, что мир конечен в пространстве и бесконечен во времени, и придерживается платоновской точки зрения о временной конечности Вселенной. Многие другие естественнонаучные сведения «Шестоднева» также излагаются в соответствии с учением Аристотеля и других древнегреческих ученых и философов (Парменида, Страбона, Аристарха Самосского, Посидония), в частности геоцентризм, учение о годовом и суточном движении Солнца, о планетах и зодиакальных созвездиях, о наклоне эклиптики к плоскости экватора, о разделении Земли на климатические пояса и т. д. По мнению историков науки (Г. С. Баранковой и др.), уровень астрономических, географических и других знаний, которые получали восточные славяне из «Шестоднева», был довольно высок. Идеи аристотелизма распространялись в Киевской Руси благодаря большой популярности произведений одного из видных византийских богословов-аристотеликов Иоанна Дамаскина (VIII в.), автора трактата «Источник знания», состоящего из трех частей: «Диалектики», «О ересях» и «Слова о правой вере». «Диалектика» была переведена на славянский язык в X в. в Болгарии, а затем распространялась на Руси. Она пользовалась широким читательским успехом в Беларуси, на Украине и в России, неоднократно переиздавалась, в частности в 1586 г. в Виленской типографии братьев Мамоничей. Известно, что философскими источниками «Диалектики» Дамаскина являлись «Категории» Аристотеля, «Введение в Категории Аристотеля» Порфирия и др. Философия определяется Дамаскином как «наука наук», частные науки выступают в качестве ее подвидов. Философское знание делится на теоретическое (богословие, физиология, математика) и практическое (этика, политика и экономия). В отличие от Аристотеля и в соответствии с эпохой Дамаскин интегрирует все виды знания под эгидой богословия. В богословской части сочинения Дамаскина («Слово о правой вере») содержится изложение аристотелевского учения о физической основе бытия — «пяти стихиях» (земля, вода, огонь, воздух, эфир). Однако в отличие от Аристотеля эти стихи сотворены Богом. Таким образом, аристотелевское учение модифицируется в соответствии с христианским вероучением. Отдельные логические идеи Аристотеля содержались в «Изборнике Святослава 1073 г.». «От Аристотеля» философствовал также известный восточнославянский книжник митрополит Климент Смолятич. С образованием Великого княжества Литовского связь белорусско-украинских земель с греко-византийской культурой несколько ослабевает, зато становятся более интенсивными контакты с западноевропейской культурой, философией, общественно-политической мыслью, искусством. Приблизительно с XIV в. элементы античной культуры, в частности аристотелизма, начинают проникать на Беларусь преимущественно из Западной Европы. Аристотелизм эпохи Возрождения и Реформации (XVI — начало XVII в.) Эпохой Возрождения вызвана качественно новая волна культурно-философского влияния античности, в том числе и идей аристотелизма. Особенностями восприятия аристотелизма в Беларуси в этот период являются: обращение непосредственно к сочинениям корифея древнегреческой философии, что стало возможным в связи с изобретением книгопечатания, интенсивной переводческо-издательской деятельностью европейских гуманистов, усилившимся идейно-культурным контактом с Западной Европой; довольно глубокое проникновение идей аристотелизма в образованные круги общества благодаря обучению белорусской молодежи (Скорина и др.) в зарубежных университетах (Краков, Прага, Падуя, Болонья, Виттенберг, Базель и др.); возникновение протестантских и православно-братских школ, где изучались элементы философии аристотелизма; возросший научно-образовательный уровень местной интеллигенции (учителя, юристы, священнослужители и др.), как правило, хорошо знакомой с учением Аристотеля (помимо Скорины — С. Будный, Л. Зизаний, Л. Сапега, В. Волан, Я. Лициний-Намысловский, М. Смотрицкий и др.); преимущественное внимание к этическим и политическим аспектам аристотелизма. В отличие от средневеково-схоластической ренессансно-гуманистическая интерпретация аристотелевского учения представляет попытку его переосмысления в соответствии с современными потребностями. Активируются усилия прогрессивных общественных деятелей и мыслителей, направленные на реализацию идей аристо- телизма в области совершенствования политико-правовых институтов, нравственно-интеллектуального климата общества, реформирования господствующего церковнотеологического учения, свидетельствующие об усилении связи аристотелизма с актуальной общественной практикой. В произведениях Ф. Скорины влияние аристотелизма особенно ощутимо. Это и не удивительно, поскольку факультет «свободных искусств» Краковского университета, который в 1506 г. окончил белорусский мыслитель, современники называли «школой Аристотеля». Первый год здесь изучались естественнонаучные («Физика», «О душе») и логические («Первая аналитика», или учение о доказательстве) сочинения Стагирита. На втором году студенты знакомились с «Метафизикой», где излагались основные принципы бытия и познания аристотелизма, а также с этическими и социально-политическими трактовками древнегреческого философа («Никомахова этика» и «Политика»). Вначале произведения Аристотеля изучались в Краковском университете на основе комментариев западноевропейских средневековых философов-схоластов той или иной (номиналистической, реалистической) ориентации. Затем во второй половине XV в. появляются учебные пособия краковских профессоров. В частности, на взгляды Скорины оказали влияние идеи комментариев Павла из Ворчина (около 1380 — около 1430) к этическому учению Аристотеля, а именно аристотелевские мысли о примате общественно-государственных интересов над индивидуальными, активной светской деятельности как высшем благе и т. д. Вплоть до начала XVI в. этические комментарии Павла из Ворчина являлись официальным учебным пособием на факультете «свободных искусств». Во время учебы Скорины в Кракове на факультете «свободных искусств» преподавали Ян из Глогова, комментатор естественнонаучных и логических трудов Аристотеля, и Ян из Стобниц, комментатор его этико-политических произведений. С именами этих профессоров связана попытка синтеза аристотелизма с ренессансно-гуманистическими идеями, интерпретации Аристотеля на основе его собственных сочинений. Не удивительно поэтому, что многие аспекты мировоззрения Скорины формировались под влиянием идей аристотелизма. В соответствии с «Первой аналитикой» Скорина трактовал логику как учение о доказательстве: «она же учить з доводом разознати правду от кривды» [136, с. 62]. Затрагивая основной онтологический вопрос эпохи позднего Средневековья — создан ли мир Богом или он существует вечно — Скорина противопоставляет христианскую концепцию, которую он разделяет, сотворения мира «из ничего» аристотелевскому учению о вечности и неуничтожимости материи, которое он отвергает. «Кто убо от филозофов мог поразумети, абы Господь Бог словом своим с ни з чего сотворил вся видимая и невидимая, по старейшине их Аристотелю глаголющу: «3 ни с чего ничто же бысть» [136, с. 71—72].