КНІГІ ОНЛАЙН
Пошук сярод кніг, што прайшлі індэксацыю гуглам. Некаторыя кнігі гугл не знаходзіць
По-видимому, Скорина придерживался аристотелевскоптолемеевской, геоцентрической системы мира. О том, каким авторитетом пользовался Аристотель в глазах Скорины, свидетельствует убеждение последнего в том, что в Библии сокрыта не только вся божественная, «Соломонова», но и вся естественная, «Аристотелева» мудрость [136, с. 24]. При решении глобальной философской проблемы «человек—общество» белорусский гуманист в основном исходит из этических и политических идей аристотелизма, которые он пытался синтезировать с гуманистически переосмысленным христианским учением, в частности, он пишет о необходимости согласования «Соломоновой и Аристотелевой, божественной и житейской мудрости». Главное предназначение человека Скорина, как и Аристотель, видел преимущественно в активной общественной жизни, в служении «общему благу» («посполитому доброму»), родине, народу. Эта основополагающая скорининская идея получила дальнейшее обоснование в философской и общественно-политической мысли Беларуси (С. Будный, М. Литвин, А. Волан и др.), причем существенную роль в ее дальнейшем развитии играли сочинения Аристотеля «Никомахова этика» и «Политика». Скорина разделял аристотелевскую идею о том, что жизнь нравственно совершенного человека не нуждается в правовом регулировании. Обосновывая мысль об естественном происхождении права, мыслитель выдвигал ряд критериев его истинности в соответствии с некоторыми требованиями, которые предъявлял к законодательству Аристо тель. В частности, он считал, что главное назначение права — служить интересам «общего блага». Как и Аристотель в «Политике», Скорина писал, что в интересах «пожитку посполитого» необходимо назначать таких должностных лиц, которые бы строго следовали закону, не брали взяток, не превращали свои должности в источник личного обогащения. Вслед за пифагорийцами, Аристотелем, византийскими богословами и философами Скорина в предисловии к «Псалтыри» обосновывал учение о том, что музыка и песнопение приводят в состояние гармонии душевный мир человека, очищают и врачуют человеческую психику и нравы. Скорина склонялся к мысли о воспитательной роли искусства [136, с. 10]. Большое, прежде всего теоретическое, влияние оказали политико-правовые идеи аристотелизма на законодательную деятельность юристов Беларуси и Украины XVI в. Это касается в первую очередь таких выдающихся памятников белорусской культуры эпохи Возрождения, как статуты Великого княжества Литовского (1529, 1566, 1588). «Власть закона — власть божества и разума», — утверждал Аристотель в «Политике» [6, с. 144]. Эту аристотелевскую мысль видный белорусский юрист Лев Сапега парафразирует в своем знаменитом предисловии к Третьему статуту Великого княжества Литовского (1588). В целом содержание предисловия Сапеги сводилось к политическому тезису аристотелизма: благо граждан может быть гарантировано лишь в правовом государстве, закону должны подчиняться не только подданные, но и правители. Можно утверждать, что политико-правовая наука в Беларуси XVI— XVII вв. базировалась в значительной степени на идеях Платона, Аристотеля, Цицерона, разумеется, адаптированных к отечественным условиям и переосмысленных в свете требований новой эпохи. Сымон Будный, так же, как и Скорина, окончивший факультет «свободных искусств» Краковского университета, был хорошо знаком с основными положениями аристотелизма. Хотя трактовка бытия и познания осуществлялась мыслителем главным образом на основе рационалистической и натуралистической интерпретации христианских догматов и библейских текстов, однако же он неоднократно обращался и к идеям аристотелизма. Так, в сочи нении «О светской власти» С. Будный в споре со своими оппонентами использовал силлогистический способ доказательства. Мало того, текст свидетельствует, что мыслитель был хорошо знаком не только с логическими сочинениями самого Аристотеля, но и с трудами по логике его комментатора неоплатоника Порфирия, автора сочинений «Введение в «Категории Аристотеля» и «Комментарии на «Категории Аристотеля». «Свои доводы, — писал С. Будный, — я привожу в форме силлогизмов для лучшего понимания». Диалектика, т. е. логика, по его мнению, «не выдумана философами, но дана человеку Богом и как особый дар связана с его природой. На основе изучения и наблюдения всего этого умные люди выработали определенные правила и изложили их. Диалектикой пользовались не только древние, но и христианские философы. В диспутах апостолов можно найти такие доводы, словно их писали Порфирий или сам Аристотель» [170, с. 123—124]. Как и Ф. Скорина, С. Будный принадлежал к умеренно-гуманистическому направлению отечественной ренессансно-гуманистической социально-политической мысли, выражавшему интересы прогрессивной шляхты и горожан, осознававших необходимость некоторых изменений в жизни общества. Будный призывал современников к социальным преобразованиям в рамках закона. В политико-правовой реформаторской деятельности он рекомендует наряду с сочинениями европейских гуманистов использовать труды древнегреческих философов, в частности Платона, Аристотеля и др. «О том, какими должны быть короли и все начальники, писали и говорили многие ученые люди: древние — Платон, Аристотель, Исократ; нынешние — Эразм Роттердамский, Рейнхард и особенно наш Анджей Фрыч и многие другие» [170, с. 41]. Аристотеликом являлся Ян Лициний Намысловский, педагог-гуманист, ректор арианской школы в Ивье, издавший в 1586 г. учебник «Пособие для овладения учением Аристотеля». В нем доказывалась ложность основных догматов христианства в свете аристотелевской логики, утверждалась решающая роль разума в познании природной истины, его существенная роль в познании «истины религиозной». С естественнонаучными трактатами Аристотеля был знаком один из образованнейших людей своего времени, учитель братских школ (во Львове, Бресте, Вильно), автор первой восточнославянской грамматики и букваря Лаврентий Зизаний. Объясняя в «Лексисе» (словаре) слово «пеликан», мыслитель ссылается на книги Аристотеля, в которых древнегреческий философ «о животных пишет». И в целом интерес восточнославянского мыслителя к естественнонаучному знанию покоился на аристотелевских «Физике», «О небе», «О возникновении и уничтожении» и др. Следует отметить, что научно-философские представления ренессансно-гуманистической мысли в Беларуси XVI—XVII вв. базировались не на одном аристотелизме, хотя последний и доминировал. Популярным был стоицизм в цицероновской редакции, альтернативной аристотелизму являлись модифицированный эпикуреизм, научно-философские идеи эпохи Возрождения (Бруно, Ванини, Сервета). Именно на эпикуреизме и ренессансной натуралистически-материалистической традиции основывались взгляды С. Лована, К. Лыщинского и др. Влияние Бруно присутствует в философии Яна Белобоцкого и т. д. Значительную роль сыграл аристотелизм в решении отечественными мыслителями-гуманистами ряда этических проблем — счастья, индивидуального и общего блага, идеала и т. д. В первую очередь это касается Андрея Волана, переосмыслившего с позиций ренессансного гуманизма этические идеи Платона, Аристотеля, Цицерона. В сочинении «О политической, или гражданской, свободе» (1572) Волан в соответствии с Аристотелем утверждал, что смысл жизни человека состоит в счастьи. По мнению Аристотеля, пишет мыслитель, существуют три вида благ: духовные (ум, талант), телесные (здоровье, красота) и фортуны, или судьбы (титулы, богатство). Духовные блага, или эвдемония, «составляют вершину всех добродетелей». Телесные блага и блага фортуны, или эвтихия, выполняют вспомогательную роль, являются средством для достижения высших, духовных благ. В соответствии с аристотелизмом человек трактуется Воланом как существо общественное. Как и Скорина, он отдает предпочтение концепции «гр'аж- данского гуманизма», полагая, что основной моральный долг человека — забота об «общем благе». Трактуя понятие «благородство», Волан также ссылается на Аристотеля, однако идет дальше древнегреческого философа, утверждая, что «благородными не столько рождаются, сколько становятся» [189, с. Eiij], Анализируя характер феодального общества, Волан использует аристотелевское учение о дистрибутивной (распределяющей) и коммутативной (уравнивающей) справедливости, изложенное в «Никомаховой этике». Социальная справедливость трактуется мыслителем как справедливость дистрибутивная, не единая для всех классов и сословий общества, а распределенная пропорционально, в зависимости от того, какое место занимает человек в феодальной иерархии. Правовая справедливость, или коммуникативная, есть равенство всех сословий перед законом, однако при сохранении феодальных привилегий. Таким образом, она лишь формально уравнивающая, фактически же также распределена в зависимости от сословно-классового статуса человека. Обосновывая ренессансно-гуманистическую мысль о естественном происхождении права, Волан ссылается на Аристотеля, считавшего, как он полагает, что законы должны соответствовать «естественному суждению разума» [104, с. 215]. Основываясь на политическом учении Платона и Аристотеля, Волан пишет о разумном и гибком отношении к закону. Аристотель, утверждает мыслитель в сочинении «О политической, или гражданской, свободе», «поучает, что там, где требует справедливость, следует вносить в закон некоторую поправку, поскольку в законе всегда чего-то не хватает, а также потому, что закон носит общий характер и не знасг исключения». Волан имеет в виду следующее место из «Политики» Аристотеля: «Ведь законы неизбежно приходится излагать в общей форме, человеческие же действия индивидуальны. Отсюда следует, что некоторые законы в свое время должны быть изменяемы». В то же время Аристотель считал, что свободное обращение с законом требует «большой осмотрительности, так как оно нередко приносит больше вреда, чем пользы» [6, с. 71, 140]. Таким образом, пытаясь философски осмыс лить проблему интерпретации права, Волан обращается к аристотелевскому учению о диалектике понятий общего, особенного и единичного. Как и Аристотель, он считает, что общее не в состоянии выразить всего разнообразия индивидуально-единичных вещей и связей между ними. Закон должен корректироваться, совершенствоваться, учитывать рождаемые реальной жизнью казусы и обстоятельства, особенно при случае, когда это касается «низшего сословия» [104, с. 220].