КНІГІ ОНЛАЙН
Пошук сярод кніг, што прайшлі індэксацыю гуглам. Некаторыя кнігі гугл не знаходзіць
Мы не маем намеру падрабязна асвятляць жыццё і светапогляд паэта. Гэта ўжо грунтоўна зроблена беларускімі і рускімі вучонымі. Нас цікавяць пытанні: якімі абставінамі быў абумоўлены выбар полацкага інтэлектуала, у якой ступені гэты выбар стаў тыповым і якія наступствы ён меў для беларускай культуры? Наша меркаванне такое. Сімяона не задавальняла памяркоўная пазіцыя Магілы і яго атачэння, і ў рэшце рэшт ён схіліўся да той мадэлі рэлігійна-культурнага сінтэзу, якая была прапанавана Брэсцкім уніяцкім саборам 1596 г. Асветнік абсалютна добраахвотна стаў на бок уніі. Аднак уражанні ад перамог рускай арміі ў Беларусі, русафільскія настроі значнай часткі праваслаўных святароў і насельніцтва ўсходніх беларускіх ваяводстваў на першым этапе вайны, а таксама яго полацкіх сяброў і настаўнікаў, далучэнне Левабярэжнай Украіны да Рускай дзяржавы, незадавальненне сацыяльнарэлігійнай палітыкай урада Рэчы Паспалітай, уяўленні аб моцы і магчымасцях рускага цара паўплывалі на яго светапогляд. 3 уніята ён ператварыўся ў адданага прыхільніка праваслаўя і расійскага самадзяржаўя, хутка зрабіўся іх ідэолагам. Да таго ж ён спадзяваўся, што свой талент, свае творчыя здольнасці зможа рэалізаваць толькі пры наяўнасці такого магутнага і багатага мецэната, як рускі цар. Паэт шчыра спадзяваўся, што сваёй дзейнасцю, сваімі вершамі, сваімі думкамі ён гуманізуе, асвеціць расійскі абсалютызм, укараніць у свядомасць пара, расійскай знаці, народа павагу і любоў да ведаў, закону, справядлівасці, мастацтва, стваральнай дзейнасці ў імя «агульнага дабра». I ў гэтым напрамку яму много ўдалося зрабіць. Сімяон Полацкі стаў першым расійскім асветнікам, ён адыграў вялікую ролю ў развіцці грамадзянскай свядомасці рускага народа, пашырэнні і распаўсюджанні ў Расійскай імперыі школьнай справы, кнігадрукавання і наогул высокай духоўнай культуры. Аднак для беларускай нацыянальнай культуры Сімяон Полацкі быў першай вялікай стратай. Яго творчая спадчына, канешне, належыць не толькі рускаму, але і беларускаму народу. Паэт і мысліцель сцвярджаў як агульначалавечыя і агульнаславянскія, так і нацыянальныя духоўныя каштоўнасці. Але разам з тым ён аддаў много інтэлектуальных творчых сіл дзеля выпрацоўкі і абгрунтавання не ўласцівых свайму народу каштоўнасцей і паняццяў, і перш за ўсё ідэі самадзяржаўя. Паэт павінен быў таіць многія свае перакананні, прыстасоўвацца да маскоўскага менталітэту. У Маскве Сімяон Полацкі вымушаны быў адмовіцца ад роднай мовы, на якой складаў свае першыя вершы, і перайсці на сучасную яму рускую літаратурную мову. Эміграцыя Сімяона Полацкага была эміграцыяй не толькі ў іншую краіну, але ў іншую, хоць і блізкую, культуру. Ён паклаў пачатак гэтаму сумнаму для беларускай культуры працэсу. «Культурная эміграцыя», як вядома, набыла масавы характар у XVIII—XIX стст., калі беларускія інтэлектуалы з прычыны адсутнасці ўласнай дзяржаўнасці і неадэкватнай самасвядомасці «эмігравалі» ў польскую або ў рускую культуру. Праблема «культурнай эміграцыі» актуальная для Беларусі і ў наш час, паколькі некаторыя яе перадумовы, на жаль, захаваліся [103]. Гуманітарныя і сацыяльныя навукі на зыходзе XX стагоддзя. Мн., 1998. АСОБЫ Франциск Скорина и современность Свыше 500 лет отделяют нас от того времени, в котором жил Франциск Скорина, и от той великой культуры, которую он представлял — культуры эпохи Возрождения. Однако многие ценности, выработанные в эту эпоху, в рамках этой культуры — в том числе и великим сыном белорусского народа, мыслителем-гуманистом и просветителем, доктором философии и медицины из славного города Полоцка, — не утратили своей актуальности. Они органически вошли в современную общечеловеческую культуру, стали достоянием нашей повседневной, моральной, политической и интеллектуальной жизни. Идея интеллектуальной свободы, или плюрализма, родилась в эпоху Возрождения. Она возникла в качестве противовеса средневековому авторитаризму, догматизму и нетерпимости и выступала в разнообразных формах. В культуре Возрождения идея плюрализма выражала тенденцию согласования, синтеза некоторых дохристианских и христианских философских и духовно-нравственных ценностей. Итальянский философ-гуманист Марсилио Фичино стремился, например, соединить христианское учение с философией Платона, а Скорина в своих предисловиях к библейским книгам неоднократно напоминает о пользе синтеза «Аристотелевой и Соломоновой мудрости», т. е. философского знания и библейско-христианских идеалов и ценностей. Идея культурно-философского синтеза затем переросла в концепцию «множественности истин». В конечном счете она трансформировалась в постулирование духовной свободы человека — свободы религиозной, моральной, политической, творческой. Без этой выработанной Ренессансом идеи невозможно было бы дальнейшее развитие искусства, науки, новых социальных и политических институтов, в том числе и институтов демократии и свободного предпринимательства. Скорина являлся одним из создателей, выразителей новоевропейской концепции духовной свободы, утверждая в своих произведениях гуманистически-реформационный принцип личного, внецерковного отношения к вере. Именно с этой целью он перевел Библию для «люда простого, посполитого руского языка», т. е. отдал Священное Писание на суд индивидуального разума, разума демократического белорусского читателя, что было косвенным провозглашением принципа религиозной свободы. В многочисленных предисловиях Скорина по сути дела призывал образованных белорусов самостоятельно изучать Библию и свободно размышлять над ее содержанием. Мало того, Скорина утверждал не только свободную, преимущественно внецерковную религиозность, но и мораль, основанием которой, по мнению мыслителя, должны быть Библия, а также разум и совесть человека. Идея свободы — одно из величайших достижений современной цивилизации, и великий белорусский мыслитель стоял у истоков становления данного новоевропейского понятия, принимая непосредственное участие в его формировании. Общеизвестен тот большой вклад, который внесли американская политическая теория и практика в становление идеи свободы, демократии, прав человека. Однако задолго до того, как в начале XVII в. «отцы-пилигримы», т. е. первые переселенцы, высадились на североамериканский континент, суть свободы и человеческого достоинства уже были осознанны лучшими умами Беларуси Франциском Скориной, Сымоном Будным, Василем Тяпинским, Львом Сапегой, Андреем Воланом, Мелетием Смотрицким и их единомышленниками. В истории восточнославянской, и прежде всего белорусской, мысли Скорина является основоположником еще одного чрезвычайно важного и актуального аспекта свободы — свободы национально-культурной. Сама титаническая деятельность восточнославянского первопечатника и просветителя по переводу Библии на белорусский (или близкий к белорусскому) язык являлась ярким проявлением национально-культурной свободы, поскольку пробуждала самосознание народа, утверждала такие не преходящие для него ценности, как язык и культура. Обосновывая свою деятельность интересами «посполитого доброго», т. е. общественного блага, Скорина постоянно национально конкретизирует ее направленность: «Наболей с тое причины, иже мя милостивы Бог с того языка на свет пустил». Скорининская идея свободы получила развитие в белорусской правовой мысли. Она зафиксирована в выдающихся памятниках мировой культуры — статутах Великого княжества Литовского 1529, 1566 гг. и особенно в Статуте 1588 г. Как известно, Скорина в своих предисловиях большое значение придавал праву и справедливому судопроизводству. Данное обстоятельство, по-видимому, дало основание профессору И. А. Юхо считать Скорину одним из создателей Статута 1529 г. Однако идею правовой свободы фундаментально выразил наследник скорининских традиций Лев Иванович Сапега. В предисловиях к Статуту 1588 г. им была сформулирована концепция правового государства. В предисловии, обращенном «всим вобец (всем вместе, всем без исключения. — С.П.) станом Великого князства Литовского», т. е. не только магнатам, шляхте, но и «люду простому, посполитому», купцам, ремесленникам, крестьянам, Сапега утверждал, что «в каждой речи посполитой человеку почстивому ничого не маеть быти дорожшого над вольность» [142, с. 47]. Поэтому, защищая свою вольность, или свободу, люди не жалели не только имущества, но и собственной жизни. Более того, они изобрели самый надежный «монштук або удило на погамованье каждого зуфальцу» — законы, которые «для того суть постановлены», чтобы любой человек мог избежать «гвалту и збытку», чтобы «можному и потужному не все было вольно чынити». Сапега ссылается на Цицерона, который «поведил, иж естесмо невольниками прав для того, абысмы вольности уживати могли», т. е., чтобы пользоваться свободой, мы должны быть рабами законов. Только там, где верховенствует право, надежно защищено и сохраняется достоинство, личная безопасность, имущество и в целом свобода человека. По мнению Сапеги, «цель и скуток усих прав ест и маеть быти на свете, абы кождый добрую славу свою, здоровье и маетность в целости мел, а на том всем жадного ущирбку не терпел» [142, с. 47.]. Каждый государственный деятель, начальник, чиновник, администратор обязан управлять «не подлуг уподобанья своего», а «водле прав наших», т. е. не по своему усмотрению, а в соответствии с законом. Кто поступает иначе, «тот бы вжо не паном нашим, але сказителем прав и вольностей наших был, а мы бысмо невольниками его быти мусили» [142, с. 47]. Все в обществе — от слуги и до короля — должны подчиняться авторитету закона, права. Только в этом случае будет обеспечена свобода каждого в отдельности и всех вместе. «Сам господар пан наш, — утверждал Сапега, — жадное звирхности над нами заживати не можеть, одно только, колько ему право допущаеть» [142, с. 47]. Таким образом, в белорусской мысли Скорина заложил основу нового понимания роли свободы. Его последователь Андрей Волан писал в своем трактате «О политической, или гражданской, свободе» (1572): «До тех пор, пока афиняне находились у тиранов под тяжелым бременем рабства, они ничем не выделялись среди других греков. Добившись свободы, они словно возродились. И никогда бы у них не расцвели столь пышно занятия философией, никогда бы не родилась наука о справедливых законах, если бы там не установилась свобода, основа всех благих дел». Итак, уже в середине XVI в. белорусская мысль пришла к осознанию того факта, что только свобода дает человеку возможность максимально раскрыть все свои потенции, что именно в ней залог социального, политического, духовного процветания общества.