КНІГІ ОНЛАЙН

Деды: дайджест публикаций о беларуской истории

Выпуск 14

Выдавец: Харвест

Памер: 320с.

Мінск 2014

103.2 МБ

Именно поэтому Отдел науки и культуры ЦК КПСС решил провести обсуж­дение I тома «Истории Польши» с участием белорусских, литовских и украин­ских историков. Это предложение утвердил секретарь ЦК КПСС Михаил Суслов [42]. Московская февральская встреча стала первой с таким широким предста­вительством историков, хотя и верных «генеральной линии партии», но не только из Москвы и Ленинграда, а из разных национальных академических центров. С этого времени ЦК регулярно направлял в Польшу своих представи­телей. Уже в марте 1955 г. советский историк Илья Миллер во время свидания с историками искусства в Варшаве внимательно выслушал и записал комментарии польских специалистов, пообещав им, что передаст все замечания советской стороне [43].
Участие в московской встрече представителей марксистской исторической науки из Украины, Литвы и Беларуси способствовало установлению личных кон­тактов. Польский руководитель проекта I тома «Истории Польши до 1764 г.» профессор Тадеуш Мантойфель обещал литовцам помощь в пользовании поль­скими архивными материалами и литературой и предложил увеличить обмен научными изданиями. Интересно, что переписка поляков с литовцами происхо­дила напрямую, обходя Москву [44].
Были также установлены первые контакты с АН БССР [45]. Но здесь послед­нее слово всегда принадлежало Москве, которая разными способами ограничи[68]
Я. Шумский. Создание «Истории БССР» в отражении документов ЦК ВКП(б)/КПСС вала участие белорусских ученых в контактах с поляками. Когда в 1958 г. ЦК КПБ обратился с просьбой утвердить постановление о направлении 5 белорусских ученых (историков, литературоведов, этнографов) в Польшу, в Москве дали по­нять, что такая поездка несвоевремена. В результате «дополнительного рассмот­рения вопроса тов. Горбунов снял просьбу» [46].
* * *
Что касается научной деятельности вокруг вопроса «славянства», то если раньше этой проблемой занимались политизированные учреждения и «обще­ственные» организации типа ВОКС (Всесоюзное общество культурных связей с заграницей), Славянского комитета, Совинформбюро, то теперь роль на­учного координатора в области исторических исследований в славянских стра­нах целиком перешла к Институту славяноведения.
Один из координированных Институтом славяноведения международных проектов, проводившихся в рамках «социалистического лагеря» с участием бе­лорусской стороны, добавил немало головной боли чиновникам со Старой пло­щади. Имеется в виду проект издания источников по истории восстания 1863 г., реализованный в 19571980 г. под пристальным контролем Отдела науки ЦК КПСС. Участие во встрече приняли историки из России, Беларуси, Литвы, Украины и Польши. Забегая вперед, скажем, что в рамках проекта за 23 года было опубликовано 15 томов документов [47].
Настойчивость Института истории Польской Академии наук, который в тече­ние 19551956 г. несколько раз заявлял о своей заинтересованности проектом издания источников, а также изменения общих политических настроений в соц­лагере заставили ЦК КПСС затребовать мнение Института славяноведения и ИМЭЛ. На основании экспертиз этих учреждений в Отделе науки составили до­кладную секретарю ЦК КПСС Дмитрию Шепилову. В записке утверждалось, что, несмотря на «несвоевременность» таких исследований, надо, однако, согла­ситься с предложением поляков, чтобы «нейтрализовать возможные попытки со стороны отдельных польских учёных использовать издание документов в на­ционалистическом духе» [48]. Это предложение поддержали АН СССР и Отдел ЦК по связям с зарубежными компартиями. Пследнее слово оставалось за Д. Ше­пиловым, который утвердил проект [49].
Отдел науки разработал детальный план работы ответственных с советской строны. Научную координацию проекта осуществлял Институт славяноведения АН СССР. В Минск и Вильнюс направили Владимира Королюка, в Киев и Львов — Илью Миллера, которые довели до сведения региональных историков «мнение ЦК». В Институте славяноведения разработали особые инструкции и планы для проведения исследовательских работ. В БССР поиск материалов осу­ществлялся в Центральном государственном историческом архиве БССР и его филиале в Гродно [50].
Проблема восстания 1863 г. в тогдашней советской историографии относи­лась, скорее, к теме из числа «запретных». Исследование Всеволода Игнатовского «1863 год в Беларуси», изданное в 1930 г., было безжалостно раскритико­вано и вычеркнуто из научного обихода. В весьма упрощенном виде суть «ереси» Игнатовского заключалась в частичном отказе от понятия «польское восстание»
и в отрицании его «крестьянского характера». Между тем избранная Отделом науки ЦК база для разработки тематики восстания во многом опиралась на до­революционную историческую российскую модель, где оно определялось как «польский мятеж». Помимо настойчивого подчеркивания «крестьянского» ха­рактера восстания, сам «крестьянский вопрос» был переосмыслен в плане «аг­рарной революции», а патриотические и антироссийские выступления рассмат­ривались как «революционное движение». Восстание на территории Литвы и Беларуси рассматривалось не в общей панораме событий, а оторванно от поль­ского контекста.
Совершенно иным направлением сотрудничества «славянских» историогра­фий, контролируемых Москвой внутри советского блока, была разработка во­просов, связанных с международным коммунистическим движением. После 1954 г. в ЦК КПСС начали массово поступать предложения научноисследовательских учреждений типа советского ИМЭЛ из Полыни и Чехословакии. Эти предложе­ния касались не только возможности реализации совместных проектов, но и координации исторических усилий на международной арене. Напомним, что более 20 лет советская историческая наука находилась в самоизоляции: послед­ний раз советские историки принимали участие в VII Международном конгрессе историков в Варшаве в 1933 г. (на последующих конгрессах — VIII в Цюрихе в 1938 г. и IX в Париже в 1950 г. — СССР не был представлен)*. Одно из таких пред­ложений поступило от первого секретаря компартии Чехословакии Антонина Новотного (19041975) во время встречи в мае 1954 г. в Праге специалистов на­учноисследовательских учреждений, занимавшихся проблематикой «истории коммунистических и рабочих партий стран народной демократии».
Для реализации проекта, посвященного «развитию капитализма в АвстроВенгрии», планировалось задействовать историков из Украины, Польши, Чехо­словакии, Венгрии и Австрии. Предложение подали М. Суслову, который пору­чил Отделу науки ЦК КПСС разобраться в вопросе. Положительную рецензию по проекту написали специалисты по истории АвстроВенгрии, советские исто­рики Я.И. Рубинштейн [51] и В.М. Волчок [52], а также директор ИМЭЛ Генна­дий Абичкин [53].
Но в Отделе науки решили иначе. В начале ноября 1954 г. его заведующий А. Румянцев в своей докладной записке постулировал «нецелесообразность вхож­дения в редколлегию в случае, если нам будет неизвестно содержание разделов, написанных историками из других стран». Отрицательное решение утвердили секретари ЦК М. Суслов, П. Поспелов и Николай Шаталин [54]. Это было дове­дено до сведения Новотного. Данный случай хорошо иллюстрирует способ ре­шения таких вопросов и мотивацию партийных функционеров. Роль «руково­дящей и направляющей силы» (определение И. Сталина) должна была не­изменно принадлежать только одному центру — компартии Советского Союза.
* * *
Последняя тема этой статьи связана с проблемой изучения истории компар­тии Западной Беларуси (КПЗБ). Напомним, что КПЗБ и КПЗУ как части ком
* Предыдущие конгрессы: I — 1900 г. (Париж); II — 1903 г. (Рим); III — 1908 г. (Берлин); IV — 1913 г. (Лондон); V — 1923 г. (Брюссель); VI — 1928 г. (Осло). — Ред.
партии Польши (КПП) были распущены в 1938 г., а большинство руководящего аппарата репрессировано. Еще в 1949 г. польское коммунистическое руковод­ство (Якуб Берман) осторожно пыталось затронуть возможность получения копий документов по истории КПЗБ и КПЗУ в ЦК ВКП(б) (М. Суслов) в кон­тексте работ над созданием истории Польской объединенной рабочей партии (ПОРП). Берману в Варшаву позвонил Ян Дзержинский (сын Феликса Дзержин­ского), референт Внешнеполитической комиссии ЦК ВУКП(б), и после крат­кого «объяснительного» разговора тов. Берман «снял просьбу» [55].
Кремлевское руководство рассматривало территории Западной Беларуси и Западной Украины как пространство исключительных интересов СССР, даже если дела касались внутренних вопросов польского коммунистического движе­ния. Дополнительной проблемой был тот факт, что большинство членов руко­водства КПП, КПЗБ и КПЗУ сотрудничали с советскими спецслужбами, часто выполняли функции резидентов советской разведки. Показателен пример вен­герского коммуниста Имре Надя — агента по кличке «Володя», завербованного органами ОГПУ еще в 1930 г. [56].
Реабилитация КПП, на которой настаивали поляки, произошла в результате личного решения Н.С. Хрущева, который в начале 1955 г. поручил председателю КГБ Ивану Серову и генпрокурору СССР Петру Баранову подготовить необхо­димые документы [57]. В 1956 г. о реабилитации КПП было официально за­явлено в следующей форме:
«КПСС, компартии Болгарии, Италии, Финляндии и Польши признали роспуск КПП в 1938 г. безосновательным. В ЦК на протяжении 1956 г. стали получать массу обращений не только личного характера, преимущественно связанных с реабилита­цией, но и предложения начать научное исследование этой проблемы».
Такие просьбы поступали в основном из Польши и Украины. Что интересно, детальный просмотр документов РГАНИ (фонды Президиума, Секретариата, Отдела науки ЦК) по этой проблеме не выявил наличия таких обращений из БССР.
Интересно, что в июне 1956 г. Николай Орехва (19021990), бывший деятель КПЗБ и историк, обратился сначала к директору Института истории партии при ЦК КПБ, а потом и к первому секретарю ЦК КПБ Н. Патоличеву с предложе­нием начать изучение истории КПЗБ. Орехва предложил, между прочим, под­готовить сборник документов и материалов по этой теме, начать обработку ар­хивов в Минске, Бресте, Гродно, Пинске, а также использовать материалы, хра­нившиеся в варшавском архиве Отдела истории партии ЦК ПОРП [58]. Было даже проведено совещание бывших членов КПЗБ, о котором сообщил в одном из своих номеров журнал «Коммунист Белоруссии» [59]. Но минское партийное руководство опасалось поднимать этот вопрос в Москве и спустило дело «на тор­мозах».