Деды: дайджест публикаций о беларуской истории
Выпуск 14
Выдавец: Харвест
Памер: 320с.
Мінск 2014
Дальнейшее принятие различных подзаконных документов и инструкций создало следующие ограничения для рабочих: переход с одного места работы на другое мог происходить только с разрешения руководства предприятия или учреждения и только в определенных случаях: по болезни, по выходу на пенсию, в связи с зачислением в высшее или среднее специальное учебное заведение. Дополнительным средством контроля стала трудовая книжка, непрерывность стажа в которой имела решающее значение. Было установлено, что за самовольный уход виновные отдаются под суд и наказываются заключением на срок от 2 до 4 месяцев. За прогул без уважительной причины виновных наказывали исправительнотрудовыми работами по месту работы сроком до 6 месяцев с удержанием из заработной платы до 25 % [18, с. 5354].
Прогулом считалось опоздание к началу работы или после обеденного перерыва, уход с работы до конца рабочего дня или обеденного перерыва, если данное нарушение трудовой дисциплины вызвало потерю рабочего времени более 20 минут. Меньшие по времени нарушения приравнивались к прогулу, если имели место 3 раза в течение одного месяца или 4 раза в течение двух месяцев подряд. Прогульщиками также считались рабочие и служащие, которые находились на работе в нетрезвом виде. Лица, распределенные на предприятия и в учреждения после получения специального образования, которые не явились к месту назначения, привлекались к ответственности как самовольно ушедшие с предприятий, а те, кто опаздывал с явкой, привлекались к ответственности как прогульщики без уважительных причин. Третий прогул без уважительных причин во время отбывания наказания рассматривался как самовольный уход с работы [18, с. 5455].
Уходы с предприятий часто были обусловлены плохими условиями обеспечения и труда, семейными обстоятельствами рабочих. Характерной была ситуация на БрестЛитовской железной дороге в 1946 году, где «дезертирству» способствовало много причин — перевод рабочих с одного места на другое без учета специальности (и желания) рабочих, удаленности от их личных хозяйств, семейного положения, условий быта. Особенно обострила ситуацию недовыдача хлебных и продуктовых карточек. Изза этого рабочие требовали увольнения, а руководство железной дороги отказывалось увольнять даже внештатных работников [8, л. 160; 9, л. 250]. Таким образом, неудовлетворительные условия труда способствовали массовому «дезертирству» — только в четвертом квартале 1946 г. имели место 83 случая уходов, 139 случаев прогулов и невыхода на работу.
По всем этим случаям в возбуждении уголовных дел было отказано, т.к. было нарушено трудовое законодательство. Но руководство железной дороги в течение 1946 г. совершало только формальные меры по исправлению ситуации, выполнение которых не проверялось и положение оставалось прежним [8, л. 275].
Сходная ситуация отмечалась по другим учреждениям и предприятиям (даже в органах милиции) [13, л. 397], но часто причины прогулов выяснялись недостаточно, а виновных в них привлекали к уголовной ответственности.
Увеличение числа «дезертиров» с предприятий было связано и с проведением сезонных работ в сельском хозяйстве (апрель — октябрь). Стремление помочь семьям приводило к возрастанию числа тех, кто не вернулся из предоставленных отпусков или просто сбежал с работы с предприятий промышленности [11,лл.133134].
Для директоров предприятий и начальников учреждений за уклонение от предания суду лиц, виновных в оставлении рабочего места и прогулах (независимо от того, ушли они от них или были приняты на работу такие лица), была установлена уголовная ответственность [18, с. 54]. На это с их стороны отмечалась разная реакция — некоторые ради собственной безопасности механически передавали материалы в суд, не разбираясь в причинах ухода с работы, другие же сознательно игнорировали привлечение к ответственности [12, л. 177; 13, л. 40]. На практике степень использования привлечения к ответственности «дезертиров» и прогульщиков варьировалась от предприятия к предприятию. На одних такие случаи были редкостью, другие же массово направляли материалы в суды [16, с. 406].
Общая нехватка кадров по многочисленным отраслям народного хозяйства приводила к игнорированию руководством предприятий такой меры наказания, как привлечение к ответственности за уход с работы [13, лл. 419420]. Это проявлялось в прекращении дела, если человек добровольно возвращался на рабочее место и не причинил вред государству [8, ст. 149]. Иногда вместо привлечения к судебной ответственности использовали меры дисциплинарных взысканий или передавали дело в товарищеский суд, который мог не разбирать его по нескольку месяцев [11, л. 85]. В некоторых учреждениях практиковали увольнение с работы за систематическое пьянство и недисциплинированность, а не отдание под суд за прогул [13, лл. 230231].
Ввиду того, что эта категория являлась одной из основных среди рассматриваемых органами дознания и судами, рассмотрение дел было конвейерным, по[168]
тому часто игнорировались существенные для дела факты (например, болезнь виновного, его семейное положение и т. д.). Быстрое невнимательное рассмотрение часто давало основания отправлять дела на доследование [9, л. 141].
С одной стороны, проверки находили много случаев формального отношения к законам и привлечения невиновных, с другой — для тех, кто не имел смягчающих обстоятельств, проверяющие требовали строгой ответственности. Условное осуждение при этом определялось как слишком мягкое [9, л. 140], его позволяли применять только к тем лицам, в семьях которых не было трудоспособных, и к участникам войны, которые были ранены в боях, и только по этой категории дел. Оправдание не поощрялось, поэтому условное наказание часто использовали даже в том случае, когда дело надо было прекратить [10, л. 172].
Окончание войны принесло частичное облегчение тем, кто покидал рабочее место по собственному желанию. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 года «Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией» освободил от наказания осужденных за самовольный уход с предприятий военной промышленности и других предприятий, с них снималась судимость. По Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1946 г. амнистию распространили на работников железной дороги, осужденных в период военного времени с отсрочкой выполнения приговора и направленных для работы на транспорте, которые были освобождены от дальнейшего наказания со снятием судимости [6, лл. 426428].
После освобождения список предприятий военного назначения, уход с которых расценивался как дезертирство, постепенно сокращался. Постановлением от 7 марта 1947 года было прекращено использование указа от 26 декабря 1941 года и самовольный уход с работы начал квалифицироваться по указу от 26 июня 1940 года, который предусматривал более мягкие меры ответственности. Определяющим в уменьшении ответственности за данную провинность был секретный указ Президиума Верховного Совета СССР от 14 июля 1951 года, исключивший из рассмотрения судов все случаи прогулов, которые не приводили к длительному отсутствию на рабочем месте (днями) и не являлись повторами предыдущих прогулов. Их стали рассматривать в административном порядке на товарищеских судах (в результате чаще лично директорами). Было определено новое понятие прогула — полный день отсутствия на работе или нахождение на рабочем месте в нетрезвом виде [16, с. 407].
Некоторые начальники по своему толковали дисциплинарную практику, нарушая при этом закон. Например, помощник машиниста Н.Ф. Сергель за невыход на работу в течение 9 дней был арестован на 3 дня. Проводниц Сушевич и Степанову за грубость при посадке в вагон пассажиров направили работать грузчиками на угольный склад [9, лл. 249, 285286]. Другие руководители вводили незаконную штрафную практику. Например, начальник паровозного депо Гуторов за столкновение паровоза № 363 с маневровым паровозом № 2202 на станции Калинковичи 30 июля 1947 г. удержал из заработка машиниста Лахмакова 462 рубля и помощника машиниста Пупкова — 308 рублей [10, л. 462], хотя, возможно, он спасал их от суда.
Таким образом, в течение рассматриваемого периода работа на предприятиях и в учреждениях регулировалась весьма жестко.
Две крайности в отношении руководства учреждений и предприятий показывали избрание ими разных путей действий в трудных послевоенных условиях. Одни стремились избежать ответственности для себя, формально исполняли законы, привлекали к ответственности невиновных по жестоким нормам того времени. Другие не стремились преследовать и тормозили осуждение «дезертиров», бракоделов и других повседневных «преступников», чьи действия были объявлены уголовными преступлениями исключительно по указанию высшего руководства страны.
Наказание рабочих за «дезертирство» — это наглядный пример репрессивных действий государства в отношении трудящихся, с целью обеспечения плановых показателей развития экономики, что противоречило повседневным интересам людей. Множество дел этой категории свидетельствует о наказании значительного числа невиновных, осуждение которых — еще одна страница преступлений сталинского режима.
Ссылки на источники
1. Бодак А.Ю. К вопросу о формировании рабочего класса Беларуси в послевоенный период II Гістарычная навука і гістарычная адукацыя ў Рэспубліцы Беларусь: стан і перспектывы развіцця. Мат. канф. 1011 крас. 1997. Мн., 1999, с. 197199.
2. Бушчык Г.П. Выкарыстанне рэпарацый для аднаўлення гаспадаркі Беларусі пасля Другой сусветнай вайны И XXI век: актуальные проблемы исторической науки. Мат. конф. 1516 апреля 2004 г. Мн., 2004, с. 237238.
3. Вербицкая О.М. Российское крестьянство: от Сталина к Хрущёву, середина 40х — начало 60х гг. М., 1992. — 224 с.
4. Лінднер Р. Гісторыкі і ўлада: нацыятворчы працэс і гістарычная палітыка ў Беларусі XIXXX стст. СПб., 2003. — 540 с.
5. Марченко И.Е. Рабочий класс БССР в послевоенные годы (1945 — 1950). Мн., 1962. — 260 с.
6. НАРБ. Ф. 4. Оп. 29. Д. 147.
7. НАРБ. Ф. 4. Оп. 29. Д. 154.
8. НАРБ. Ф. 4. Оп. 29. Д. 600.
9. НАРБ. Ф. 4. Оп. 29. Д. 601.
КНІГІ ОНЛАЙН
