КНІГІ ОНЛАЙН

Деды: дайджест публикаций о беларуской истории

Выпуск 14

Выдавец: Харвест

Памер: 320с.

Мінск 2014

103.2 МБ

Однако большевики разгромили «Узвышша» как националистическое объ­единение, и большинство его членов погибли в большевистской неволе**.
Большевизм, а потом и война разбросали творческие силы беларуской лите­ратуры.
Отныне по ту стороны границы, что отделяет Новую Европу от мира больше­визма и плутократии, из старых, известных уже беларуских писателей, жили только двое: Франтишек Олехнович (убит неизвестным в Вильне 3 марта 1944 г.) и Наталья Арсеньева.
Правда, в эмиграции выросли и уже показывают себя новые способные на­циональные силы беларуской поэзии, в первую очередь поэтесса Лариса Гениюш в Праге, поэты Ю. Сергиевич и Янка Полонный в Германии***. Начинают по­являться молодые силы и вокруг беларуских газет.
Интересно, что во главе парада сегодняшней беларуской поэзии идут жен­щины: Наталья Арсеньева и Лариса Гениюш.
Несмотря на то, что идет война, за последние полтора года беларуская лите­ратура обогатилась не только небольшими стихотворениями, но и крупными ве­щами, такими, как «Лесное озеро» Н. Арсеньевой, романы «Товарищи» М. За­горского и «Наперекор судьбе» М. Дубровского.
Вероятно, недалеко уже то время, когда беларуская литература сумеет снова собрать свои старые силы и восстановить свой прямой путь к возвышению к Ев­ропе, которую ей прервали.
* Членами объединения «Узвышша» являлись: Антон Адамович (19091998), Адам Бабареко (18991938), Змитрок Бедуля (Самуил Плавник; 18861941), Юрка Витьбич (Георгий Щербаков; 19051975), Петрусь Глебка (19051969), Сергей Дорожный (19091943), Владимир Дубовка (19001976), Владимир Жилка (19001933), Лука Калюга (Константин Вашина; 19091937), Тодор Кляшторный (19031937), Кондрат Крапива (Атрахович; 18961991), К. Кундиш (Яковчик), Феликс Купцевич (19001938), Максим Лужанин (Александр Каратай; 19092001), Андрей Мрый (Шешелевич; 18931943), Язеп Пуща (Иосиф Плащинский; 19021964), Кузьма Черный (Николай Романовский; 19001944), Василь Шешелевич (18971941).М
** Остававшиеся еще на свободе члены «Узвышша» заявили о ликвидации своего объединения в де­кабре 1931 г. Оно существовало около пяти с половиной лет. — Ред.
*** Молодой поэт Полонный (это псевдоним), бывший солдат Войска Польского, жил в Германии. В 1943 году он уехал к себе на родин}’, в Беларусь, и бесследно исчез. — Ред.
ВНУТРЕННЯЯ ЭМИГРАЦИЯ БЕЛАРУСКИХ ИНТЕААЕКТУААОВ
В БССР (19641985 гг.)
Антон Левицкий
Начиная с 1990х годов перед историками встали многие новые исследо­вательские проблемы, среди которых не последнее место заняла не­обходимость изучения внутренней (т. е. неочевидной) структуры самого советского общества. Поскольку историческая наука — это прежде всего набор вопросов, которые мы ставим перед прошлым (известный тезис Марка Блока*), неудивительно, что процесс построения гражданского общества в прежних со­ветских республиках свелся к поиску признаков самоорганизации в советском обществе — диссидентства и пр.
Однако академический интерес к явлению диссидентства (как и вообще про­шлого интеллигенции) в БССР остается недостаточным. Советское наследие, особенно второй половины XX века, находится на периферии внимания уче­ного сообщества. Разумеется, существуют отдельные интересные работы, вы­полненные на высоком уровне. Но до осмысления проблемы еще далеко, о чем наглядно свидетельствует изданный недавно (в 2012 г.) заключительный том 6томной «Истории Беларуси».
Цель данной работы — выяснить, как системные интеллектуалыинакомысля­щие в БССР воспринимали свое место в культуре и обществе. Ибо понятно, что, с одной стороны, их роль определялась партийными инстанциями как идеоло­гический инструмент культуры, где рассуждения на темы типа «Задачи белорус­ской литературы в свете решений XXVI съезда КПСС и XXIX съезда КПБ» были не только естественными, но и внутренне необходимыми. Индифферентность беларуской интеллигенции в советское время давно уже превратилась в иссле­довательское клише. Так, И. Котляр сравнивает интеллектуальное сообщество с флюгером, Иван Шамякин поносит «ренегатов», которые преданно служили партии, а с началом перестройки стали на сторону ее врагов. Иначе на этот счет высказался Янка Запрудник, который отверг подобные стереотипные трак­товки. На необходимость взвешенно относиться к смене идеологических ори­ентиров в условиях несвободного общества обращает внимание и парижский исследователь Владимир Берелович.
Ниже мы последовательно остановимся на трех способах существования ин­теллектуаловинакомыслящих в БССР, что, как представляется, позволит при­близиться к освещению упомянутой проблематики.
* Марк Блок (18861944) — французский историк, профессор Страсбургского (19191936) универси­тета и Сорбонны (19361944). За участие в Сопротивлении расстрелян нацистами. В 1929 г. основал жур­нал «Анналы экономической и социальной истории», который после войны стал наиболее авторитетным историческим журналом Европы. На русском языке издана книга Блока «Апология истории» (опублико­ванная во Франции в 1949 г.) — Ред.
Но вначале надо определиться с ключевыми понятиями. Термины «интелли­гент» и «интеллектуал» часто воспринимаются как оценочные. Кроме того, су­ществуют сложности и с точным определением их смысла. Здесь мы умышленно уклоняемся от этой, по большому счету, бесплодной полемики, ради удобства принимая смысловое содержание категорий «интеллектуал» и «интеллигент» и их производных за равнозначные (согласно Жаку Ле Гоффу, это те, «чье ремес­ло — преподавание мыслей») при перевесе первой*.
Наибольшего внимания заслуживают методологические вопросы. Многие выводы могут быть оспорены, вопервых, исходя из общего тезиса о субъектив­ности использованных источников, а вовторых, из факта их немногочисленно­сти, что позволяет сомневаться в правомерности сделанных выводов. Автор ис­ходил не только из общей историографической тенденции при изучении инди­видуального в истории (в беларуской историографии об этом уже идет речь, в том числе по отношению к рассматриваемой проблематике), но также из факта неразработанности проблемы. С другой стороны, нельзя не упомянуть, что внутридисциплинарная традиция интеллектуальной истории знает примеры именно такого способа историописания — через анализ текстов, которые «наиболее последовательно отражают сознание социальных групп» (работы Люсьена Гольдмана)**.
Таким образом, речь будет идти о феномене внутренней эмиграции, под ко­торой мы понимаем стратегию адаптации к (пост)тоталитарной действитель­ности, когда интеллектуал, находясь в условиях жесткой идеологической задан­ности культуры, принимает навязанные ему директивы, но оставляет за собой право на «роскошь приватности» — возможность быть инакомыслящим «в себе».
Условно определим три типа внутренней эмиграции:
(1)	«случай Дубенецкого» — стремление использовать занимаемое положение в интересах несоветской культурной традиции;
(2)	умеренный — сосредоточенность на своей профессиональной деятельно­сти и стремление быть как можно дальше от идеологии;
(3)	радикальный (максимально возможная отстраненность от официальной культуры), который граничит с диссидентскими практиками.
Безусловно, эти идеальные типы предусматривают и разное понимание от­ношений между культурой (прежде всего литературой и искусством) и обще­ством.
Один из наиболее ярких примеров отождествления с несоветской культурной традицией и ясного целевого определения своей работы в пользу этой традиции дал в своих дневниках Михаил Дубенецкий (19271990). К великому сожалению, они до сих пор не вышли отдельной книгой (публиковались в 19992002 и 20082010 г. в журналах «Полымя» и «Дзеяслоў» («Глагол»). Это единственный в своем роде памятник самоописания беларуского советского интеллектуала.
* Жак Ле Гоф (19242014) — французский историк, с середины 1980х гг. глава школы «Анналов». Автор полутора десятков монографий. — Ред.
** Люсьен Гольдман (19131970) — французский социолог и философ, основоположник генетиче­ского структурализма. Его главный труд «Ментальные структуры и культурное творчество» был издан в 1970г. Ред.
Работая директором одного из крупнейших беларуских издательств («Мастацкая літаратура»), М. Дубенецкий «экспериментировал», пытаясь действовать со­гласно собственным представлениям о культуре и ее миссии, а не тем, которые спускались ему как достаточно крупному функционеру из ЦК КПБ и других ру­ководящих учреждений. Эта деятельность осуществлялась в рамках нескольких «неблагонадежных» направлений (понятно, что увеличение в несколько раз объема издательской деятельности не было среди них самым опасным); важно то, что в ней М. Дубенецкий сумел достичь определенных практических резуль­татов.
Слева направо: Михаил Дубенецкий, Алесь Адамович, Пимен Панченко, Василь Быков, Нил Гилевич (фото Вл. Крука)
Свою цель он видел в борьбе с партийными ограничениями, навязанными сфере культуры: «Все, что я делал, в основном было направлено на освобожде­ние беларуской литературы от цензуры». Собственную деятельность М. Дубе­нецкий понимал не как игру (так предлагает описывать поле культурной жизни в СССР Н. Козлова*), а как борьбу (с явно военным оттенком: «ужасные бои», «к оружию!» и т.д., или как эксперимент на выживание в «безвоздушном про­странстве»), В содержательном наполнении этой деятельности отчетливо выде­ляются три основных направления усилий издателя.
Вопервых, он стремился способствовать появлению произведений, которые бы не имели отпечатка «безмозглого тупого соцреализма». К авторам таких про­изведений принадлежал, например, Леонид ДранькоМайсюк, которому факти­чески покровительствовал М. Дубенецкий. Его поэзию ортодоксальные критики обвиняли в Мистицизме, религиозности, неясности гражданской позиции. Ди
* Наталья Козлова (19462002), доктор философских наук. Получила известность ее книга «Соци­альноисторическая антропология», 1999 г. — Ред.
ректор «Мастацкай літаратуры» сыграл решающую роль и в публикации исто­рикопопулярной книги Константина Тарасова «Памяць пра легенды» (1984 г.), которая вызвала негативную оценку академической историографии. Кроме того, он причастен к выходу книги Адама Глобуса «Парк», тираж которой был арестован цензурой в сентябре 1984 г.