КНІГІ ОНЛАЙН

На абпаленых крылах

Кніга ўспамінаў непаўналетніх вязняў фашызму

Выдавец: Кнігазбор

Памер: 240с.

Мінск 2012

78.05 МБ

Кніга ўспамінаў непаўналетніх вязняў фашызму
31
ски, сматывать шерстяные нитки в клубки. Были это вещи немцев или принадлежали убитым, я не знаю. Я вспоминаю этого оберлейтенанта как хорошего человека. Он приносил нам остатки еды из кухни и не особенно придирался к нам.
Мы пробыли примерно два месяца в тюрьме в Белостоке. Затем женщин из всех трёх камер посадили в машину, а потом в товарный вагон. Снова мы не знали, куда нас везут. Снова мы думали: вероятно, нас везут на расстрел. Нас привезли в Освенцим.
Это был наш первый лагерь. Здесь мы должны были пройти перекличку. Мы всегда должны были выглядеть аккуратными, всегда должны стоять по десять человек в ряду, со всех сторон окружённые столбами с колючей проволокой. Там были надзирателиэсэсовцы, у каждого был кнут и овчарка. Если им чтото не нравилось, если, например, ктото не мог стоять, это означало: побои кнутом и путь в газовую камеру.
Примерно через месяц нашего пребывания в Освенциме нас перевели в Равенсбрюк.
Там нас рассортировали: дети — сюда, взрослые — туда. Дети плакали, кричали матери, лаяли собаки, орали солдаты. Матери бежали за детьми, они не могли смириться с происходившим, но их отгоняли кнутами. Меня посчитали взрослой. Я очень радовалась этому.
В Освенциме мы ещё носили собственную одежду. А в Равенсбрюке получили полосатую одежду узников и деревянные колодки. Нас обстригли наголо, все стали похожими друг на друга.
Эсэсовцы поотнимали у полек золотые цепочки с крестиками с распятием. У моей мамы они вырвали золотые коронки и три золотых зуба.
В Освенциме эсэсовцы позже сожгли соответствующие документы, но из документов лагеря Равенсбрюк я узнала спустя много лет, как мы там значились: заключённые, русские, «политические».
В лагере Равенсбрюк тоже происходили эти ужасные переклички, на которых люди умирали, как мухи. Надзирателиэсэсовцы с собаками гнали нас на работы за пределы лагеря. Там мы должны были копать глину и таскать камни.
32
НА АБПАЛЕНЫХ КРЫЛАХ
Я помню, что мы находились в блоке № 15. Нары были пятиэтажными. У нас с мамой был одни нары на двоих. Матрасом нам служил мешок из материала, похожего на бумагу, который был набит стружкой. Подушка была такой же, кроме того, потолок барака был тонким. Было очень холодно, и я заболела ангиной. Моя мама набивала мою подушку тряпками и укутывала меня одеждой, чтобы я была хоть немного защищена от сквозняка и холода. Она очень старалась скрыть это, но эсэсовканадзирательница заметила и закричала: «Слазь!» Я окаменела от страха. Она приказала мне раздеться догола. Из наволочки она вытащила всё, что там было, и ударила меня по лицу. Потом она убрала козлы на наш этаж и стала бить меня палкой. Я от этого посинела и не могла несколько дней говорить, настолько была напугана. Такое происходило постоянно со многими.
Из лагеря Равенсбрюк нас перевели в Бухенвальд. Нас везли почти два дня и по дороге вообще не кормили. Когда вагоны открыли, многие из нас уже не смогли сами выйти. Некоторые умерли.
Затем мы долго стояли у ворот Бухенвальда. Там было много мертвецов. Мы должны были пройти к расположенному немного далее карантинному пункту в «Маленьком лагере». Там лежало много трупов на нарах. От них остались только кожа да кости. Пленные мужчины пришли и унесли трупы. Потом мы заняли их места.
В Бухенвальде мы пробыли ещё примерно восемь месяцев. Мама и я через некоторое время были переведены в женский лагерь HASAGАльтенбург (HASAG — немецкий концерн вооружений «Hugo Schneider AG» в Лейпциге). Это был филиал Бухенвальда. Там мы должны были работать на фабрике.
Условия там были немного более сносными. Там же до нас дошли первые слухи о приближении Красной Армии.
Когда мне исполнилось 16 лет, мне сделали подарок две женщины — бельгийка и югославка. Они из своих матрасов вытащили полоски бумаги и из них сплели мне маленькую сумочку. Она была примерно величиной с конверт.
Кніга ўспамінаў непаўналетніх вязняў фашызму
33
Эта маленькая сумочка была со мной, когда нас освободили, и я сохранила её как память. В течение многих лет она висела у меня на стене. Но когда я попробовала её почистить, она распалась у меня в руках.
11 апреля 1945 немцы погнали узников концлагеря Бухенвальд с фабрики HASAG в Лейпциге обратно, так как Лейпциг бомбили. Нас погнали пешком на другой берег реки. Это продолжалось две недели без еды и воды. Мы жевали траву, как животные. Потом немцы заперли тех из нас, кто ещё остался в живых — это было, вероятно, около пятидесяти женщин и девушек, — в большой сарай. Там была солома, и мы зарывались в неё, пытаясь хоть немного защититься от холода. Мы опухли от голода, обовшивели и передвигаться были практически не способны. В этом сарае умерли ещё несколько человек.
Но вдруг немцы кудато скрылись, и это придало нам сил.
Нас нашли в этом сарае и освободили. Это было чудом — некоторые из нас целовали освободителям сапоги. За нами ухаживали наши люди, а также американцы. В одном из домов нам предоставили кровати, нас фотографировали, обеспечили чистой одеждой и едой. Я вспоминаю женщину, которая совала руку в банку с вареньем и облизывала пальцы.
Таким образом мой путь страданий закончился 24 апреля 1945 года. Потом я ещё лежала в Германии в госпитале. Осенью 1945 года я возвратилась на Родину.
«Русишэ швайнэ» — эти слова я никогда не забуду! Я вообще не могла слышать после концлагерей немецкую речь.
После войны я снова пошла в школу. В школе одним из предметов был немецкий язык. Я не присутствовала ни на одном уроке — не могла слышать этот язык и всегда уходила с урока. Учитель немецкого языка знал, что я была в концлагере, и поэтому никогда не делал мне замечаний.
Так было до тех пор, пока я не посетила в 1995 году Германию.
Незадолго до Нового года я получила приглашение для поездки в музей в бывшем концлагере Равенсбрюк. Боже, как же они отыскали меня, я даже не знаю! Это было совершенно неожиданно.
34
НА АБПАЛЕНЫХ КРЫЛАХ
Я расплакалась, но одновременно обрадовалась и решила поехать туда.
Когда я подошла к воротам концлагеря, я долго была не в состоянии войти туда. Я стояла перед воротами и плакала. Всё прошлое вспомнилось.
Я хотела найти наш блок, но сейчас на месте тех бараков остался только пустырь.
В течение этих дней вспомнилось всё прошлое, и у меня снова возникло чувства страха. Но со временем и это прошло.
Сотрудники музея окружили нас большой заботой. Постепенно я вышла из нахлынувших воспоминаний тех страшных лет. Я вернулась в другое время и в другой мир и почувствовала себя среди друзей.
Встреча с сегодняшними немцами, которые приняли нас так сердечно, которые просили прощения и которые сами не могли понять, как это было возможно, — имела для меня огромное значение.
Позже я ещё раз была в Равенсбрюке и дважды — в Бухенвальде. Во время первой поездки в Равенсбрюк я познакомилась с тремя мужчинами из Москвы, которые ко всему отнеслись с недоверием. Но когда я ещё раз встретила их впоследствии, они отозвались обо всём более благожелательно.
Сегодня я рассказываю детям не только о нашем прошлом, но также и о том, как сейчас принимают нас, бывших жертв фашизма, в Германии, какой заботой нас окружают.
Я хотела бы также отметить: есть ещё сегодня у нас люди, которые считают ошибкой ехать на такие мероприятия в Германию, так как то, что тогда произошло — нельзя простить.
Я хотела бы сказать им: да, действительно, это были палачи!
Мы в своё время попали в такие условия и вынесли такое, что это не подлежат прощению! Но были и в Германии в то время люди, которые сочувствовали нам.
Это относится и к людям, с которыми я познакомилась в сегодняшней Германии. Эти люди выступают за то, чтобы все осознали, что же произошло тогда на войне, они хотят, чтобы господство
Кніга ўспамінаў непаўналетніх вязняў фашызму
35
вал мир... И если я напишу им сегодня, я напишу: «Мои дорогие дети!»
Когда дети спрашивают меня: «А были ли вообще немцы, которые вам помогали?», я говорю: «Да, были немцы, которые нам сочувствовали!» Правда, среди эсэсовцев таких не было.
Но я не могу забыть мастера с немецкой фабрики, на которой мы работали. Вместе с Машей (Мариной), девушкой изпод Бреста, я работала в цехе гальванизации. Железными щипцами мы окунали большие металлические детали в кислоту и потом вытаскивали их. Это была очень тяжёлая и изнурительная работа. На фабрике работал немецкий мастер — невысокий мужчина около пятидесяти лет, в очках. Время от времени он приносил Мане и мне в больших карманах своего рабочего халата немного хлеба или несколько кусочков сахара. Мы всегда старались быть поближе к входной двери в надежде, что он вотвот появится. Он тайком быстро совал нам то, что принёс, так, чтобы этого не заметили эсэсовкинадзирательницы. И вот тогда мы были счастливы! Ведь нас ведь практически не кормили.
Нужно всегда рассказывать правду и говорить, как всё было на самом деле. Были, конечно, и очень жестокие люди. Нельзя умалчивать ни об одном, ни о другом. Всё должно стать известным. Добро и зло.
Я до сих пор не знаю, что помогло мне тогда выжить. Это была моя судьба или мне помог Бог, чтобы я могла рассказать людям об ужасе той войны и о тех страшных страданиях. Когда сегодня я слышу сообщения о войнах, я всегда представляю семьи, которых это коснулось, особенно детей. Это так ужасно!
Я желаю всем и себе мира, мира, мира!
36
НА АБПАЛЕНЫХ КРЫЛАХ
•Бухенвальд*
(Konzentrationslager Buchenwald)
Т/'омплекс нацысцкіх канцэнтрацыйных лагераў, якія ,1.\.размяшчаліся вакол гары Этэрс каля Ваймара ў Цюрынгіі (Ггрманія). Заснаваны ў 1937 годзе. Бухенвальд быў адным з самых вялікіх канцэнтрацыйных лагераў. Знешнія лагерыфіліялы Бухенвальда, як правіла, былі пераважна папраўчапрацоўнымі лагерамі (у адрозненне ад лагераў смерці). За часы існавання канцлагера Бухенвальд проз яго прайшло каля 238 380 чалавек з усіх еўрапейскіх краін. У ім загінула 56 549 чалавек.
22 жніўня 1940 года ў лагеры выдадзены загад пра выманне залатых зубоў перад спальваннем трупаў. Злета 1940га ў Бухенвальдзе запрацаваў крэматорый.
У верасні 1941 года паблізу канцлагера расстраляныя першыя савецкія ваеннапалонныя. Пазней, на захад ад лагера, у стайні СС створана спецыяльнае памяшканне з расстрэльным прыстасаваннем. Паводле прыблізных падлікаў, пад кіраўніцтвам СС было расстраляна каля 8000 савецкіх ваеннапалонных. Савецкія ваеннапалонныя не ўлічваліся ў статыстыцы лагера.