На абпаленых крылах
Кніга ўспамінаў непаўналетніх вязняў фашызму
Выдавец: Кнігазбор
Памер: 240с.
Мінск 2012
Са студзеня 1942 года ў канцлагеры пачалі праводзіцца першыя медычныя эксперыменты над вязнямі. Зняволеных інфіцыравалі сыпным тыфам, туберкулёзом і іншымі небяспечнымі захворваннямі для таго, каб праверыць дзеянне вакцын супраць узбуджальнікаў гэтых хваробаў. Захворванні перарасталі вельмі хутка ў эпідэміі зза цеснаты ў бараках, нізкай гігіены, дрэннага харчавання, а таксама зза таго, што гэтыя захворванні не лячыліся. Так, у концы 1942 года ў самім Бухенвальдзе было 9517 вязняў, кожны трэці вязень памёр. У красавіку 1943га ў блоку № 46 праведзена 13я хваля медычных эксперыментаў над вязнямі, у выніку якіх больш за палову зняволеных памерлі пакутлівай смерцю.
Акрамя таго, у Бухенвальдзе са снежня 1943 года па кастрычнік 1944 праводзіліся эксперыменты па даследаванні эфектыўнасці розных ядаў. Падчас гэтых эксперыментаў зняволеным у ежу таемна дадаваўся яд. Усе эксперыменты дакументаваліся ў журнале назірання за пацыентамі.
У 1943 годзе недалёка ад города Нордхаўзен пабудаваны падземны працоўны лагер Дора, у якім вырабляліся ракеты V2. На працягу першых шасці месяцаў там памерла 2900 вязняў. У концы 1943 года ў лагеры было 37 319 чалавек, з іх 14 500 грамадзянаў СССР, 7500 грамадзянаў Польшчы, 4700 французаў і 4800 немцаў і аўстрыйцаў. Амаль палова з іх знаходзіласяў філіяльных лагерах.
Кніга ўспамінаў непаўналетніх вязняў фашызму
37
У лютым 1945 года Бухенвальд стаў самым буйным лагерам смерці: у 88 філіялах канцлагера за калючым дротам знаходзіліся 112 тысячаў вязняў.
11 красавіка 1945 годаўлагеры пачалосяўзброенае паўстанне. Вязні абяззброілі і захапілі ў полон больш за 800 эсэсаўцаў і солдат аховы. 13 красавіка ў лагер увайшлі амерыканскія войскі.
За апошні год існавання ў лагеры памерлі 13 959 чалавек. Сотні знясіленых вязняў памерлі пасля вызвалення лагера.
У 1958 годзе ў Бухенвальдзе быў створаны мемарыял, у якім захаваны будынак крэматорыя, назіральныя вышкі, калючы дрот у некалькі радоў, брама з надпісам панямецку «Jedem das Seine» («Кожнаму сваё» ).
Мемарыял у Бухенвальдзе
38
НА АБПАЛЕНЫХ КРЫЛАХ
ШТОБА Пётр
Родился в пос. Копцевичи Петриковского рна. Бывший узник офицерского лагеря в Гамельбурге, концлагерей в Штуттгофе (Польша) и Бухенвальде (Ггрмания).
Репрессирован, был узником ГУЛАГа.
Жил в г. Пинск.
Вернулся с того света и бесследно не исчез
Люди мира, на минуту встаньте...
Мой отец Ян Штоба — латыш. Мать — Цыбульская Ольга — украинка. Отца в конце 1920 года убили балаховцы. Мать осталась со мной на руках. Было очень трудное время. Через два года она вышла замуж за беженца из Пинска Колосовского Ивана. До получения паспорта, в школе, и я был Колосовским, а с получением — стал Штоба. Работал в Копцевичах на фанерном заводе «Звезда».
В 1939 году вступил в партию, и тогда же Петриковский райвоенкомат направил меня в НовгородВолынское военное училище. В 1940 году все училища с запада были переведены на восток. Наше определили в город Ярославль, где 10 июня 1941 года состоялся выпуск. В звании лейтенанта был направлен в 466й стрелковый полк (город Таураге, Литва) 125й стрелковой дивизии Прибалтийского военного округа на должность командира пулемётной роты.
Дивизия до этого воевала в Финляндии, была довольно потрёпанная, ждала пополнения. Командиры и красноармейцы имели ордена и медали. 18 июня 1941 года дивизию поднимают по тре
Кніга ўспамінаў непаўналетніх вязняў фашызму
39
воге, и мы занимаем оборону на границе с Германией. В бинокли наблюдаем на немецкой стороне большое скопление и движение войск, техники. Ведутся приготовления и с нашей стороны, окапываемся в полный профиль — окопы, блиндажи. Но железобетонные доты ещё не закончены, самолёты на аэродромах разобрали на бронировку кабин.
Нанесённый 22 июня удар немецкой авиации, артиллерии и танков был настолько мощным, что наша оборона в течение суток, несмотря на упорное сопротивление, была парализована. Полк наш под командованием майора Гаринова на главном направлении отбивал атаку за атакой, но в конечном итоге, лишенные связи и поддержки, мы оказались в окружении и вынуждены были ночью отходить.
Днём с боями добрались до литовской границы. В районе станции Ионишкис заняли оборону. Противник намного превосходил нас по численности и вооружению. На перекрёстке дорог «заело» у бойца пулемёт. Я подполз, устранил неисправность. Немцы атакуют. Выпускаю три ленты. Приподнялся для осмотра и дальнейших действий и был ранен снайпером в голову. Упал, подскочил капитан, оттащил от пулемёта. Вскоре посыпались миномётные мины, осколками опять ранило в правую ногу и верхнюю губу. Очнулся в литовской больнице, на той же станции Ионишкис. У меня — перевязана голова и нога без сапога.
27 июня оказался в плену. Лежал вместе с немцами в больнице примерно двадцать дней. Раненого отвезли в полевой лагерь для военнопленных в город Тильзит, где уже находились командир полка, офицеры и красноармейцы нашей дивизии, попавшие в результате ранения в плен.
В сентябре нас погрузили в железнодорожные вагоны, отвезли в офицерский лагерь ХШО (Гамельбург), где мы контактировали со старшими офицерами и генералами. Каждый из нас готовился к побегу. В декабре немцы сформировали рабочую команду из сорока человек и направили в деревню Ирблах на ремонт дамбы реки Дунай. Мы пробыли здесь до лета 1942 года. Потом организовали побег в Чехословакию. Было нас четверо: капитан Казаков Петр, родом из Минска, лейтенант Клямов Николай из Тулумбазы
40
НА АБПАЛЕНЫХ КРЫЛАХ
(Башкирия), лейтенант Шаповалов Николай из города Ош (Киргизия) и я.
На границе с Чехией меня ранил жандарм двумя выстрелами из ружья. Окровавленного, меня подхватили товарищи, оказали помощь, и мы двинулись дальше. Горы, лес, ледяные обрывы, снег... Убежать не удалось. Доставили нас в местную тюрьму, в распоряжение жандармакапитана, прилично знавшего русский язык (в 1914 году был в русском плену).
Через месяц за нами прибыли четыре охранника и повезли в неизвестном направлении. На одной из станций в вагон вошла немка, фрау Кох Оттыле, которая зимой приносила в наш лагерь раненым медикаменты. Узнала нас. Охранники разрешили ей с нами поговорить. Она сообщила, что в деревне был зачитан приказ о нашем расстреле, и хотя она узнала, что нас везут под Нюрнберг на велосипедный завод, сомневается в этом и думает, что везут на расстрел. Перекрестила нас и на станции Ирблах сошла с поезда.
В новом лагере, где мы оказались, было сто сорок офицеров из харьковского окружения. От них мы узнали о поражении Паулюса под Сталинградом. Весной 1943 года совершаем второй побег втроём: лейтенант Клямов Николай, техниклейтенант Корниенко Николай из Полтавы и я. У нас уже есть некоторый опыт, даже немецкие овчарки не брали наш след. По дороге мы переоделись, добрались до железнодорожного полустанка, забрались в воинский эшелон с танками, обложенными тюками сена (маскировка от самолётов). За пять суток без пищи и воды проехали всю Баварию и Пруссию. На границе с Польшей, на станции Лак, немцы пустили по эшелону овчарок...
Нас передали в жандармерию, в штрафной лагерь. После проверки направили к бауэру в Восточной Пруссии. Здесь проработал я до 26 октября 1943 года. Затем меня посадили в тюрьму в Кёнигсберге и переправили в лагерь Штуттгоф, присвоили номер узника 33235, из Штуттгофа перевезли в Бухенвальд (лагерный номер 50490). Попутчиком в эшелоне был узник Василевский Павел Антонович, ныне член правления Фонда взаимопонимания и примирения в городе Минске.
Кніга ўспамінаў непаўналетніх вязняў фашызму
41
В Бухенвальде торопливо выпрыгиваем из тёмных, душных вагонов. Повагонно выстраиваемся. Вздрагиваем от резкого свиста плети и испуганного вскрика. Оказывается, запрещено смотреть по сторонам, оглядываться, разговаривать. Нас подводят к браме, на которой написано: «Каждому своё...» Политический концлагерь, отсюда не убежишь. Один выход — через трубу крематория.
Загоняют в баню. Большой чугунный чан, наполненный зеленоватогрязной жидкостью, источает ядовитый смрад. По очереди окунаемся в чан с головой, с подвыванием выскакиваем, бросаемся под горячую воду. После мытья голых по длинному коридору ведут в большое светлое помещение, перегороженное барьером. По ту сторону — стеллажи с аккуратно сложенной одеждой. На полу — куча глубоких деревянных колодок — обувь. По личным карточкам вызывают к прилавку, вручают одежду. Облачившись, не узнаём друг друга. Раздают по три комплекта красных матерчатых треугольников с латинской буквой «R» и по три номера на белых матерчатых лоскутах. Мой номер — 50490. Вначале попадаем в малый лагерь — карантинные баракиблоки с четырёхъярусными нарами, разделёнными на клетки, с длинными столами и скамейками. Каждый блок обслуживают четверопятеро «штубендистов» и блоковый, немецузник.
К нам, новеньким, подходят и знакомятся старожилы. Со мной познакомился Степан Бердников, разговорились, я поверил ему, рассказал о себе: офицер, трижды ранен, совершил два побега из лагерей военнопленных.
Через несколько дней после проверки по картотеке в политическом отделении гестапо, где работали подпольщикиполитзаключённые, и ещё после многих проверок меня приняли в подполье, одним из руководителей которого и был Бердников. Вместе с ним возглавляли подполье Николай Фёдорович Кюнг, старший лейтенант, защитник Брестской крепости, до сих пор держу с ним связь, Бакланов Степан Михайлович, Дегтярёв Николай Максимович. В подполье обучал я узников сборке оружия, обращению с ним и применению, тактике ведения боя в лагерных условиях во время восстания. Вместе с Василием Азаровым выходили на
42
НА АБПАЛЕНЫХ КРЫЛАХ
секретные задания Николая Кюнга. Знакомился, работал с новоприбывшими, готовил их к восстанию.
В условиях строжайшей конспирации готовили оружие, налаживали связь между блоками, отрабатывали тактику. Создавали штурмовые бригады. Я был назначен командиром одной из них, кроме русских в неё входили немцы, французы, поляки, югославы, чехи. Мы должны были уничтожить часовых с пулемётами на вышке, забросать гранатами и бутылками с зажигательной смесью эсэсовцев вокруг вышек и колючей проволоки, прорезать проходы и захватить склады с оружием.
КНІГІ ОНЛАЙН
