• Газеты, часопісы і г.д.
  • Ня бойцеся ахвяраў і пакут!  Міхась Чарняўскі

    Ня бойцеся ахвяраў і пакут!

    Міхась Чарняўскі

    Выдавец: Наша Будучыня
    Памер: 175с.
    Вільня 2006
    57.33 МБ
    Потым зноў пагналі пешкі на будаўніцтва дарогі ТайшэтАбакан. Двое сутак гналі. Празь нейкі час завезьлі ў Казахстан, на цаліну. У саўгасе Пакроўскім было нас, зэкаў, каля 10 тысяч. Гадавал! коней. Брыгадзір украінец махляваў і хлопцы выбралі мяне брыгадзірам. Начальнік лягеру Саракалетаў зь Віцебшчыны. Ахоўнік — беларус. Шмат беларусаў было і ў брыгадзе.
    Лета прапрацаваў, але потым папрасіўся з брыгады ў майстэрні, бо пачалі зайздросьціць. Там рабіў да вызваленьня. Кожныя шэсьць месяцаў пісаў скаргі. Былы пракурор зь ніжніх нараў навучыў, як іх пісаць.
    Пачатак лютага 1954 году. Прытупаў нейкі дзед і кажа: “Ты свабодны”. Я яго за грудзі ды да сьцяны, думаў — жартуе.
    Сакавік 1954 году. Я ўжо ў Смургоні. У траўні таго ж году ажаніўся там, жонка дзетдомаўская з Чашнікаў.
    Запісана ў 2000 г.
    у Смаргоні
    88
    Прокурору Республики Беларусь тов. ТАРНАВСКОМУ Г.С. Копия: Постоянной Комиссии Верховного Совета Республики Беларусь по вопросам законности и правопорядка грна Хотиловскога Тадеуша Альбертовича, прож. Гродненская обл, г. Сморгонь, ул. Кирова, дом 80.
    ЗАЯВЛЕНИЕ
    Я родился в 1932 г. (паводле метрыкі аб нараджэньні, 11 чэрвеня 1931 г. — М.Ч.) в г. Сморгонь и постоянно проживал там же с родителями.
    В 1949 г. (у 1950 г. — М.Ч.) я был неожиданно для меня и родителей взят под стражу по обвинению в совершении государственного преступления, несмотря на то, что в то время я еще не достиг совершеннолетия.
    1720 июля 1950 г. я был осужден военным трибуналом Белорусского военного округа к 25 годам лишения свободы. Мне запомнилось, что я обвинялся в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 63 п.1,72 Уголовного кодекса БССР /измена Родине и оскорбление Советской власти в лице суда/.
    В соответствии с указанным приговором я отбывал наказание в различных лагерях системы ГУЛАГа и в различных местах/Южкузбасслаг, Северкузбасслаг/. Я неоднократно в период отбытия наказания обжаловал приговор в различные судебные учреждения и различным должностным лицам, т.к. считал себя осужденным незаконно, без вины,
    Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 30.12.1953 г. мне был снижен срок до 5 лет и по Указу от 27.03.1953 г. я был освобожден от отбытия наказания со снятием судимости.
    После освобождения из мест лишения свободы, я честно и добросовестно работал, выполнил свой гражданский долг — прошел службу в рядах Советской Армии, занимался общественной работой, состоял членом ЛКСМБ, избирался членом бюро райкома комсомола.
    В настоящее время я являюсь пенсионером и в меру сил работаю.
    Однако до сих пор в моей биографии имеется такое позорящее меня пятно как осуждение. И хотя я считал и продолжаю себя считать незаконно репрессированным человеком, я до сих пор не реабилитирован, а время отбытия незаконно назначенного наказания не засчитано в мой трудовой стаж.
    Я бы хотел и считаю долгом чести, чтобы еще при жизни была восстановлена допущенная в отношении меня горькая и суровая несправедливость.
    Я знаю, что я не совершал никаких преступлений, тем более бытового или имущественного характера. Я осужден был в очень молодом возрасте и после освобождения не придавал значения тому обстоятельству, что в прилагаемой мною оправке об освобождении почемуто указана еще и ст. 145 “а", и до сих пор не знаю, что она означает.
    89
    Обращаюсь с настоящим заявлением, в котором прошу предпринять предусмотренные законом меры к моей полной реабилитации.
    Прилагаю копию справки об освобождении.
    15 октября 1991г.
    Т. Хотиловский
    Генеральному прокурору Республики Беларусь Игнатовичу Н.И. Хотиловского Тадеуша Альбертовича, прож. г. Сморгонь, ул. Кирова, 80
    ЗАЯВЛЕНИЕ
    Я обратился в Прокуратуру Республики Беларусь с ходатайством о реабилитации 16 октября 1991 г.
    В ответ на мое заявление мною получено три ответа:
    1.	Из комиссии при Верховном совете Республики Беларусь по оказанию содействия жертвам политических репрессий — о том, что мое заявление направлено в Военную прокуратуру Белорусского военного округа (18.10.91 г.);
    2.	Из Прокуратуры Республики Беларусь (тов. Суховерх от 08.11.91 г., 13/ 13191/ — о том, что мое заявление направлено в Прокуратуру Союза ССР;
    3.	Из Военной прокуратуры (2.12.91 г.) — о том, что мое заявление направлено в Прокуратуру Республики Беларусь и что сюда же, те. к Вам поступило уголовное дело в отношении меня из архива (в. исх. 13/13191 от 27.10.91 г.).
    Больше мне о рассмотрении моего заявления ничего не известно.
    Прошу поставить меня в известность о том, где и в какой стадии находится мое заявление о реабилитации.
    20.02.92 г.	Т. Хотиловский
    Вярхоўны суд Беларускай ССР 220061, г. Мінск, вул. Леніна, 28 16 июля 1992 г. № 510
    СПРАВКА
    Приговором Военного трибунала Белорусского военного округа от 20 июля 1950 года Хотиловский Тадеуш Альбертович, 1932 года рождения, уроженец и житель г. Сморгонь, белорус, до ареста ученик Сморгоньской средней школы осужденный по совокупности преступлений, предусмотренных ст.ст. 24, 631, 22, 70, 71, 72 "а” и 145 “а” УК БССР к 25 годам лише
    90
    ния свободы, с поражением в правах сроком на 5 лет, с конфискацией имущества.
    Определением военной комиссии Верховного суда СССР от 30 декабря 1953 года приговор изменен, его действия переквалифицированы со ст.ст. 24, 631,22, 70, 71,72 “а" УК БССР на ст. 73 УК БССР и по совокупности преступлений назначено наказание в виде 5 лет лишения свободы без поражения в правах и без конфискации имущества.
    Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Республики Беларусь от 5 июля 1992 года приговор военного трибунала Белорусского военного округа от 20 июля 1950 года и определение военной комиссии Верховного суда СССР от 30 декабря 1953 года в отношении Хотиловского Тадеуша Альбертовича отменены и уголовное дело производством прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления.
    Хотиловский Тадеуш Альбертович по данному делу реабилитирован.
    и.о. Первого Заместителя Председателя	В.Ф.Крыгин.
    Леакадзія Цыбоўская (Дамброўская)
    Што мы перажылі, такога сьвет ня бачыу
    Мой брат Часлаў у польскай школе скончыў адну або дзьве клясы. Як прыйшлі саветы ў 1939 годзе, у Смаргоні сталаруская школа. А як пачалася нямецкая акупацыя, то да Вяльлі стала Летува і школа была летувіскай. Але большасьць прадметаў выкладалі пабеларуску, бо летувіскай мы не разумелі. Летувіскую вучылі, як прадмет, кожны дзень. Нямецкую таксама вучылі кожны дзень. Таму я і да сёньня памятаю тоесёе і панямецку, і палетувіску. Але ў пачатку вайны, восеньню 1939 году, мы вучыліся приватным чынам папольску, у польскага настаўніка пана Пякарскага.
    А як стала Летува, наша цэлая кляса перайшла ў гандлёвую школу. Падрыхтоўчая кляса была, а потым і першая. Але паміж сабой размаўлялі папольску. Як пасьля вайны прыйшлі рускія, то ўся наша кляса між сабой размаўляла папольску. Быў такі дырэктар беларус Касяк, шкодная паскуда: “Зачем разговариваете попольски?” (А быў Іван Верамей, таксама беларус. Тэты быў файны. Мог размаўляць з намі і папольску.) “Я не понимаю, когда вы попольски разговариваете!” “А чаму Іван Іванавіч разумее?”
    Мы былі такія ўпартыя і хацелі, каб усё было папольску.
    91
    Ад 8й клясы я ўжо пачала працаваць у школьнай бібліятэцы, а вучылася вечарамі. Дырэктар школы Мялешка прапанаваў мне прыняць школьную бібліятэку.
    Ведаеце, як прыйшлі бальшавікі ў 1944 годзе, то Армію Краёву распусьцілі. У Смаргоні кожны дзе мог хаваўся: хто ў школу, хто працаваў, і гэтак сядзелася паціху. Але вось зьявіўся Славік...
    Славік прыехаў у Смаргонь, мабыць, у пачатку восені 1949 году. Як ішла з каляжанкай па Гарбарскай, ён за намі пабег, а мы ўцякалі. Потым усё сьмяяўся, як мы ўцякалі. Але ўжо і ня памятаю, пры якой аказіі я зь ім пазнаёмілася... Прыйшоў да нас, да брата майго.
    Калі ў нас зьбіраліся і прыходзіў Славік, то найбольш размаўлялі пра калгасы, што камуністы іх спэцыяльна ствараюць, каб рабаваць людзей. Пра гэта і ва ўлётках пісалі, што бальшавікі праз калгасы хочуць вас абрабаваць і абкрасьці.
    Прыходзілі да нас усе свае. А ў акупацыю прыходзіў генэрал Кжыжаноўскі — “Вільк”, які камандаваў Арміяй Краёвай Віленшчыны.
    Размоў пра нейкія нацыянальныя пытаньні, дзяржаўныя і гэтак далей не было. Гаварылі пра тое, што нас аб’ядноўвала — пра барацьбу з камуністамі.
    Машынку друкавальную Славік вынес з Дому культуры. На ўлётках потым убачылі друк той клюбнай машынкі.
    Мы ня ведалі, дзе гэтыя ўлёткі друкаваць. У нас дома пэўна дазволілі б, але мы не хацелі ўмешваць бацькоў. Тэты Зэнак Ахрамовіч неяк прыйшоў да нас, і мы яму кажам, ці можна ў цябе дома гэта рабіць? Бо яны жылі ў лесе каля Чарнят. А ён: “У маткі спытаю”. У Смаргонях былі мы на рынку і спыталі, ці можна? А матка кажа: “Можна”. Дазволіла. I там каля Чарнят друкавалі — мой брат і Славік. Але Зэнка там не было.
    Ва ўлётках пісалі: “Непазьбежная вайна нясе нам вызваленьне. Сяляне, людзі, не ідзеце ў калгасы, бо вас хочуць абрабаваць, абманіць”.
    Мне ўлёткі даў ня брат, а Славік. Раскідалі мы іх два разы. Вельмі шмат было ўлётак. У Менску яны таксама былі — прыяжджаў і забіраў іх Несьцяровіч. Два разы там толькі друкавалі. Адзін раз надрукавалі, раскідалі, а потым другі раз пайшлі.
    92
    На чыгуначнай станцыі на цягнікох усе вагоны заклейвалі улёткам!, на міліцыі, на плоце і слупох каля міліцыі. Людзі, як знаходзілі ўлёткі, хавалі сабе. Было такое хваляваньне.
    А потым, як канчалі расклейваць, ішлі да рэчкі, адмывалі ад клею рукі, каб не засталося сьлядоў, і вярталіся дахаты.
    Улёткі былі толькі пры Славіку, два разы.
    Перад распаўсюдам улётак Славік прывёз зь Вільні іконкі і ўсім сам раздаў. Ён быў вельмі набожны.
    Першы раз Слаўку забралі, калі ён ішоў з школы разам з дырэктарам. А потым да мяне ў бібліятэку прыбегла настаўніца і ўсё перавярнула, усе паперы.
    Калі яго першы раз арыштавалі, ніхто ня ведаў, дзе ён. I маці ня ведала. Брат мой стаў каля міліцыі і падгледзеў, як Слаўку канваіравалі ў туалет. Потым брат вярнуўся дахаты і пабег да пані Лапіцкай сказаць, дзе яе сын. I яго там патрымалі колькі дзён і выпусьцілі. Сказалі празь некалькі дзён прыйсьці зноў, але ноччу. I ісьці ў міліцыю не Гарбарскай вуліцай, а Зарэчнай, у абыход каля могілак.