КНІГІ ОНЛАЙН

Беларусь-Японія

Матэрыялы Другіх міжнар. чытанняў, прысвечаных памяці Іосіфа Гашкевіча

Выдавец: Беларускі кнігазбор

Памер: 400с.

Мінск 2003

97.19 МБ

В России были созданы многочисленные научные объединения, биб­лиотеки и музеи, занимающиеся изучением Востока. Это прежде всего Императорская Академия наук в Петербурге с ее хранилищем восточ­ных рукописей — Азиатским музеем, ставшим первым академическим востоковедческим центром в России. Крупными востоковедческими цент­рами России являлись Императорское Русское географическое общество, Императорское Русское археологическое общество, Императорское об­щество любителей естествознания, антропологии и этнографии, Им­ператорское общество востоковедения, Русский комитет для изучения
5Хачевская С. Две рукописные карты Сибири XVIII в. из коллекции Национальной библиоте­ки Варшавы // Русско-польские связи в области наук о Земле. М., 1975. С. 19.
Средней и Восточной Азии, Общество русских ориенталистов в Харби­не и Петербурге. Большую роль в изучении Востока играли Император­ская Публичная библиотека в Петербурге, Научное общество, Публич­ная библиотека и Кавказский музей в Тифлисе, Научное общество, Пуб­личная библиотека и Музей в Ташкенте, Императорский Эрмитаж, Им­ператорский российский исторический музей. В работе этих востоко­ведческих центров активное участие принимали востоковеды Беларуси Т. М. Августинович, К. И. Богданович, А. И. Вилькицкий, М. П. Вронченко, И. А. Гошкевич, Б. И. Дыбовский, Т. Зан, О. М. Ковалевский, К. А. Коссович, А. О. Мухлинский, В. Е. Недзвецкий, Э. К. Пекарский, О. И. Сенковский, Н. К. Судзиловский, Б. А. Тураев, И. Д. Черский, А. и И. Ходзько, А. Янушкевич.
В указанный период успешно функционировал один из востоковед­ческих центров Европы — Виленский университет. Это был крупный центр научной и общественной мысли Европы. В его стенах велась ши­рокая научно-исследовательская работа, уровень читаемых лекций соот­ветствовал развитию науки того времени. Именно в Виленском универ­ситете сформировались приоритеты в изучении Востока, которые в даль­нейшем определили основные направления развития российского восто­коведения. Выпускниками Виленского университета были такие крупней­шие европейские востоковеды, как Осип Михайлович Ковалевский и Осип Иванович Сенковский.
Всплеск изучения Японии приходится на середину XIX в., когда стра­на открылась для иностранных ученых. Изучение Японии стало склады­ваться в комплексную науку — японоведение. Большой вклад в развитие этой науки внес наш соотечественник талантливый ученый Иосиф Анто­нович Гошкевич (1814-1875). Свои знания он пополнял в Русской духов­ной миссии в Пекине, где находился в течение десяти лет вместе с такими в будущем известными востоковедами, как П. Кафаров, В. Васильев, И. За­харов, А. Татаринов. При этой миссии состоял наш белорус, художник К. Корсалин (1809-1872).
И. Гошкевич был одним из первых русских натуралистов, собравшим большую коллекцию флоры и фауны Дальнего Востока. Он изучал распро­странение буддизма в этом регионе. Кстати, сделаю здесь отступление, ав­тор данной статьи как участник экспедиции по местам жизни и деятельно­сти белорусских востоковедов посетил летом 2002 г. Обо — священный знак в Селенгинской Даурии на границе с Монголией (снимок на вклейке). И. А. Гошкевич, проезжая у этого священного знака, останавливался и по­чтительно преподносил дары духу долины. Он знал, что если этого не сде­лать, удача отвернется от него...
В 1855 г. был подписан первый российско-японский договор. В подго­товке договора как переводчик и востоковед активное участие принимал И. Гошкевич. Составленный им совместно с японским исследователем
Татибана Косаем в 1857 г. «Японско-русский словарь» был отмечен меда­лью Петербургской Академии наук и удостоен престижной Демидовской премии. В 1858 г. И. Гошкевич был назначен первым российским консу­лом в Японии. Его рекомендовал вице-адмирал Е. В. Путятин, подписав­ший русско-японский договор.
Е. В. Путятин рекомендовал правительству подобрать для включения в штат консульства высокообразованных молодых людей, способных ока­зать японцам помощь в военном деле, судостроении, навигации, изучении астрономии, математики, медицины и русского языка. В депеше, направ­ленной из Шанхая в 1857 г. министру иностранных дел России А. М. Гор­чакову, он указывает на то, что «японцы, по свойственной им любознатель­ности и сметливости, готовы воспользоваться европейской образованнос­тью, в особенности усвоить себе новейшие усовершенствования военного и морского искусства и могут скоро сделаться для нас полезными или вред­ными соседями»6. Е. В. Путятин считал важным, «не упуская времени, приобрести доверие этого народа... Лучшим к тому средством послужило бы включение в состав отправляемой в Японию миссии нескольких лиц, сведущих и способных в тех отраслях наук, которые наиболее там ценят­ся» 7. Е. В. Путятин не скрывал при этом, что принимает живое участие в судьбе «имеющего много добрых качеств» японского народа и желает установления наилучших отношений России со столь замечательным го­сударством.
Клипер «Джигит» 5 ноября 1858 г. доставил в Хакодате И. А. Гошкевича с женой и сыном, секретаря В. Д. Овандера, морского офице­ра — лейтенанта П. Н. Назимова, старшего врача М. П. Альбрехта, свя­щенника-протоиерея В. Е. Махова и дьякона И. Махова (всего 15 че­ловек). В составе консульства были юнги-кантонисты А. Малендро, А. Юганов и Ф. Карлионин в качестве учеников, а затем и переводчи­ков с японского языка.
Русское консульство в Хакодате выполняло функции дипломатическо­го представительства и должно было проводить в жизнь политику России в отношении Японии, защищать интересы русских подданных и получен­ные по Ансейским договорам права и преимущества во всех открытых портах, добиваться новых привилегий на основе статьи о наиболее благо­приятствуемой нации. Консулу вменялось в обязанность заключать по по­ручению правительства конвенции, вести переговоры о Южном Сахалине, а также собирать сведения об экономическом, политическом положении, государственном устройстве, внешних отношениях Японии, добиваться расширения русско-японской торговли.
‘ХохловА. Н. Подготовка русских переводчиков-японистов в Японии и деятельность И. Д. Ка­саткина // Восток. 1994. № 5. С. 65.
’Там же.
Консульству и всем русским в Японии вменялось в обязанность строго соблюдать принцип невмешательства во внутренние дела страны: «Мы желаем единственно упрочения и распространения нашей торговли с Япо­нией. Всякие другие виды, всякая мысль о вмешательстве во внутренние дела чужды нашей политике. Старайтесь убедить в том японское прави­тельство и наблюдайте, чтобы внушения не дали ему превратного понятия о наших намерениях»8.
Существенным компонентом плодотворной деятельности Российско­го консульства стало изучение его сотрудниками японского языка. На пер­вых порах деятельности консульства проблема овладения японским язы­ком отчасти разрешалась знанием китайского языка. Им прекрасно владел И. Гошкевич. Китайский язык знал М. Ф. Цивильков, воспитанник Петер­бургского университета, назначенный на должное гь секретаря консульства в Хакодате в 1860 г. Под руководством И. Гошкевича сотрудники консуль­ства в сравнительно короткий срок сумели преодолеть языковой барьер. И. Гошкевич в 1859 г. сообщал о первых шагах в изучении японского язы­ка врача М. П. Альбрехта генерал-губернатору Восточной Сибири Н. Н. Му­равьеву: «Так как доктор Альбрехт еще не довольно свободно объясняется по-японски, особенно с простым народом, то я каждое утро провожу с ним в принятии больных»9.
Консулу И. А. Гошкевичу рекомендовалось поощрять изучение япон­ского языка сотрудниками консульства, что не только облегчало бы им «исполнение служебных обязанностей», но и «сблизило бы их с коренны­ми жителями». В инструкции, данной морскому офицеру П. Н. Назимо­ву, предписывалось «сообщать японцам полезные сведения» по астроно­мии, мореходству и кораблестроительной технике, также говорилось о необходимости изучения японского языка. С затруднениями, связанными с изучением японского языка, столкнулся и капитан-лейтенант П. М. Костерев, прибывший в Хакодате в 1862 г. В рапорте в Морское министер­ство он отмечал: «По части передачи сведений японцам по морской час­ти я, несмотря на все свое желание и старание, пока не мог иметь успеха. Причина тому главная та, что я не мог свободно объясняться по-япон­ски...»10 В дальнейшем, убедившись в полезных услугах российского морского офицера, стремившегося полно передать все свои знания япон­ским ученикам, японские власти пригласили его прочитать курс в морс­ком училище в Хакодате. Русский морской офицер обучал японцев ос­новам астрономии, мореплавания, кораблестроения, артиллерии и
’Файнбсрг Э. Я. И. А. Гошкевич первый русский консул в Японии (1858-1865) // Истори­ко-филологические исследования. М., 1967. С. 506.
’Хохлов А. Н. Подготовка русских переводчиков-японистов в Японии и деятельность И. Д. Ка­саткина. С. 66.
'“Там же.
фортификации. П. М. Костерев писал: «Из числа учеников пять ежед­невно занимаются у меня артиллериею и морскою тактикою»11. На фор­тах хакодатского порта была установлена батарея из пушек фрегата «Ди­ана» [...]
Серьезных успехов в изучении японского языка добились представи­тели русского православного духовенства. Особого успеха добился И. Д. Ка­саткин. После возвращения на родину в 1865 г. И. А. Гошкевич писал о нем: «Иеромонах Николай — один из деятельнейших членов нашего кон­сульства. В короткое время он изучил японский язык до такой степени, что свободно объясняется, не нуждаясь, подобно другим, в пособии перевод­чика. Это обстоятельство в связи с его уживчивым характером чрезвычай­но сблизило его с японцами и доставило ему многих друзей»12.
В Японии И. А. Гошкевич заслужил уважение своим дипломатическим тактом и уважительным отношением к японскому народу. «Беловолосый консул», как его называли в Хакодате, соблюдал местные обычаи, уважал национальное достоинство японцев и оказывал им посильную помощь. Русский госпиталь ежегодно принимал до 100 больных. Русские врачи бес­платно посещали больных на дому. Японские врачи практиковали в госпи­тале, изучали хирургию. В консульской школе обучалось до десяти япон­ских мальчиков. В 1861 г. дьякон Иван Махов составил и напечатал в Хако­дате «Русскую азбуку» («Россия но ироха»), ею пользовались также в На­гасаки, где в русской школе обучалось 40 мальчиков.